Свидание со смертью (др. перевод) - Кристи Агата - Страница 21

– Но его управление оставляло желать лучшего. – Лошадиные ноздри леди Уэстхолм возбужденно расширились. – Я сообщу об этом в агентство Касла. Не уверена, что воду там кипятили и фильтровали как следует.

Пуаро кашлянул и быстро увел разговор в сторону от питьевой воды.

– Вы видели кого-нибудь из других членов группы? – спросил он.

– Да. Старший мистер Бойнтон и его жена прошли мимо нас, возвращаясь в лагерь.

– Они шли вместе?

– Нет. Первым прошел мистер Бойнтон. Он выглядел так, словно от перегрева у него кружилась голова.

– Затылок нужно беречь от солнца! – оживилась мисс Прайс. – Я всегда прикрываю его носовым платком из плотного шелка.

– Что сделал мистер Леннокс Бойнтон по возвращении в лагерь? – спросил Пуаро.

На сей раз мисс Прайс опередила леди Уэстхолм:

– Сразу подошел к матери, но оставался с ней очень недолго.

– Сколько именно?

– Минуту или две.

– По-моему, чуть более минуты, – сказала леди Уэстхолм. – Потом он ушел в свою пещеру, а после этого спустился в шатер.

– А его жена?

– Она прошла мимо нас примерно через четверть часа и даже вежливо остановилась на минуту, чтобы поговорить.

– Она мне кажется очень симпатичной женщиной, – улыбнулась мисс Прайс.

– В отличие от других членов семьи, – добавила леди Уэстхолм.

– Вы наблюдали за ее возвращением в лагерь?

– Да. Она поднялась к своей свекрови и заговорила с ней, потом зашла в свою пещеру, принесла стул и посидела рядом с миссис Бойнтон около десяти минут.

– А затем?

– Отнесла стул назад в пещеру и спустилась в шатер, где уже находился ее муж.

– Что произошло дальше?

– К нам подошел этот странный американец, – ответила леди Уэстхолм. – Кажется, его фамилия Коуп. Он сказал, что за изгибом долины имеется образец древней архитектуры, на который мы обязательно должны взглянуть. Мы пошли туда. У мистера Коупа была с собой очень интересная статья о Петре и набатеях. В лагерь мы вернулись около без двадцати шесть. Уже становилось холодно.

– Миссис Бойнтон все еще сидела на прежнем месте?

– Да.

– Вы заговорили с ней?

– Нет. Я едва обратила на нее внимание.

– Что вы сделали потом?

– Пошла в свою палатку, переодела обувь и взяла пачку китайского чая, а потом направилась в шатер. Там был драгоман – я отдала ему пачку и велела заварить чай мисс Прайс и мне, убедившись, что вода вскипела как надо. Он сказал, что ужин будет готов через полчаса – слуги уже накрывали на стол, – но я ответила, что это неважно.

– По-моему, чашка чая хороша в любое время, – рассеянно промолвила мисс Прайс.

– В шатре был кто-нибудь еще?

– Да. Мистер и миссис Леннокс Бойнтон сидели в углу и читали. И Кэрол Бойнтон тоже была там.

– А мистер Коуп?

– Он присоединился к нам за чаем, – сказала мисс Прайс, – хотя заметил, что пить чай – не в привычках американцев.

Леди Уэстхолм кашлянула.

– Я начала побаиваться, что мистер Коуп окажется назойливым и станет навязывать мне свое общество. Путешествуя, трудно удерживать людей на расстоянии. Они становятся склонными к фамильярности – а американцы особенно часто бывают бестактными.

– Я уверен, леди Уэстхолм, что вы способны отделаться от нежелательных попутчиков, – вежливо сказал Пуаро.

– Думаю, я способна справиться с любой ситуацией, – самодовольно отозвалась леди Уэстхолм.

Насмешливые искорки в глазах Пуаро остались ею незамеченными.

– Пожалуйста, завершите ваш рассказ о событиях того дня.

– Конечно. Насколько я помню, Реймонд Бойнтон и рыжеволосая младшая дочь вошли в шатер вскоре после этого. Мисс Кинг пришла последней. Ужин уже был готов, и драгоман послал одного из слуг сообщить об этом миссис Бойнтон. Но слуга примчался назад с одним из своих товарищей и взволнованно заговорил с драгоманом по-арабски. Услышав, что миссис Бойнтон заболела, мисс Кинг предложила свои услуги. Она вышла вместе с драгоманом, потом вернулась и сообщила членам семьи миссис Бойнтон печальную новость.

