Один из миллионов (СИ) - Кельн Яна - Страница 43

Саша растолкал его, когда машина плавно остановилась перед входом в кофейню. Глеб с трудом проморгался и вырвался из теплых и нежных объятий, качающих его на волнах ярких сновидений. Мальчик потянулся, насколько это было возможно в тесном салоне, и грустно посмотрел за окно. Серая стена дождевых капель размывала всю картину. Выходить из теплого салона не хотелось. Но послышался щелчок, и поток холодного воздуха разогнал тепло, заставив тело содрогнуться и сжаться в комок. Дверца с водительской стороны вновь захлопнулась, но былой уют не вернулся. Остатки сна окончательно слетели. Только Глеб потянулся к ручке, намереваясь выбраться из машины, как дверь уже распахнулась перед его носом.

- Прошу! – Саша картинно поклонился и распахнул над его головой большой черный зонт.

Капли тут же забарабанили и по нему, выбивая громкую дробь. Холодно. Глеб поежился и плотнее запахнул короткую черную кожаную куртку, следуя за братом в теплое помещение. Глеб не заметил, как исчез черный купол над головой, он встрепенулся, только когда отчетливый горьковатый запах кофе забрался в нос, а холод сменился на ненавязчивое тепло, плотно окутавшее его фигуру.

- И зачем ты меня сюда привез? – недовольно спросил мальчик, главным желанием которого было добраться до дома и лечь спать до Мишиного возвращения.

На то, что удастся поспать ночью, Глеб не надеялся. Его парень считал, что ночи для сна совершенно не предназначены. Темное время суток существует, по мнению Миши, только для того, чтобы придаваться занятиям любовью.

- Идем, - Саша дернул его за руку и повел в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

Там находился курящий зал.

- Саш, я не хочу кофе, я хочу домой, - хныкнул Глеб, с неохотой переступая через ступеньки.

- Отвезу скоро. До Мишиного возвращения будешь дома, я ему обещал.

- Ты - придурок. Я сейчас хочу.

- Глеб, захлопнись!

Лестница, наконец, была преодолена. На втором этажа располагалась небольшая терраска, нависающая над первым этажом заведения. Народу здесь было немного, не смотря на обеденное время. Всего лишь две девушки за столиком в углу и женщина с длинной сигаретой, зажатой в трясущихся от волнения пальцах.

- Нам сюда, - Саша потянул его в сторону женщины.

Она словно почувствовала их приближение, а может, услышала. Глеб не дошел несколько шагов до столика, когда она повернула голову и в этой осунувшейся и усталой даме, мальчик узнал свою мать. Первым его желанием, было развернуться и бежать. Прочь из этого заведения, под ледяной дождь. Пусть вода заливается за шиворот, промочит одежду, только бы не вспоминать, что произошло в тот вечер. Больно. Зажившие синяки и ссадины заныли вновь, будто и не прошло ни единой минуты, будто они все еще были свежи и кровоточили. Но Саша предусмотрительно держал его за руку. Хватка брата только усилилась, когда он почувствовал, что Глеб рефлекторно тянется в сторону выхода.

- Глеб, - женщина встала и сделала осторожный шаг на встречу.

- Козел, - прошипел мальчик брату, пытаясь вырвать запястье из его пальцев и, напрочь, игнорируя мать.

- Глеб, подожди, - тихо попросил брат, - выслушай.

- Ага, сейчас! – рыкнул он громко, привлекаю внимание других девушке и, напугав мать, - Пусти, придурок!

Саша отпустил, понимая, что Глеб все же разозлился. Ему трудно было понять, почему он так бесится, и злиться на мать, ведь не она била его, но физически чувствовал яростные волны, исходящие от обычно спокойного мальчика.

- Глеб, прошу тебя! – крикнул женщина в спину сыну, слетающему вниз по лестнице.

Но ее крик, полный отчаяния и слез, Глеба не остановил. Он спустился вниз и покинул заведение.

- Мам…

Брюнет опустился напротив родительницы, которая закрыла ладонями лицо и сотрясалась в тихих рыданиях.

- Господи, как я перед ним виновата, - прошептала она, когда смогла взять себя в руки и успокоится.

- Это ведь папа…

- Нет, Саш. Я не остановила. Я не заступилась. Я позволила. Это еще хуже.

- Мам…

Слов больше не было. Сердце разрывалось от боли и за брата и за мать, теперь страдающую за свои ошибки. Саша закурил, чего не делал при родителях, но сейчас следовало успокоиться и подумать, как их помирить. От мысленного перечисления звеньев цепи, которые никак не желали складываться ни в один подходящий план, отвлек настойчивый звонок телефона.

- Глеб где? – без приветствия спросил Мишин голос.

Саша сразу понял по слишком спокойному тону, что парень злиться. Видимо, мальчишка выключил свой телефон, и друг не смог до него дозвониться.

- Миш, тут такое дело…, - замялся брюнет, понимая, что за потерю брата ему влетит по первое число, Миша трясся за Глеба больше чем наседка за цыплятами.

- Твою мать! Где он?! – заорал парень так, что пришлось отстранить трубку от уха.

- Миш, не ори так, - спокойно произнес Саша, переводя взгляд на удивленную маму, - я хотел его в мамой помирить, он удрал.

- Ты козел, - выдохнул Миша и сбросил вызов.

Саша на оскорбление не обиделся, наоборот, усмехнулся. Он слышал, как позвонили в дверь Мишиной квартиры. Значит, пропажа нашлась. А у него появилась неплохая идея.

- Мам, поехали.

Парень положил в папку со счетом насколько купюр, схватил растерянную мать за руку и потащил в сторону выхода.

Через полчаса они уже парковались во дворе Мишиного дома.

- Мам, ты точно уверена, что переварила и приняла выбор Глеба? – серьезно спросил брюнет, глуша мотор.

- Да, Саш.

- Тогда не удивляйся. Хорошо? – он ободряюще улыбнулся и поцеловал женщину в щеку.

Звонить в дверь пришлось долго и упорно. Но Саша не спускал палец со звонка, продолжая надавливать на кнопку, пока дверь перед его носом не распахнулась. Открыл ее злой Глеб. В спортивных штанах, с голым торсом и мокрыми прядями волос.

- Саш, ты, как всегда, вовремя, - мальчик скривился, но когда его взгляд переместился за плечо брата, попытался закрыть дверь.

Но брюнет успел подставить ногу. Саша толкнул дверь и вошел внутрь.

- Где твой парень? – спросил он, не обнаружив друга в квартире.

Мама парней так и осталась стоять на пороге, внимательно следя за сыновьями.

- Саш, почему ты опять здесь с ней?! – мальчик ткнул пальцем в мать, вновь начиная злиться и закипать.

- Парень твой где? – казалось, что ни один из них не слышит или не слушает вопросы другого.