Золотой торквес - Мэй Джулиан - Страница 47

— Только не опоздайте, — предупредила их Фелиция. — Да прикупите на ярмарке голубой эмали, а то краска, которой старик Каваи покрыл Копье, уже облезает.

Когда полночная луна поднялась высоко над Роной, вернулся Фитхарн с припасами. Мадам отвела карлика в сторонку и в общих чертах изложила ему план дальнейших действий.

— Завтра к вечеру, — сообщила она, — экспедиция сядет на корабль и поплывет в столицу, а мы с Клодом спрячемся в окрестностях Надвратного Замка и будем ожидать часа, когда намечено нанести двойной удар поработителям-тану. Ты же можешь уходить, друг мой. Выражаю тебе глубокую признательность от имени всех нас и всего освобожденного человечества. Сообщи королю Йочи… о том, что мы собираемся предпринять. И передай ему от меня привет.

Карлик морщился от ее прощального умственного жеста и комкал в руках свою островерхую красную шляпу. Его сознание, столь трудно поддающееся дешифровке даже без умственных экранов, было теперь полностью открыто. Образы, мелькавшие в этой туманной облачности, выражали самые противоречивые чувства.

— Тебя что-то тревожит, — ласково произнесла мадам, видя, как перемешались слова, мысли и чувства Фитхарна — страх, любовь, верность, подозрение, надежда, сомнения, боль. — Что с тобой, мой друг?

— Предупреди своих людей! — выпалил Фитхарн. — Накажи им никому не доверять на чужой стороне! Даже если вам повезет, помните мое предостережение!

Он в последний раз заглянул ей в глаза и растворился во тьме.

8

Леди в золотом торквесе и ее дворецкий склонились над прилавком ювелира, в то время как свита серых и служанок сдерживала напор ярмарочной толпы.

— Вот, кажется, то, что надо, Клавдий, — проговорила дама. — Не великовато оно для меня? Не слишком вульгарно, как, на твой вкус?

Старик в сером торквесе окинул брезгливым взглядом янтарную брошку, которую подмастерье ювелира поднес им на бархатной подушечке.

— В нем жуки! — скривился он.

— Так ведь в том и ценность! — воскликнул ювелир. — Попались прямо во время спаривания сотни миллионов лет назад! Два насекомых, самец и самка, навечно слились в брачном объятии внутри этой геммы! Ну разве не трогательно, миледи?

Та покосилась на дворецкого.

— До слез… Ты не находишь, mon vieux? note 18

— Этот янтарь дошел до нас из глубины веков, его подобрали на диком берегу Черного озера! — рассыпался в похвалах своему изделию ювелир. — Мы, фирвулаги, не смеем собирать янтарь. Мы покупаем его… — он выдержал эффектную паузу, — у ревунов!

— Тана, помилуй нас! — в ужасе прошептала золотая леди. — Так вы и впрямь торгуете с дикарями? Скажи мне, добрый ювелир… что, на ревунов в самом деле так страшно смотреть, как гласит молва?

— Довольно лицезреть одного… — торжественно заверил ее ремесленник,

— чтобы навек лишиться ума!

— Так я и думала! — леди насмешливо посмотрела на своего седовласого слугу.

— Говорят, в этом году ревуны осмелились явиться на юг! — рискнул вставить свое слово подмастерье. — Чувствуете, как кругом неспокойно?

Леди в тревоге замахала руками.

Предводитель ее свиты, детина с лицом цвета дубленой кожи, угрожающе схватился за рукоять меча.

— Эй ты, чучело, не смей пугать мою благородную хозяйку!

— Но Галучол правду говорит, мой храбрый капитан, — поспешно заметил ювелир. — Вы не думайте, настоящие фирвулаги сами не меньше озабочены. Одной Тэ ведомо, что на уме у лесных бесов. Но уж мы будем начеку, чтобы они не затесались в наши ряды во время Великой Битвы.

Женщина вздрогнула.

— Мы берем ваш янтарь, мастер. Меня тронула участь любовников-букашек. Заплати ему, Клавдий.

Дворецкий, ворча, достал из висящей на поясе мошны монету. Затем взгляд его упал на поднос с кольцами, и на лице его появилась загадочная улыбка.

— Пожалуй, мы возьмем и вот эти два кольца. Заверните, пожалуйста.

