Первое правило стрелка - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 38

– Понимаю.

– А я тебя – нет. Без роду, без племени, скитаешься по дорогам. Куда ты идешь? Какая у тебя цель в жизни? За что ты дерешься? Только за золото?

– Не только.

– Или тебе просто нравится стрелять? Вижу же, что не нравится. Тогда зачем?

Реджи вздохнул:

– Судьба.

– Судьбу человек сам себе делает, – назидательно сказал богатырь. – Ты пойми, я вот за что дерусь? Я за Родину свою дерусь, за всех, кто ее населяет. А ты за что?

– Когда-то давно, когда я был молодой и глупый, я дрался за идеалы, – сказал Реджи. – Потом идеалы куда-то делись. Полагаю, что я продолжаю драться только по привычке. Я завидую тебе, Илья, по-хорошему завидую. У меня нет Родины, я никогда не видел своих родителей и ничего о них не знаю. Я – стрелок. Я иду по дороге из ниоткуда в никуда.

– Может быть, пора остановиться? Оставайся у нас будешь в моей команде четвертым. И появятся у тебя со временем и Родина, и дом, и красавица-жена, и куча ребятишек.

– Не могу, – сказал Реджи.

– Почему? Или тебе у нас не нравится?

– У вас мне нравится, – сказал Реджи и вдруг понял, что не врет. Ему здесь действительно нравится. Только остаться здесь он все равно не сможет. На пути револьвера предусмотрена только одна остановка – конечная. – И ты мне нравишься, Илья. Но есть у меня две причины. Первая – я должен пройти еще немного по своей дороге.

– А вторая?

– Я не могу остановиться, пока не пройду путь до конца, – сказал Реджи. – До самого конца, понимаешь? Пока я не увижу цель, пока не пойму смысл, я физически не могу остановиться. Стоит мне задержаться на одном месте больше недели, и я начинаю болеть. Физически. И если после этого я еще неделю не сдвинусь с места, полагаю, что умру.

– Тяжело, – посочувствовал Муромец. – Может, заклятие на тебе какое? Ты б с Иваном-мудрецом на эту тему потолковал, он мужик башковитый, понимающий…

– Это заклятие ни один колдун не снимет, – сказал Реджи.

– Как знаешь, – сказал Муромец. – Странный ты парень, Рыжий. Но когда ты достигнешь своей цели и обретешь свой смысл, перешли мне весточку. Я хотел бы знать, что у тебя все нормально.

Богатыри и стрелок переночевали на постоялом дворе, а утром, отдохнувшие, бодрые и полные сил, въехали в стольный город Киев. Как и ожидал Реджи, мегаполисом в Киеве и не пахло. Пахло в основном навозом.

По стандартам бывалого Реджи, Киев был небольшим городком, этакой штаб-квартирой, откуда правил князь Владимир Верный Путь и где жили бояре из его ближайшего окружения. В городе наличествовала только пара постоялых дворов, пара «рюмочных» и один рынок. Ремесленников в городе практически не имелось, а приезжие купцы предпочитали останавливаться в соседних деревнях и приезжать в город только по торговым делам Жизнь в столице оказалась слишком дорогой даже для них.

Взять, к примеру, те же «рюмочные». Порция выпивки в Клеве стоила в десять раз дороже, чем такая же порция точно такого же пойла в любом другом месте.

Муромец велел Алеше, Добрыне и Реджи пойти в «рюмочную» и не отсвечивать, а сам направился в княжеский терем выбивать аудиенцию. Точного плана пока в наличии не имелось, но понятно было, что во дворец лучше идти официально, чем прорываться с боем.

Реджи прикончил первую порцию браги, а богатыри расправились уже с тремя, как в «рюмочную» ввалился Иван-мудрец, нетвердо державшийся на ногах. К сожалению, состояние алкогольного опьянения, в котором находился мудрец, никак не повлияло на его зрение, и он тут же опознал богатырей, посланных, как ему казалось, куда-то далеко и с довольно важным заданием.

– Оч-чень интересно, – сказал Иван-мудрец, усаживаясь на свободный стул, который дожидался возвращения Муромца. – А что это вы, охламоны этакие, тут делаете?

– Пьем, – сказал Алеша.

– Вижу, что пьете, – сказал мудрец. – А какого лешего вы тут пьете, когда я вас за смертью Кощеевой послал? Смерть Кощеева, она где? Или скажете, что уже добыли яйцо с иголкой заветной?

– Не добыли, – мрачно сказал Алеша.

