Цезарь - Дюма Александр - Страница 40

При виде крови Юлия решила, что ее муж убит, и лишилась чувств. Она была беременна. Обморок был долгим и едва не стоил ей жизни; плод погиб в чреве матери: Юлия родила мертвого ребенка. Эта домашняя драма привлекла внимание Рима к Помпею и заставила поверить в истинность любви жены к мужу. Три месяца спустя Рим получил новое доказательство этой любви: клиентам виллы в Альбе официально сообщили, что Юлия ждет ребенка.

Для того ли, чтобы завоевать популярность, или для того, чтобы отметить это событие, Помпей решил дать народу зрелища? Что было Риму до этого! он ждал потехи.

Помпей избрал предлогом для этих игр праздник Венеры Победительницы. Играми, которые он собирался устроить в Риме, были травли зверей. Кстати, травля зверей всегда была для римлян самым лакомым развлечением; эта традиция насчитывала уже более двух веков; первое представление такого рода было одновременно восхитительно и ужасно.

В 503 году от основания Рима на арене римского цирка стрелами и дротиками были убиты сто сорок два слона. Это была не роскошь, а необходимость: эти слоны были захвачены в битве с карфагенянами, и Республика, недостаточно богатая, чтобы их кормить, и слишком осторожная, чтобы отдать их своим союзникам, решила уничтожить их.

В 583 году на играх, устроителями которых были Сципион Назика и П. Лентул, в битву на арене были отправлены шестьдесят три леопарда и еще сорок других зверей, главным образом слонов и медведей.

В 655 году Клодий Пульхер – вне всяких сомнений, отец нашего Клодия – устроил, во время своего курульного эдилата, бой слонов.

Один простой гражданин по имени П. Сервилий снискал себе определенную славу тем, что устроил травлю, где были убиты триста медведей и столько же пантер и леопардов.

Претор Сулла вывел на травлю сотню львов с гривами, то есть из Атласа; – львы из Нумидии, Абиссинии и Йемена лишены этого украшения.

И наконец, превосходя все то, что было прежде, Помпей на этот раз давал травлю шестисот львов, из которых триста пятнадцать были с гривами, и двадцати слонов. Со львами сражались бестиарии и осужденные преступники; со слонами – геты, вооруженные стрелами и дротиками.

Некое старинное постановление сената запрещало привозить пантер в Италию: несомненно, из опасения, как бы пара этих животных не сбежала, не размножилась и не учинила в Италии опустошений; но в 670 году, то есть за тридцать лет до той эпохи, где мы с вами находимся, трибун Автидий вынес этот вопрос на всенародное обсуждение. Народ, которому было безразлично, что звери сожрут одного-другого провинциала, отменил то самое постановление.

Скавр поймал мяч на лету: он тут же воспользовался отменой закона, и за время своего эдилата истребил на играх сто пятьдесят пантер. – Помпей, в пору своего первого консулата, довел их число до четырехсот десяти!

При виде такой расточительности естественно возникает вопрос, откуда и как брались эти триста львов с гривами, которых убивали на потеху римскому народу. Очень просто: с некоторых народов дань взималась деньгами, с других – дикими зверями; Африка была обложена именно такой данью.

Какое же ужасающее количество свирепых хищников должна была кормить в то время африканская земля, если с нее можно было брать такие подати, не истощая ее? И судите сами, какой должна была быть облава, в которой охотнику было приказано ловить дичь живой и невредимой! и какую дичь! гиппопотамы, крокодилы, пантеры, львы, носороги, слоны!

В ожидании игр эти животные были заперты в клетках; народу позволялось приходить поглядеть на них, и для него это было двойное удовольствие: увидеть бой с ними сначала в воображении, а потом наяву.

Помпей достиг высшей точки своего счастья и своей удачи. Некое личное несчастье стало первым предвестником рока. Юлия так никогда и не смогла оправиться от испуга, который она испытала, увидев пропитанную кровью одежду Помпея; ее вторая беременность протекала болезненно, и во время родов она умерла. Ребенка достали из ее чрева живым; но по прошествии недели он тоже умер.

