Подиум - Моспан Татьяна Викторовна - Страница 20

Катя автоматически отметила, что для Пономаревой теперь Наташа – уже не "прелесть Наташенька", а просто "Богданова Наталья"… Здесь никому ни до кого нет дела. Нужен – улыбаются, не нужен – в ту же секунду о тебе забывают. "У Нинки профессиональный навык наглости, который прогрессирует, как раковая опухоль…" – такие отзывы о Пономаревой не раз слыхала Катя. Все правильно: иначе не выжить, говорила сама Нина Ивановна, иначе сожрут.

Цареву покоробил тон Нины Ивановны, но она ее не осуждала. Скорее боялась, что та расспрашивать станет. Но главному художнику-модельеру, видимо, было не до расспросов.

В дни перед очередным показом Катерина пребывала в таком состоянии, что почти не обращала внимания на прикольчики других моделек. Она спокойно переносила презрительные взгляды Наденьки, которой удалось наконец перекрасить свои волосы в более-менее удачный тон. Не раздражал ее и покровительственный – царственный! – тон Тамары: ладно, как-нибудь переживет. Царица Тамара, как ее называли, все-таки нравилась ей больше других.

Крутиться девчонкам после большого показа приходилось очень много, и времени на выяснение отношений не оставалось. Но, как оказалось, не у всех. Катя старалась не замечать мелких уколов, и это казалось ей единственно разумным выходом. А вот смуглянка Лиза сцепилась-таки с неугомонной Наденькой. Непонятно, что они не поделили.

– Слушай, ну ты меня сегодня достала! – взорвалась в конце концов Лиза.

– Вылетишь отсюда, ясно? – прошипела разъяренная Надежда.

– Ой-ей-ей, напугала ежа голой задницей! – фыркнула Лиза. – Смотри, как бы самой не загреметь.

– Что-о?

– А то, что слышала! Это ты видала… – Последовали неприличный жест и такая непотребная брань, какую не каждый день можно услышать в злачных местах.

Разнимать разбушевавшихся манекенщиц прибежала Зинка.

– Девочки, вы с ума сошли! – Она металась от одной разъяренной фурии к другой.

Но бесполезно: топ-модели были готовы вцепиться друг дружке в физиономию.

– Красавицы мои! – Кудрявцева едва не плакала. Ее сморщенное гримасой лицо сейчас напоминало куриную гузку.

Остальные девчонки не вмешивались и хихикали по углам.

– Нине Ивановне скажу! – взвыла Зинка. И этот последний аргумент подействовал.

– Ну вот, разговелись скандалом, теперь целый день тихо будет, – безразличным тоном произнесла Тамара.

– А что – здесь всегда так? – спросила Катя.

– Почти. – Тамара презрительно хмыкнула. – Что с Натальей?

– Да… – запнулась Катя. – Отравление, дня три придется отлежаться.

Она опасалась смотреть в умные глаза этой спокойной девушки. А еще больше боялась пронырливой Зинки. Но той было не до Богдановой. Кудрявцева ограничилась чишь парочкой незначительных замечаний да подозрительным взглядом.

А с Натальей творилось нечто совсем нехорошее. Ту ночь, когда Богданова в полубессознательном состоянии вернулась из Никульского, она провела у Кати…

Ее рассказ привел Цареву в ужас. За всю ночь она ни разу, ни на секунду не сомкнула глаз.

– Тебе надо немедленно идти в милицию!

– Тогда уж в прокуратуру, а еще лучше – сразу на кладбище место занимать.

– Наташа, Наташа…

– Что – Наташа? Я не успею пикнуть, как братки приедут, быстрее милиции, поняла?! "Юнайтед братва", или как там это у них называется…

Она начинала плакать, и ее лицо превращалось в маску. Катя не узнавала своей подруги, когда та, погружаясь в воспоминания, безмолвно сидела на диване. С выражением странной отчужденности на лице. Иногда Наташа вздрагивала и начинала что-то бормотать нараспев. "Шел дым из ноздрей прокурора…" – неожиданно услышала Катя – и обалдела: "Что она несет? Совсем голову потеряла!"

– Наташа!

– А? – очнулась Богданова. – Это Николай пел. Нет теперь Николая. Умер. Убили. И меня…

Разговаривать с ней в такие минуты становилось невозможно.

– Зачем ты взяла пистолет?

– Боялась. Я смертельно испугалась. При тебе когда-нибудь убивали? Так, чтобы мозги вывалились, а?! И чтобы полчелюсти снесло… А ты тут, рядом, за стенкой… У них это называется разборкой.