– Я так и думал, – сказал мудрец. – А почему не добыли? И почему вернулись с пустыми руками, тунеядцы?

– Нет яйца в том лесу, – буркнул Алеша. – Нет и не было никогда. Обман это, отвлекающий маневр.

– Отвлекающий маневр, значит. Надо же, какими словами богатыри былинные бросаться стали. Умные, да?

– Мудрец, ты бы это… Пошел бы, проспался…

– Я трезв, – заявил мудрец со стопроцентной уверенностью, которой обладают только люди в последней стадии опьянения. – И я все еще жду объяснений. Почему вы здесь и где ваш главный?

– К князю пошел.

– К князю, значит, пошел? А зачем?

– Надо. – Ответы богатыря становились все короче.

– Надо ему… Богатыри! А это кто? – Взгляд Ивана уперся в стрелка. – Кто это такой, я вас спрашиваю?

– Соратник, – сказал Алеша.

– А откуда ты взялся, соратник? И чего тебе надобно на земле нашей?

– Не твое дело, – сказал Реджи. Он не любил пьяных волшебников.

Раз уж выпало тебе обладать силой, недоступной простым людям, так и веди себя соответственно, марку держи.

Мудрец вспылил, меж пальцами его проскользнули искры, а потом с правой ладони сорвался фаербол. Сорвался и завис прямо над столом, потому что волшебник не решился закончить смертоносное движение.

Два револьвера сэра Реджинальда Ремингтона, эсквайра, смотрели на него, как два черных глаза. Зрачки их были черны и пусты, но этот взгляд обещал смерть. Такую же верную, как и попавший в голову огненный шар.

– Ты хочешь проверить, может ли твой свинец быть быстрее магии? – хрипло спросил мудрец.

– Я уже проверял, – сказал Реджи. – Может.

– Ты здесь на чужой территории, стрелок.

– Я везде на чужой территории, – сказал Реджи.

– Что привело тебя сюда?

– Я не привык отвечать на вопросы, заданные таким тоном.

– Ладно. – Мудрец щелкнул пальцами, и фаербол погас, как гаснет электрическая лампочка при повороте выключателя. – Позже поговорим. И с вами, орлы, тоже поговорим. Далеко от города не уезжайте, я сам вас найду. И пусть старшой ваш отговорку поубедительнее придумает.

Шатаясь пуще прежнего, хотя в «рюмочной» он вроде бы и не добавлял, мудрец покинул честную компанию и скрылся на улице.

– Чего это с ним? – недоуменно спросил Алеша. – Первый раз мудреца пьяным вижу.

– А еще нас всю дорогу за выпивку шпыняет, – поддержал его Добрыня. – А сам нажрался до розовых Горынычей с девятью шеями.

Богатыри сдвинули свои посудины.

Муромец вернулся из княжеского терема часа через три и обнаружил богатырей неожиданно трезвыми. Впрочем, при ближайшем рассмотрении ничего удивительного в этом не оказалось – у них просто кончились деньги.

Муромец заказал всем по порции, расплатился из своих, пробурчал, что дерут тут втридорога, и приступил к отчету.

– Все глухо, как у Бабы-яги в перевернутой ступе, – сказал он. – Князь нас не примет. Я сомневаюсь даже, что ему доложат о нашем визите. Сами понимаете, я у князя не в фаворе, а тут еще бюрократы чертовы…

– Мудрец в городе, – сообщил ему Алеша.

– Кого только сейчас в городе нет, – сказал Муромец. – Чего он хотел, мудрец-то?

– Мутного. Яйцо требовал, хамил, на парня нашего наезжал. Одно слово, пьяный.

– Иван-то пьяный?

– Ага.

– Странно. Знаете, кого еще я в тереме видел? Нипочем не угадаете. Боярина Смердищева я видел, личного посланца Кощея. Видать, и сам Кощей где-то недалеко окопался. Ох, чует мое сердце, будет скоро в стольном городе хорошая буча. А еще француз какой-то приперся. Маркиз Карабас, что ли.

– С котом? – спросил Реджи.

– А я почем знаю? Я его в тереме мельком видел, у входа в княжеские палаты. Ему-то, супостату иностранному, сразу аудиенцию предоставили.

– А что с французом? – спросил Алеша.

– Нехорошее я про него слышал, – сказал Муромец. – Будто есть у него кот, который то ли кот, а то ли демон. И кот этот все для своего маркиза состряпал. Это ведь он сейчас – маркиз, а раньше голодранцем был, нищим и безродным. А кот ему и титул выбил, и земли, и замок соответствующий, и девку ему сосватал с хорошим приданым.