Это очень хорошо, что пока нам плохо… (сборник) - Коростылев Вадим Николаевич - Страница 57

– Да, таково положение, – скорбно усмехнулся Сногден.

– Слишком большая честь! – вспылил Ван-Конет. – Но не в этом дело: я могу поставить кляксу в брачном контракте, но скандал – это катастрофа!

– В таком случае, моя роль – впереди, – улыбнулся Сногден.

– Благодарю, вы – друг. Но попробуем уладить на месте… Эй, скотина! – обернулся Ван-Конет к Давенату. – Мы смотрим на тебя, как на бешеное животное. Дуэли не будет. Ты должен поблагодарить меня!

– Если вы откажитесь от дуэли, – медленно, взвешивая слова, произнёс Давенат, – я позабочусь, чтобы ваша невеста знала, на какой щеке у вас будут лучше расти волосы.

– Вы понимаете, кому говорите такие замечательные слова? – вмешался Сногден.

– Георгу Ван-Конету, – сухо поклонился Давенат.

– Да. А также – мне. Я – Рауль Сногден.

– Двое всегда слышат лучше, чем один, – улыбнулся Тирей.

– Что делать? – сказал Ван-Конет. – Вы видите, этот человек одержим. Вот что: вас известят, так и быть, вам окажут честь драться с вами.

– Место найдётся, – ответил Давенат. – Я жду немедленного решения.

– Это невозможно, – заявил Сногден. – Будьте довольны тем, что вам обещано.

– Хорошо. Я буду ждать и, если ваш гнев остынет, приму меры, чтобы он начал пылать.

Наступило молчание.

– Негодяй! – бросил Ван-Конет, направляясь к выходу.

– Я хочу избежать огласки, – сказал Ван-Конет Лауре Мульдвей, откинувшись на подушку мчащегося автомобиля. – Обещайте никому ничего не говорить. Когда я залезу в защёчные мешки моей обезьянки, вы будете играть золотом, как песком.

– На меня положитесь, Георг. – Лаура прижалась к Ван-Конету. – А… как те… двое?

…На столе небогатой конторы Баркета были разложены банковые билеты.

– Здесь – триста фунтов, – сказал Сногден, пряча бумажник. – Но вы дадите расписку на пятьсот.

Брови Баркета поползли вверх, Марта сидела, закрыв лицо руками.

– Это для того, – невозмутимо продолжал Сногден, – чтобы фиктивные двести фунтов приблизительно через месяц стали действительно вашими, когда всё обойдётся благополучно.

– Что значит благополучно? – облизал пересохшие губы Баркет.

– Благополучно? – Сногден усмехнулся. – Это если вы действительно сумеете промолчать о случившемся.

– Да. Конечно. Марта, ты слышишь?

Марта, не отрывая рук от лица, кивнула.

Баркет расписался.

Сногден взял расписку и, кивнув Баркету, вышел.

Марта встала и прошлась по комнате.

– Скверно мы поступили. Как говорится, подторговали душой.

– Деньги нужны, чёрт возьми! – воскликнул Баркет. – Ну, а если бы я не взял их – что изменится?

– Так-то так…

– Слушай, разумная дочь! – Баркет сдерживал раздражение, но говорил жёстко и спокойно. – Нам не тягаться в вопросах чести с аристократией. А этот гордец Гравелот, по-моему, тянется быть каким-то особенным человеком. Трактирщик вызвал на дуэль Ван-Конета! – Баркет фальшиво фыркнул. – Хохотать можно над такой историей, если подумать!

– Гравелот вступился за меня! – заявила Марта и всхлипнула. – И я никогда не была оскорблена так, как сегодня.

– Хорошо, он поступил благородно, я не спорю! – раздражался всё больше и больше Баркет. – Но дуэли не будет. Слышишь? Не будет. Тут что-то задумано против Гравелота, если Сногден тут же примчался и просил нас молчать. Собственно говоря, он насильно заставил нас взять эти триста фунтов!

– Я не хотела, – сказала Марта, сжав губы. – Хотя, что сделано, то сделано. Я никогда не прощу себе.

Баркет склонился над деньгами, распределяя их. Под его рукой появились счёты…

– Так… – бормотал он. – Восемьдесят семь фунтов – вексель Томсону… – Он откинул костяшки на счётах. – Остальные – Платтеру за заказ эмалевых досок.

– Оставь мне двадцать пять фунтов, – смущаясь, попросила Марта.