– Послушай, надо искать выход, надо что-то делать, а не сидеть так. Они найдут тебя.

– Не найдут. Томаз обещал, что никому не расскажет про меня. Он любил Николая. Николай все делал для него, пытался лечить. Он на плаву держался только благодаря… – Наташа закрыла глаза, ей тяжело было говорить.

– Господи, да этот ваш Томаз – наркоман! – вырвалось у Кати. Сейчас ее бесила ни на чем не основанная уверенность подруги.

– Ну и что? Он обещал, – всхлипнув, упрямо продолжала твердить Наташа.

Она по-прежнему ничего не желала понимать.

– Ты говорила, что там еще был дядя Николая, который тоже тебя видел.

– Дядя? – удивилась Наташа, как будто только что об этом услышала. – Да, дядя был… – медленно произнесла она. – Томаз сказал, что он уедет в свою Белоруссию и будет молчать.

Катя выразительно подняла глаза вверх: как все просто, а? Томаз сказал – и дядя будет молчать.

– Там труп остался, значит, заведут уголовное дело и будут искать виновного. Сама же говорила, что, когда ты ехала, тебе навстречу попались милицейские машины.

– Да. Они примчались, когда братки уехали.

– Ты подобрала пистолет, из которого застрелили Николая. – Катя пробовала привести последний довод. – Понимаешь, что произойдет, если оружие найдут у тебя?

– Ничего не произойдет. Меня пристрелят. Как собаку. Пристрелят, и все… Не трогай меня! – вдруг закричала Наташа. – Я никуда не пойду, ни в какую прокуратуру, слышишь, никуда! – Она стала заикаться. – Если ты боишься за с-себя, я с-сейчас уйду.

Богданова вскочила с дивана, порываясь куда-то бежать.

– Никуда ты не пойдешь! Я тебя просто не пущу…

Была еще утерянная, причем неизвестно где, сережка – подковка с изумрудной капелькой и бриллиантами. Однако думать про это уже и вовсе не хотелось.

После демонстрации моделей, устроенной в одном из торговых центров, Катя снова терпеливо выслушивала рассуждения о европейском стиле и динамичных линиях. Она с честью выдержала еще два показа, сумев правильно сориентироваться в обстановке. Нина Ивановна была ею довольна.

– Рада, что не ошиблась в тебе! – Она потрепала Цареву по щеке. – Умница, будешь вести себя в таком духе – не пропадешь. Ты еще только-только на подиум ступила, а в этой жизни ничего не достается нам по дешевой цене.

Катя видела, как переглянулись недовольные благосклонностью к ней Пономаревой другие модельки.

– Деспот и его крепостные, – прокомментировала Тамара, подтолкнув локтем Наденьку.

– Новая примадонна появилась! – мгновенно отозвалась та. И злобно прищурилась.

"Скотный двор" – сразу вспомнила Катя выражение неизвестной ей Эльвиры Каневой, о которой упоминала Наташа.

Редактор модного журнала "Магия моды" Элла Борисовна Хрусталева, которая всерьез заинтересовалась «Подмосковьем», тоже присутствовала на показе. Сегодня на ней красовался темно-синий костюм в неширокую полоску. В отличие от прошлого раза, когда она появилась на показе разряженой как попугай, сейчас одежда именитой гостьи выглядела строго, по-деловому.

Пономарева оказывала Хрусталевой всяческое внимание.

– Рада, что вы выбрали наш костюм, – лучезарно улыбаясь, говорила Нина Ивановна. – Неплохая, как мне кажется, модель.

– Да, – важно кивнула головой Хрусталева. – Мои девочки в редакции тоже оценили. И совсем недорого…

"Еще бы! Недорого? Даром, считай, отдали. Цена просто смешная: ткань в два раза дороже стоит", – отметила про себя Пономарева.

– Я бы хотела еще что-то приобрети. Система скидок, надеюсь, будет действовать?

Нина Ивановна приложила руку к груди:

– Для вас – нет вопросов.

Пономарева, внутренне содрогаясь, прикидывала, во сколько ей обойдутся аппетиты главного редактора модного журнала… А куда деваться? Свое отдашь – лишь бы дело делалось. Хрусталева слыла женщиной не бедной, но Нина Ивановна из своего богатого опыта знала: чем состоятельнее человек, тем он прижимистее. Ни один еще от дармовых услуг не отказался!