Благоуханность. Воспоминания парфюмера. - Веригин Константин Михайлович - Страница 15

День кончался; надо было думать о возвращении, чтобы засветло вернуться домой. Один за другим вскакивали мы на велосипеды и, не думая об опасности спуска и поворотов, неслись полным ходом. До самого въезда в Ялту мы не сбавляли скорость. Она сливалась с запахом пыли, тепла, сосен. Чтобы выиграть время и прийти первым, надо было брать повороты на всем ходу с большим креном. Нередко мы скользили и падали, но я не помню серьезных ушибов. Обычно одним из первых несся брат Михаил, не знавший страха и любивший показать "номера" на своем велосипеде... Но вот город приближается. Воздух становится морским, более плотным, менее эфирным. Мы несемся мимо виноградников царской Ливадии; встречается все больше автомобилей и экипажей. Надо быть осторожнее: город близко. Вот и первые сады... В этот час их поливают, и остро поднимается к небу запах мокрой земли, цветов, газонов. Поездка окончена. Все мы целы-здоровы. Все надышались запахом гор. Все нагуляли себе аппетит, сон и воспоминания... А как укрепляется наша дружба от таких поездок! Вот где соперники не знают ни зависти, ни недоброжелательства!.. Не потому ли в профессиональном спорте так часто встречаются неспортивные отношения?

И свободные от занятий летние месяцы мы проводили обычно на море большую часть утра, и тогда нее виды морского спорта были доступны нам. Брат Михаил часто уходил с рыбаками на шхуне ловить рыбу. Сестра предпочитала греблю. Я нырял и прыгал, но всего более любили мы плавать часами в открытом море. Обычно солнце уже стояло высоко и громко трещало множество крымских цикад, когда мы с братом выходили к утреннему кофе. Подавали его на большой веранде, обращенной к морю и окруженной с трех сторон садом. Глицинии и чайные розы обвивали ее колонны, и в конце июля можно было обрывать чудесные персики, не выходя в сад. Высокие темные кипарисы защищали нас от палящего солнца, и море было так близко, что с его стороны всегда веял легкий ветерок с примесью запаха йода и соли.

Утренний кофе длился недолго: мы торопились на пляж. На улице нас охватывал жар, ярко синело небо; сверкало многоцветное море... Встречались нам разносчики — турки или татары — с живописными двойными корзинами, полными фруктов. На пляж мы шли обычно с хорошим запасом персиков, груш или абрикосов, но это не мешало нам все же "нюхать" вкусную корзину разносчика и прикупать еще, если были деньги... После пыльной улицы дорога шла парком и виноградниками и спускалась до самого моря. Пахло жимолостью, обвивавшей кусты и стены, розами, левкоями, а также фруктами, которые мы несли. Для меня аромат цветов говорит всегда о любовной мечте, а запах фруктов — о любви разделенной. Так, во вкусе и запахе только что сорванного, пропитанного солнцем абрикоса остро чувствую я прелести телесные, а в персике — благоуханную нежность поцелуя; мускатный виноград заключает в себе и негу и радость жизни; аромат лимона могуче действует на чувственность некоторых женщин, а дыня силой своего запаха говорит мне о южных, низменных страстях...

