Суеверия викторианской Англии - Харса Наталья - Страница 72

В середине века в качестве анестетика начали применять хлороформ. Новшество порадовало как пациентов, не чувствовавшим боли, так и врачей, которым уже не приходилось оперировать под аккомпанемент воплей и стонов. Операции стали намного эффективнее.

Карболовый ингалятор

Помимо открытий в области анестезии все большее внимание уделялось антисептикам. Когда в 1860-х Луи Пастер предложил микробную теорию инфекционных заболеваний, научный мир поначалу воспринял ее в штыки. Как могут невидимые глазу существа вызывать болезни? Иное дело – запахи, их-то сразу ощущаешь! Главный недостаток «теории миазмов» заключался в том, что врач мог приступать к операции, просто проветрившись по дороге из морга в палату. Нет запаха – нет проблем, а руки мыть не обязательно.

Но в конце 1860-х годов англичанин Джозеф Листер начал практиковать антисептическую хирургию, обрабатывая карболовой кислотой хирургические инструменты. Мало-помалу микробная теория завоевывала научные круги, и к 1890-м врачи уже повсеместно мыли руки. Из ремесленников от медицины, из продолжателей дела уличных цирюльников хирурги со временем превратились в специалистов высшего класса.

После принятия Закона об общественном здоровье в 1848 году были проведены многочисленные и успешные мероприятия в области здравоохранения. В городах прокладывали канализацию, скотобойни убирали за городскую черту, переполненные кладбища закрывали, а новые создавали вдали от населенных пунктов. Наконец-то был снял налог на мыло, и оно стало почти всем по карману. Все эти нововведения не могли не отразиться на народной медицине. Потребность в ней понемногу отпадала, покуда она не превратилась в «дела давно минувших дней». Фольклорные сборники начала XX века снисходительно описывают ее средства. Вместе с тем эти записи заставляют нас восхищаться людьми, которые, несмотря на невыносимые условия жизни и почти полное отсутствие образования, продолжали фантазировать, мечтать, выживать.

3

Календарные праздники

Эта баллада была довольно популярным рождественским гимном, а именно с Рождества в викторианской Англии начинали отсчет новому году. Григорианский календарь, по которому сегодня живет большая часть мира, принят Великобританией (и ее колониями) в 1752 году. До того страна сопротивлялась католическому влиянию, сохраняя юлианский календарь. Тем не менее к XIX веку англичане более или менее привыкли к переносу дат (за исключением радикальных ирландских католиков) и даже не вспоминали 11 пропавших дней, вычеркнутых из жизни переходом на новый стиль. Главное, что реформа календаря не отменила вековых праздничных традиций, в значительной степени определявших размеренную жизнь английского общества.

Праздники зимы

Думая о викторианском Рождестве, мы зачастую представляем себе пушистую елку, увешанную разноцветными игрушками и пряниками. Вспомните о ней, и в носу защекочет от запаха хвои и апельсиновой цедры. Но не спешите покупать рождественскую ель, если вы не богатый горожанин или представитель высшего сословия. Вполне возможно, что вам понадобятся совсем другие растения, за которыми придется прогуляться по мокрому снегу к ближайшему леску.

Обычай украшать елку зародился в Германии, во времена Мартина Лютера, а в Англии появился не так уж давно. Принято считать, что моду на елки ввела королева Виктория, а точнее – ее супруг принц Альберт, герцог Саксен-Кобург-Готский. Однако при королевском дворе елки появились еще в XVIII веке, после женитьбы короля Георга Третьего на принцессе Шарлотте Мекленбург-Стрелицкой. Менее родовитые немцы, проживавшие в Англии, тоже не забывали о рождественских елках, но английский средний класс подхватил эту традицию именно во время правления Виктории.

12 декабря 1848 года в «Лондонских иллюстрированных новостях» появилась гравюра, изображавшая королевское семейство у елки. С тех пор английские газеты все чаще публиковали заметки о елках, а к середине 1850-х украшать елки на Рождество начали даже в рабочих семьях.

Новомодные елки потеснили традиционные рождественские украшения, такие как гирлянды из остролиста и плюща. В прежние столетия, как, впрочем, и в начале XIX века, именно эти вечнозеленые растения символизировали праздничный период. Листья остролиста напоминали о терновом венце Христа, алые ягоды – о Его пролитой крови. В качестве растительного украшения использовали также омелу. Пучки омелы подвешивали к потолку, и если двое одновременно проходили под таким пучком, они должны были поцеловаться. Как и следовало ожидать, обычай пользовался особой популярностью у молодежи.

Поцеловавшись с кавалером под омелой, йоркширские девицы срывали с нее лист и ягоду и уходили подальше от людских глаз. Ягоду глотали, на листочке нацарапывали инициалы любимого. Затем лист зашивали в корсет, чтобы покрепче привязать к себе мужчину.

К сожалению, столь полезное растение запрещено было приносить в церковь. Омела ассоциировалась с ритуалами друидов, которые, согласно Плинию Старшему, срезали ее с дубов золотыми серпами. А языческому символу точно не место в доме Божьем! На Западе омелу до сих пор продают под Рождество, хотя наши современники уже не тратят усилий, подвешивая ее к потолку, и целуются, просто придерживая веточку омелы над головой.

Крайне важно было украсить дом, а после снять со стен гирлянды в правильное время. Очень часто остролист и плющ приносили в дом только накануне Рождества, а выносили в канун Крещения (6 января) или Сретения (2 февраля). Вдоль границы с Уэльсом существовал обычай сразу же после снятия гирлянд вносить в комнату букет подснежников для «белого очищения». Несмотря на то что в других краях подснежники имели устойчивые ассоциации со смертью, здесь их рассматривали как цветок благословения.

Избавляться от рождественских украшений следовало по особым правилам, чтобы не навлечь беду и не согрешить ненароком. Кто-то предпочитал сжигать их, внимательно присматриваясь к пламени: если остролист хорошо горит и потрескивает – это добрый знак. Другие считали сожжение остролиста тяжким грехом, предпочитая скармливать его скотине.