Дверь в лето (сборник) - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 3

— Будь здоров, — сказал я, — и не спеши напиваться.

Пит игнорировал мой совет. Он был воспитан лучше меня и хорошо это знал. Наш официант стоял у кассы, трепался с кассиром. Делать им было нечего — народу в баре было полтора человека. Похоже, официант услышал нас и кивнул в нашу сторону. Оба они вдоволь попялились на нас, потом кассир вышел из-за стойки и направился к нашему столику.

— Линяй, Пит, — тихо сказал я.

Он оглянулся и нырнул в саквояж, а я немедленно задернул “молнию”. Кассир подошел и оперся о столик, раскорячившись, словно над унитазом.

— Извините, приятель, — заявил он категоричным тоном, — но кота вам придется унести.

— Какого кота?

— Того самого, что пил из этого блюдца.

— Я не видел никакого кота.

Он нагнулся, посмотрел под столиком.

— Вы спрятали его в саквояж, — обвинил он.

— В саквояж? Кота? — удивился я. — Это какая-то метафора, друг мой?

— Что? Я и слова-то такого не знаю. У вас в саквояже кот. Откройте-ка “молнию”.

— А у вас есть ордер на обыск?

— Откуда? Бросьте дурачиться.

— Это вы дурака валяете: хотите осмотреть мой саквояж без ордера на обыск. Четвертую поправку[5] никто не отменял. Мы заплатили и будьте любезны, передайте официанту, чтобы он принес еще раз то же самое — или принесите сами.

Он помялся.

— Браток, не подумай, что я имею что-то против тебя и потому пристаю. “Ни кошек, ни собак”, — так сказано в инструкции, что висит у кассы. Мы стараемся не ссориться с санитарным управлением.

— Тогда плохо ваше дело, — я поднял свой стакан. — Видите — след губной помады. Вам следует лучше следить за посудой и беречь здоровье клиентов.

— Я не вижу никакой помады.

— Большая часть ее уже стерлась. Но стакан можно отправить в санитарное управление, пусть они там посчитают микробов на нем.

— Вы инспектор? — спросил он со вздохом.

— Нет.

— Тогда мы сможем поладить. Я не буду соваться в ваш саквояж, а вы не станете жаловаться в управление. Идет? Если вы хотите выпить еще, подойдите к стойке и возьмите что угодно… домой. А здесь нельзя.

Он повернулся и пошел к своей кассе…

— А мы как раз собирались уходить, — сказал я, проходя мимо него.

— Надеюсь, я не очень вас огорчил?

— Ничуть. Но я хотел как-нибудь выпить здесь со своим конем. Теперь я передумал.

— Как угодно. О конях в инструкции не сказано. А скажите, ваш кот действительно пьет имбирный эль?

— Четвертая поправка, не забыли?

— Да я не хочу его видеть, просто мне интересно…

— Ну ладно… — сдался я. — Он любит эль с перцем, но если перца нет, пьет и так.

— Это испортит ему почки. А теперь посмотрите-ка сюда.

— На что?

— Нагнитесь ко мне. Взгляните на потолок. Видите зеркала? Я знал, что с вами кот, потому что видел его.

Я, согнувшись, смотрел на потолок. Тут и там среди декора поблескивали зеркала. Таким образом, кассир не сходя с места видел весь зал.

— Мы вынуждены так поступать, — сказал он, словно оправдываясь. — Люди натворят черт знает чего… если за ними не присматривать. Это плохой мир.

— Аминь, брат мой, — ответил я и вышел.

На улице я открыл саквояж и поманил Пита. Он охотно высунулся.

— Ты слышал, Пит, что сказал этот человек? Это плохой мир. Хуже некуда, если два друга не могут вместе выпить без того, чтобы их не выследили. Давай-ка покинем его.

— Сейчас?[6] — спросил Пит.

— Если ты настаиваешь… Если мы решимся, назад пути не будет.

— Сейчас!

— Принято единогласно. Осталось только перейти улицу.