Как ярко помню я все дорожки, ведущие к морю! Вот аллея кипарисов, бросающая тихую синюю тень и не пропускающая солнечный свет; строгое их дыхание и стремительный взлет в небо. Вот белая дача, увитая розами и окруженная разноцветными гвоздиками, солнечный аромат которых полон благоуханной теплоты. Вот круглая площадка, обсаженная цветущим жасмином. Вот виноградники, подступившие к нам вплотную. А вот и пляж. В Ялте он не песчаный, но наши ноги привыкли к его круглым, гладким камням. Море — как зеркало. Вода теплая, светлая. Все друзья уже тут. Через мгновение мы у самой воды. Здесь только мужчины. Дамский пляж рядом, но отделен от нас белой парусиной. В море же можно встречаться и плавать вместе не запрещено. Мы еще не в воде, а уже тихо и радостно на сердце. Чудесно пахнет море, обещая простор, волю и чистоту. И так отдыхаешь здесь, так забываешь все жизненные трудности, так много набираешься сил! Водоросли, соль, ветер, йод — все радует обоняние. Мы играем на берегу, прыгаем в воду, ныряем. Утро проносится незаметно. По вот и последний заплыв. Мы все плаваем с раннего детства и не боимся расстояний. Радостно чувствовать, что каждый новый взмах руки уносит все дальше в море, что это легко, что не надо прилагать усилия, что держишься на воде так же просто, как дышишь... Справа от меня плывет брат Михаил, слева — верный друг Митя Хорват. Тут же сестра Ольга и милейшая Лёка Ревишина. Всем нам весело и хорошо, а берег все отдаляется. Если нас оттуда и видно, мы кажемся только точками на воде. Но пора возвращаться. Мы плывем теперь ближе друг к другу. Быстрота остается та же, значит, все хорошо. Очертания берега вырисовываются все четче. Уже виден пляж и люди на нем. Скоро прибрежные волны подхватят нас. Сегодня они не опасны, не унесут нас обратно, а тихонько положат на камни. Утомленные, но счастливые выходим мы из воды, лежим на солнце, закусываем тем, что еще осталось в мешках; нередко это арбуз, вкусный, красный, такой, какого после Крыма мне нигде не приходилось есть. Однако пора расходиться. Обратный путь идет в гору. Жарко. Печет. Но веселость нас не покидает. Хорошо говорить; хорошо и молчать; а дома ожидает вкусный обед... Не я один думаю о еде. Брат замечает задумчиво, что вкус арбуза напоминает чем-то вкусный запах летнего моря. Мы обсуждаем его слова. Соглашаемся с ними. Солнце печет. Скоро два часа дня. Все деревья сочатся смолой; в воздухе разлита истома; ищешь тени и тишины; одни цикады трещат не умолкая. Вот и дом. Все маркизы опущены. В комнатах полумрак. На веранде задернуты парусиновые шторы. Нарядно накрыт стол, и посередине букет чайных роз, срезанных рано утром, когда солнце еще не палило. Тонкий-тонкий их аромат, и нежность в нем, и свежесть...

Аппетит у нас волчий. Мы рады, что тут же, с нами, наша милая мать, что у нас нет ни забот, ни тревог, которые бывают зимой во время учебы, что на сладкое — рассыпчатый пирог с лесной земляникой. Что может быть вкуснее! Если белый гриб всем грибам царь, то маленькая земляника с ее волшебным ароматом — не милая ли царевна всего царства лесного?

После обеда хорошо полежать в кресле-качалке, почитать интересную книгу, подумать, помечтать, а там станет не так жарко и тебя потянет, как обычно, на теннисную площадку к милым друзьям.

Теннис тоже был нашим любимейшим видом спорта. Ценили мы в нем силу, точность, быстроту да еще присутствие и обаяние наших партнерш, их оживление, веселость, грацию. Собирались мы на площадке в большом саду у наших друзей; к четырем часам дня и до самого вечера, до темноты не прекращались веселые возгласы и звуки ударов ракеток. В начале игрались "сингли", потом "дубли" и "миксты". И эти "миксты" радовали не только девиц, но и нас, и нередко, заглядевшись на красиво взятый нашей "противницей" мяч, мы не успевали вернуть его...

Темно-красный грунт площадки, темная зелень деревьев вокруг нее создавали великолепный кадр, на фоне которого как-то особенно рельефно выделилась хрупкая прелесть играющей молодежи. Белоснежный цвет наших костюмов усиливал это впечатление, подчеркивая невинность юности. Нельзя сказать того же о цветах белой окраски, ибо их аромат большей частью любовный и страстный и не следует доверять ему. Особенно ярко он выражен в белой лилии с ее очень сильным, смущающим ароматом, и мне кажется, что присутствие ее на иконах является недоразумением. Возможно, что слово Xриста о красоте лилии относится не к ним, а к разноцветным анемонам, которых так много на палестинских лугах.