– Она сделала это очень резко, – вставила мисс Прайс. – Думаю, такое следует сообщать более осторожно.

– И как восприняла трагическую весть семья? – спросил Пуаро.

Впервые леди Уэстхолм и мисс Прайс казались растерянными.

– Ну… трудно сказать. – В голосе леди Уэстхолм не слышалось обычной уверенности. – Они выглядели… спокойными.

– Они были ошарашены. – Слова мисс Прайс прозвучали скорее как предположение, чем как констатация факта.

– Потом они вышли из шатра с мисс Кинг, – сказала леди Уэстхолм. – Мисс Прайс и я благоразумно остались на месте.

В глазах мисс Прайс мелькнуло сожаление.

– Ненавижу вульгарное любопытство! – добавила леди Уэстхолм.

Сожаление стало более явным. Было очевидно, что мисс Прайс принудили также ненавидеть вульгарное любопытство.

– Позднее драгоман и мисс Кинг вернулись, – продолжала леди Уэстхолм. – Я предложила, чтобы нам вчетвером подали еду немедленно, дабы Бойнтоны могли поужинать в шатре позже, без смущающего присутствия посторонних. Мое предложение приняли, и сразу после ужина я удалилась в свою палатку. Мисс Кинг и мисс Прайс сделали то же самое. Мистер Коуп, по-моему, остался в шатре, так как он был другом семьи и думал, что может оказать им помощь. Это все, что я знаю, мсье Пуаро.

– Когда мисс Кинг сообщила новость, вся семья Бойнтон вышла вместе с ней из шатра?

– Да… Нет, теперь мне кажется, что рыжеволосая девушка осталась. Возможно, вы помните, мисс Прайс?

– Да, я думаю… я уверена, что она осталась.

– И что же она делала? – спросил Пуаро.

Леди Уэстхолм уставилась на него:

– Что делала, мсье Пуаро? Насколько я помню, ничего.

– Она все время шевелила руками, – внезапно сказала мисс Прайс. – Я подумала, что это свидетельствует о ее чувствах. На лице у нее ничего не отражалось, но руки так и дергались. Однажды я разорвала фунтовый банкнот, сама не зная, что делаю. У меня внезапно заболела двоюродная бабушка, и я никак не могла решить, ехать к ней или нет, а потом увидела, что вместо телеграммы рву купюру в целый фунт на мелкие кусочки! – Мисс Прайс сделала драматическую паузу.

– Что-нибудь еще, мсье Пуаро? – холодно осведомилась леди Уэстхолм, не одобряя выход на авансцену своей компаньонки.

Вздрогнув, Пуаро пробудился от размышлений.

– Нет, ничего… Вы все изложили подробно и точно.

– У меня превосходная память, – удовлетворенно заметила леди Уэстхолм.

– Еще одна маленькая просьба, леди Уэстхолм, – сказал Пуаро. – Пожалуйста, сидите, не оборачиваясь. А теперь опишите, как одета мисс Прайс, если, конечно, она не возражает.

– Нет, нисколько, мсье Пуаро! – прочирикала мисс Прайс.

– Право, мсье Пуаро, с какой целью…

– Будьте так любезны, мадам, выполнить мою просьбу.

Леди Уэстхолм пожала плечами и неохотно заговорила:

– На мисс Прайс хлопчатобумажное платье в коричневую и белую полоску, суданский пояс из красной, синей и бежевой кожи, бежевые шелковые чулки и лакированные коричневые босоножки. На левом чулке спустилась петля. На шее у нее ожерелье из сердолика и голубые бусы, на платье брошь с жемчужной бабочкой. На третьем пальце кольцо с поддельным скарабеем.[44] На голове индийская широкополая шляпа с двойной тульей из розового и коричневого фетра. – Она сделала паузу. – Это все?

Пуаро развел руками.

– Примите мои поздравления, мадам. Ваша наблюдательность выше всяких похвал.

– От меня редко ускользают даже мелкие детали.

Поднявшись, леди Уэстхолм кивнула и вышла из комнаты. Мисс Прайс двинулась следом, печально глядя на левый чулок, но Пуаро остановил ее:

– Еще одну минутку, мадемуазель.

– Да? – Мисс Прайс повернулась с испуганным видом. Пуаро доверительно склонился к ней:

– Видите букет белых цветов на столе?

– Да.

– А вы заметили, войдя в комнату, что я один или два раза чихнул?