– Это зачем?

– Затем… – Марта улыбнулась и застенчиво поглядела на отца. – Догадайся. Впрочем, я скажу: мне надо шить, готовиться…

…Заломив котелок и покусывая сигару, Сногден стоял перед маленьким зданием с вывеской «ТАМОЖНЯ».

Выплюнув остаток погасшей сигары, он решительно направился к двери.

…С крыльца «СУШИ и МОРЯ» Давенат глядел на угасающий день. Посетителей не было. На дороге показалась повозка, запряжённая парой белых лошадей. Возле крыльца повозка остановилась. Из неё выскочил человек в грязном парусиновом пальто и соломенной шляпе.

– Разрешите мне оставить у вас на два дня ящик с книгами, – обратился он к Давенату. – У меня книжная лавка в Тахенбаке, а я встретил приятеля и узнал, что должен торопиться обратно в Гертон, на аукцион. Выгодное дело, прозевать не хочу. Позвольте мне оставить эти книги на два дня, послезавтра я заеду за ними. Два ящика старых книг. Пусть они валяются под навесом.

– Зачем же? – сказал Давенат. – Ночью бывает роса, и ваши книги отсыреют. Я положу их под лестницу.

– Если так – то ещё лучше! – обрадовался торговец. – Недаром говорят, что Джемс Гравелот самый любезный трактирщик на всей этой дороге.

Он вытащил из повозки два плохо сколоченных ящика, в щелях которых виднелись старые переплёты, и с помощью Давената перетащил их под лестницу.

– Сколько возьмёте за хранение, хозяин?

Давенат махнул рукой.

– Ну, дай вам бог!

Торговец вскочил в повозку, развернул лошадей и, торопясь, стеганул их. Повозка умчалась. Давенат проводил её взглядом.

День кончался. Над морем стоял багровый закат.

Кто-то тронул Давената за плечо.

Давенат обернулся.

– Петвек? – удивился Давенат.

Петвек тяжело дышал.

– В чём дело, Петвек?

– У вас были обыски? – Давенат отрицательно покачал головой. Петвек взволновано продолжил: – Двенадцать пограничников направляются к вам. Я видел этих солдат. Один из них не то чтобы проболтался… Но он с нами имеет дела. У вас что-нибудь есть, Гравелот?

Тирей усмехнулся.

– Если вы до сих пор не соблазнили меня вашей контрабандой, ясно, что сам я не стану прятать сигары или духи.

– Я сразу помчался к вам, – сказал Петвек. – Солдаты доканчивают своё дело у старухи Декай. Я им поставил ещё дюжину.

– Она за мной, – улыбнулся Давенат.

– Не шутите, Джемс! Все контрабандисты к вам почему-то хорошо относятся. Я тоже, хотя вы никогда не разрешали прятать у вас товар. Но, видно, вас кто-то здорово ненавидит.

– Постойте-ка! – Давенат нахмурился. – Только что у меня оставили два ящика. Посмотрим, чем они набиты.

Петвек с ловкостью профессионала оторвал доски на ящике. Давенат поднял несколько набитых пылью книг.

Под ними лежали десятка два маленьких ящиков с дорогими сигарами.

Петвек присвистнул.

– Пять месяцев тюрьмы, минимум.

– Молчите! – сказал Тирей. – Товар мне подкинули. Петвек, тащите тот ящик, а я возьму этот. Мы выбросим их в кусты.

Петвек прислушался.

Нарастал приближающийся топот лошадиных копыт.

Из-за поворота дороги вылетел конный отряд таможенников.

– Всё! – Петвек отёр вспотевший лоб. – Надо удирать.

Давенат резко выдвинул ящик кассы. Скомкал деньги, сунул в карман. Бережно взял маленького серебряного оленя.

Петвек поглядел в окно: у гостиницы маячили фигуры спешившихся солдат.

Спрятавшись в простенке, Петвек выстрелил. Солдаты залегли.

– Дело хуже, чем пять месяцев тюрьмы, – сказал Давенат. – На этом не остановятся. Я один знаю, в чём дело.

Петвек сунул за пазуху один из ящичков с сигарами.

– Мы не оставим вас в беде, Джемс. «Медведица» стоит на якоре.

…В открытом море, на палубе «Медведицы», под наполненным и легко несущим судно парусом стояли Петвек и Тирей.

Петвек бросил в море окурок сигары.