Меч наемника - Мун Элизабет Зухер - Страница 5

По команде новобранцы взялись за ложки. Паксенаррион недоверчиво попробовала похлебку. К ее удивлению, еда оказалась вкусной, почти по-домашнему сдобренной жареным луком и ароматными травами. Вскоре Пакс обнаружила, что с удовольствием вытирает куском хлеба дно своего котелка.

– Ну, – послышался за спиной голос Стэммела, – как вам армейская еда?

– По мне, так очень ничего, сэр, – отозвался из-за соседнего стола Сабен.

– Этого добра вы еще наедитесь, – задумчиво сказал сержант и направился к выходу.

Первая ночь в казарме после нескольких недель на свежем воздухе прошла ужасно. Было душно. Воняло. Несколько раз Паксенаррион в тревоге просыпалась, чтобы обнаружить лишь очередного новобранца, проходящего мимо нее к выходу. Ни свет, ни темнота в казарме не были похожи на то, к чему она привыкла на природе. Темнота была гуще, а свет, рассеивавший ее, был явно сотворен человеком. Несколько человек храпели, и их храп эхом разносился по каменному помещению. Девушке не хватало уюта собственной привычной рубашки. Ночное белье – длинная прямая рубаха, – выданное новобранцам вечером, далеко не всем пришлось по вкусу. Протесты были остановлены Стэммелом, отрезавшим: «Мы же цивилизованные люди. А кроме того, скоро ночи станут холодными».

Пакс только-только погрузилась в сон после очередного пробуждения, как ее уши разорвались от резкого звона: это капрал Девлин подал сигнал к подъему ударом в звонкий металлический треугольник.

Пакс выкатилась из постели, сбегала в туалет, вернулась и начала сражаться с постелью. Добившись сносного результата, она, втайне надеясь, что Коррин чем-нибудь занят и не глазеет по сторонам, стянула с себя ночную рубашку. Никто ни на кого не обращал внимания. Все были заняты только собой. Одевшись в форменную тунику, Паксенаррион расчесалась оставленным в волосах костяным гребнем и потуже заплела косу, затянув ее обрезком тонкого шнурка, срезанного с завязки туники. Что делать с ночной рубашкой, она не знала. Поискав глазами Боска, она шагнула ему навстречу и спросила:

– А это куда девать?

– Видишь вот этот ящик? Сверни рубашку потуже и положи сюда.

Боск вышел на середину казармы и показал всем новобранцам вереницу ящиков, стоявших вдоль стен в изголовьях кроватей.

Пакс зашнуровала сапоги, подтянула ремень и еще раз поправила заправленную кровать.

В дверях появился Девлин.

– Готовы? – спросил он у Боска.

– Вроде бы, – пожал тот плечами.

– Взвод, к утреннему осмотру – становись! – взвыл Девлин.

Паксенаррион встала там, где было показано накануне, и уставилась в одну точку перед собой. Стэммел начал осмотр с противоположного края. У каждого из новобранцев он находил какой-либо недостаток или упущение: плохо свернутое одеяло, складки на покрывале, плохо взбитый тюфяк, непричесанные волосы, неправильно затянутые застежки на сапогах, грязные ногти (Пакс едва подавила искушение посмотреть на свои руки), ночную рубашку, брошенную под койку («Ты что, не слышал, когда всем объясняли, где ей место?»). Пакс казалось, что она не выдержит этого ожидания. Наконец Стэммел подошел к ней, и она почувствовала, что краснеет от волнения, хотя он еще не сказал ни слова. Не отводя глаз от противоположной стены, она слушала и представляла, как сержант внимательно оглядывает койку и ее самое.

– Аккуратнее заправлять тунику под ремень, – донесся до нее голос Стэммела, – сзади складки. – С этими словами сержант отошел от нее.

– Разойдись, – скомандовал Боск. – Выходи во двор строиться.

Паксенаррион бегом бросилась из казармы, начиная задумываться, чего ради она вообще попала сюда.

Еще больше ей пришлось думать и удивляться в течение следующих недель. Строевая подготовка – по нескольку часов каждое утро и вечер – ей нравилась. Ее словно завораживала магия слаженных перестроений, неожиданных изменений сложного целого, единого организма, называющегося строем. Это, конечно, не было романтично, но, в конце концов, видимо, необходимо для будущего воина. Кроме того, Пакс была наслышана о муштре, которой подвергаются новобранцы. Многое другое ей нравилось куда меньше: заправка коек, наведение порядка, наряды по кухне и столовой. Этого ей хватало и дома, из которого она сбежала в поисках другой жизни. Частенько новобранцев использовали на разных работах. Как-то раз, ремонтируя обвалившуюся стену конюшни, она буркнула:

– Если бы я собиралась стать подмастерьем каменщика или плотника, лучшей школы было бы не придумать.