Помпей был безутешен; он хотел похоронить жену в своей вилле на холме Альба, чтобы ее могила всегда была у него перед глазами; но народ ворвался к нему во дворец, силой захватил тело и унес его на Марсово поле.

Там оно было сожжено с чрезвычайной торжественностью и с большим количеством благовоний и ароматов.

Но странное дело: народ воздавал почести не столько жене присутствовавшего здесь Помпея, сколько дочери отсутствующего Цезаря; и имя Цезаря в связи с этой траурной церемонией так же перелетало из одного конца города в другой, как оно случалось и по любому другому поводу. Никогда город не был так занят им, как во время его отсутствия.

Красс готовился к своему отъезду в Сирию.

Но еще до того, как Красс уехал, в Риме произошло одно крупное событие.

Глава 34

Срок консулата Помпея и Красса уже истекал. Новыми соискателями должности консула выступили Анний Милон, Плаций Гипсей и Метелл Сципион.

Клодий же выставил свою кандидатуру на должность претора. – Мы уже говорили о том, что об этой магистратуре ходатайствовали, когда окончательно разорялись; человек, домогавшийся претуры, как бы говорил своим кредиторам: «Решено, я готов; отдайте мне ваши голоса, и я заплачу вам из кармана моих подчиненных все долги с процентами».

Нам известно, какая вражда была между Милоном и Клодием. Клодий прекрасно понимал, что если Милон добьется консулата, претором ему не быть. Тогда он начал подкапываться под кандидатуру Милона и поддерживать Сципиона и Гипсея.

Все сцены убийств и пожаров, о которых мы рассказывали, возобновились. Эти происшествия каждый раз срывали комиции, так что к январю ни консулы, ни преторы так и не были избраны.

Честные люди были на стороне Милона; народ – заметьте, что в античные времена честных людей и народ всегда разделяют, – народ был на стороне Гипсея и Сципиона.

Сенат, видя, что дело ничем не кончилось, назначил интеррекса. Этим интеррексом стал Эмилий Лепид. Что такое был этот интеррекс? Сейчас мы расскажем.

Когда по причине сопротивления трибунов или неблагоприятных предзнаменований комиции откладывались на большой срок, так что к началу следующего года консулы оказывались неизбранными, наступало то, что принято было называть междуцарствием, поскольку консулы слагали свои полномочия, не получив преемников.

Тогда сенат, чтобы не оставлять государство без правительства, назначал интеррекса; это был магистрат, власть которого, равнозначная власти консула, продолжалась только пять дней; он созывал комиции, председательствовал на них, и как только консулы избрались, передавал власть им; если же за эти пять дней консулы так и не были избраны, назначался новый интеррекс.

Почитайте Тита Ливия; он расскажет вам, как однажды консульская власть в течение пятидесяти пяти дней находилась в руках одиннадцати сменяющих друг друга интеррексов.

Так вот, на следующий день после того, как Эмилий Лепид был назначен интеррексом, за тринадцать дней до февральских календ, 20 января по современному календарю, Милон, направляясь в Ланувий – город-муниципию, где он был диктатором, – чтобы избрать та жреца, где-то на девятом часу дня, то есть в три часа пополудни, встретил Клодия, который возвращался из Ариция и остановился возле храма Доброй богини, чтобы побеседовать с арицийским декурионом.

Клодий ехал верхом; позади него следовали тридцать вооруженных мечами рабов; рядом с ним держались один римский всадник, Кассидий Схола, и два плебея, два выскочки, два деревенских мужлана, П. Помпоний и К. Клодий, его племянник.

Милон путешествовал в повозке; он выехал на via Appia по проселочной дороге, примерно в том месте, где сегодня находится деревня Гензано; он поехал дальше по Аппиевой дороге и, таким образом, пересекся с Клодием чуть ниже Альбано. С ним ехала его жена Фавста и его друг М. Туфий; его свита из рабов превосходила отряд Клодия по меньшей мере в два раза; кроме этого, с ним было еще двадцать гладиаторов, двое из которых отличались особой силой и сноровкой: их звали Эвдам и Биррия.