— Но сэр! — воскликнул фирвулаг. — Известно ли вам, что резные кольца имеют символическое значение?

Из-под белоснежных бровей старика сверкнули холодные зеленые глаза.

— Я сказал, мы берем их! И блудливых букашек тоже заворачивай, да поживей! Мы опаздываем на важную встречу.

— Да-да, я мигом, достойный господин! Ну ты, лоботряс, чего рот разинул, пошевеливайся! — Ювелир низко поклонился мадам Гудериан и подал дворецкому завернутые в мягкую бумагу покупки. — Да сопутствует вам удача, миледи, надеюсь, мои изделия принесут вам счастье.

Старик в сером торквесе рассмеялся. Затем, пожалуй, с излишней для своего статуса фамильярностью взял женщину под руку и сделал знак эскорту сомкнуть строй.

Когда покупатели растворились в толпе, Галучол озадаченно почесал в затылке.

— Может, он для кого другого кольца-то купил?

Ремесленник многозначительно ухмыльнулся.

— Эх ты, святая простота!

Герт просунул рыжую голову в палатку.

— Пожалуйте, мадам. Аккурат на две половинки распилено. И букашек не задели.

— Спасибо, сынок. Об остальном мы с Клодом сами позаботимся. Скоро полдень, так что займите наблюдательные посты на окрестных скалах. При первом же сигнале тревоги я прерву связь.

— Слушаюсь, мадам! — Голова исчезла.

— Вот послание. — Клод подал ей глиняную пластину. — Все слово в слово, только написано моей рукой. Цемент у тебя есть?

Мадам Гудериан склонилась над лежащими на столе кусками янтаря.

— Voila! note 19 — произнесла она наконец. — Один возьмешь ты, другой я, par mesure de securite note 20. Я оставлю себе трогательных влюбленных букашек. Женщине как-то пристойнее быть сентиментальной.

Они внимательно разглядывали послания. Под красновато-золотой прозрачной смолой светились слова, выбитые на глиняных пластинах:

ПЛИОЦЕНОВАЯ ЕВРОПА — ПОД ВЛАСТЬЮ РАСЫ ЗЛОБНЫХ ГУМАНОИДОВ.

РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО, ЗАКРОЙТЕ ВРАТА ВРЕМЕНИ.

ВСЕ ПОСЛЕДУЮЩИЕ ОПРОВЕРЖЕНИЯ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫ.

Анжелика Гудериан, Клод Маевский

— Как думаешь, поверят они нам? — спросила Анжелика.

— Ну, подписи-то сличить проще простого. К тому же, как ты сказала, два свидетельства надежнее одного. Слава Богу, я уже слишком стар, чтобы подозревать меня в мошенничестве.

Они долго молчали, сидя рядышком. В закрытой палатке было очень жарко. Мадам откинула со лба прядь седеющих волос. На виске блеснули капельки пота.

— Все-таки ты дурак, — наконец произнесла она.

— Поляки всегда были падки на властных женщин, ты разве не знала, Анж? Прославленные полководцы, как побитые собачонки, поджимали хвост перед благородным гневом дамы. К тому же я слишком старомоден, чтобы компрометировать себя, спрятавшись на неделю с такой особой, как ты, в паучьей норе, и все это время мысленно распевать «Марсельезу», пока остальная моя амуниция стоит по стойке «смирно!».

— Quel homme! C'est incroyable! note 21

— Только не для поляка! — Клод взглянул на часы. — До полудня пятнадцать секунд. Будь готова, старушка!

Элизабет и Главный Целитель Дионкет склонились над колыбелью черного «торквеса». Чистокровный маленький тану выглядел старше своих трех лет не только из-за длинных конечностей, но и из-за печати страдания на все еще красивом личике.

Малыш был голенький, только чресла прикрыты салфеткой. Водяной матрац поддерживал опухшее тельце с таким удобством, какое только позволяла медицинская технология. Кожа ребенка была темно-красного цвета; пальцы, уши, нос и губы почернели от гиперемии. Шея под маленьким золотым торквесом покрылась волдырями — видимо, ее сожгли какой-то мазью, наложенной в тщетной попытке облегчить страдания. Элизабет проскользнула в разрушающийся детский мозг. Свинцовые веки приподнялись, открыв невероятно расширенные зрачки.