Ответом было молчаливое согласие других новобранцев.

Затем молчание нарушила Эффа:

– Мы до сих пор оружия в руках не держали, – пожаловалась она. – Я, между прочим, собиралась стать настоящим солдатом, а не таскать камни целыми днями.

– Все еще впереди, – примирительным тоном рассудил Сабен, укладывая на место очередной камень. – Здесь что-то не видно других рабочих, кроме новобранцев. Видимо, все-таки из таких, как мы, здесь делают солдат и отправляют их воевать, а не оставляют в крепости наводить порядок.

Коррин презрительно усмехнулся:

– Экий ты умник! Нет, приятель, они тут просто экономят на наших тренировках с оружием. А потом отправляют недоучек прямо в бой. Пока они знают, что найдутся новые дураки вроде вас, можно не беспокоиться, сколько солдат погибнет из-за плохой подготовки.

Паксенаррион фыркнула:

– Мы-то дураки, раз записались добровольцами. А вот ты тогда кто?

Коррин скрипнул зубами и с такой силой опустил булыжник в раствор, что грязные брызги долетели почти до всей компании.

– Я-то, по крайней мере, уже знаю, как держать в руках меч. Мне нечего беспокоиться.

– А придется, – раздался голос Боска, – если ты сейчас же не займешься делом.

Все замолчали, прикидывая, как долго капрал подслушивал их разговор.

Из того, чем занимались новобранцы, более всего на упражнения с оружием походили тренировки с обструганными, толстыми, весьма увесистыми деревянными цилиндрами, напоминавшими нечто среднее между дубиной и булавой.

Сиджер – инструктор по обучению бою с оружием, угловатый, жилистый человек, годящийся в дедушки любому из новобранцев, – время от времени повторял:

– Знаю, знаю. Всем вам хочется поскорее взять в руки настоящие мечи и копья. Чушь! Вы не удержите меч и четверти часа. Ну-ка ты, держи свое полено выше. Вот так. Что, сынок, думал – ты сильный? Нет, ребятки, вы еще слабы, как новорожденные ягнята. Гляди-ка, вон как взмокли…

Пакс уже начала сомневаться, что им когда-нибудь дадут в руки настоящее оружие. Но вдруг однажды, придя на занятия, новобранцы обнаружили выложенные для них на плацу мечи – деревянные, с тупыми концами, с грубой перекладиной вместо эфеса, но все-таки мечи. Сиджер стоял над этим арсеналом, словно гончар над грудой полуобработанных горшков.

– Сегодня, – сказал он, – мы посмотрим, кто из вас сможет стать воином. Первая шеренга – шаг вперед. Ну что, командир, готова сразиться на мечах?

Пакс восторженно выпалила:

– Так точно, инструктор!

Сиджер сердито посмотрел на нее:

– Эх ты. Чего радоваться-то? Все не терпится кровь пролить… Ну-ну, посмотрим. Возьми-ка первый меч в ряду. Да, вот этот.

Пакс не могла сдержать улыбки. Меч, наконец-то в ее руках меч. Она провела клинком в воздухе перед собой, но ее движение было остановлено клинком Сиджера.

– Не сметь! Это тебе не игрушка, дура! Это меч. Он сделан для того, чтобы убивать людей, – и ни для чего больше.

Паксенаррион вспыхнула. Не замечая этого, Сиджер взял в руки другой учебный меч и сказал:

– Итак, держи его, как свою дубину. Положение первое. Слушайте меня все. Это пехотный меч: не слишком длинный, чтобы не мешать вести бой в строю. Им можно и рубить, и колоть. Ну а теперь, командир отделения, повторяй движения первого комплекса. Начали.

Меч был легче привычной дубинки, и Пакс рьяно взялась за дело. В конце каждого движения ее меч натыкался на клинок Сиджера – сначала мягко, а затем ударяясь все сильнее и сильнее. Увлекшись, Пакс стала стараться пробить защиту Сиджера или обманным движением достать его мечом. Но стоило ей нарушить привычную последовательность хорошо заученных движений, как деревянный клинок инструктора, на миг пропав из виду, вдруг сильно ткнул ее в ребра.