Регистраторша Компании Взаимного Страхования была отличным образцом функционального дизайна. Помимо обтекаемых форм она могла похвастаться буферами величиной с радарную антенну каждый. При ней было и все прочее, что нужно для ее основного предназначения. Тут я напомнил себе, что она будет уже бабушкой, когда я проснусь, и объявил, что желаю видеть сейлзмена.[7]

— Садитесь, пожалуйста, — сказала она. — Я посмотрю, кто из наших служащих сейчас свободен…

Прежде, чем я успел присесть, она добавила:

— Наш мистер Пауэлл готов принять вас. Пройдите, пожалуйста, сюда…

Кабинет Нашего мистера Пауэлла внушал уверенность, что дела Компании идут как нельзя лучше. Он пожал мне руку, усадил меня, предложил сигару и попытался освободить от бремени саквояжа. Саквояж я не отдал.

— Итак, сэр, чем мы можем быть вам полезны?

— Мне нужен анабиоз.

Его брови взлетели вверх, жесты стали еще более предупредительными. Такому человеку можно было доверить все свое состояние.

— Очень мудрое решение, — почтительно сказал он. — Я и сам не прочь бы улечься в анабиоз, но… семейные обязанности, знаете ли.

Он подобрался.

— Наши клиенты, как правило, спешат. Если позволите, я не стану занимать ваше время рекламной болтовней… и провожу вас прямо на медицинский осмотр.

— Минутку…

— Да?

— Один вопрос. Можете ли вы погрузить в анабиоз кота?

Он удивился, потом огорчился.

— Вы насмехаетесь над нами.

Я открыл саквояж, и Пит высунул голову.

— Моя половина, прошу любить и жаловать. Итак, что вы ответите? Если “нет”, я обращусь в “Миссисипи”. Их контора находится в этом же здании, не так ли?

Он пришел в ужас.

— Мистер… О, простите, как ваше имя?

— Дэн Дэвис.

— Мистер Дэвис, когда человек обращается к нам, мы берем на себя все его заботы. Я не могу вам позволить пойти в “Миссисипи”.

— Каким же образом вы мне помешаете? Дзю-до?

— Ну, пожалуйста, не надо! — он выглядел ужасно огорченным. У нас порядочная фирма.

— Вы имеете в виду, что “Миссисипи” непорядочна?

— Я этого не говорил. Мистер Дэвис, позвольте вам объяснить…

— Попробуйте.

— …разницу. Возьмите и сравните образцы договоров — наши и “Миссисипи”. Обратитесь к адвокату, а еще лучше — к семантику. Вы узнаете, что предлагаем (и исполняем) мы и что обещают они. — Он быстро оглянулся. — Я не хотел говорить… Надеюсь, вы не будете ссылаться на меня… Они используют свои формулировки вместо общепринятых.

— Может быть, они оставляют клиенту хоть какую-то лазейку?

— Что? Дорогой мистер Дэвис, мы вкладываем средства клиентов в верные предприятия. Этого требует наш устав… а “Миссисипи” образует из них свой акционерный капитал.

— Может быть, и я куплю их акции… Вам не кажется, мистер Пауэлл, что мы даром теряем время? Примет ваша компания моего товарища? Или нет? Если нет, то я и так слишком у вас засиделся.

— Вы желаете, чтобы мы сохранили это создание живым при помощи гипотермии? И согласны заплатить за это?

— Я хочу, чтобы вы погрузили в анабиоз нас обоих. И не называйте его “этим созданием”. Его имя — Петроний.

— Простите. Я перефразирую свой вопрос. Вы готовы заплатить два взноса и вверить нам себя и э-э… Петрония?

— Да. Но не два взноса. Конечно, сколько-то я доплачу, но ведь можно запихать нас обоих в один гроб? Разве честно брать с кота, как с человека?

— Все это так необычно…

— Да, конечно. Но мы еще поговорим о цене, позднее… или я пойду в “Миссисипи”. А сейчас я хочу узнать, сможете вы сделать это или нет.

Он побарабанил по столу.

— Один момент… — он взял телефонную трубку. — Опал, соедините меня с доктором Берквистом.

Больше я ничего не услышал, — он врубил защитную систему. Минуту спустя он положил трубку и улыбнулся так, словно у него помер богатый дядюшка.

— Хорошие новости, сэр! Я вовремя вспомнил, что первые удачные опыты анабиоза делались именно на котах. Техника и методика для них хорошо отработана. Вашего кота можно поместить в Морскую Исследовательскую Лабораторию в Аннаполисе. Некоторые животные уже двадцать лет лежат в гипотермическом сне и ничего, живы.

— А я думал, что МИЛ уничтожили, когда бомбили Вашингтон.