Подиум - Моспан Татьяна Викторовна - Страница 19

Линьков уже никому не мог прийти на помощь, потому что был мертв. Выстрелом ему снесло полчелюсти. Скорчившееся тело Николая лежало возле бильярдного стола. Рядом валялась чугунная задвижка от печки. Кругом виднелись следы крови. Первый выстрел задел правое плечо: до сих пор его окоченевшая левая рука сжимала рану. Второй разнес в щепки ножку от стула. Третий… Третий выстрел сразил Линя наповал.

Когда Богданова наконец выглянула из своего убежища, то от увиденной картины потеряла сознание.

Она не знала, сколько времени пролежала так. Свежий воздух из разбитого окна спустя какое-то время привел ее в чувство. Девушка слабо застонала и с трудом разлепила глаза… Вот сейчас она встанет – и страшное видение исчезнет. Должно исчезнуть!

Наташа повернула голову. На полу, возле резной ножки бильярдного стола, по-прежнему лежал труп ее любовника.

– Не-ет! – Из груди девушки вырвался крик, сменившийся хрипом.

Наталья стояла на коленях и мотала головой, стараясь не смотреть туда, где вместо головы Николая… Это невозможно! Такое бывает только в боевиках и в фильмах ужасов. Сейчас ужас был рядом с ней: стоило лишь протянуть руку.

– Не хочу! – Она зарыдала, повалившись ничком на пол.

"А вдруг он жив?" – Эта мысль стеганула ее, как кнутом. Наташа подняла голову и заставила себя снова взглянуть в сторону Николая… Линьков не шевелился. Страшная, чудовищная рана – сплошное месиво. Если она будет продолжать смотреть туда, то сойдет с ума.

Наташу замутило. Преодолевая тошноту, она попробовала подняться на ноги. Кружилась голова, тело онемело, оно было как чужое и не слушалось ее.

Вдруг Наташа услышала, как кто-то поднимается по лестнице: шаги неровные, словно кому-то стоило нечеловеческих трудов забираться наверх. Вот опять!..

Богданова слушала странные звуки, но была не в силах сделать ни единого шага. "Сейчас они придут и расправятся со мной, – вяло подумала она. – Ну же, вставай, дуреха! Идиотка, вставай! Чего ты ждешь? Тебя пристрелят, как собаку!"

Шаги на лестнице затихли.

Наташа, переведя дыхание, обвела глазами комнату. И увидела пистолет. Он лежал недалеко от трупа, рядом с другой ножкой бильярдного стола. Не раздумывая ни секунды, она схватила оружие и спрятала его в сумку… Пусть попробуют теперь взять ее, подонки!

Дверь открылась. На пороге стоял Томаз.

– Уходи! – Парень, пошатываясь, держался за дверной косяк. – В пятку ранили, суки! Из окна пришлось прыгать. Уходи скорей, сейчас наши приедут! Я позвонил.

Томаз тяжело дышал. Его лицо и руки были в крови.

– Не бойся, не скажу, что ты была здесь. Никому ни словечка. И дядя Николай не скажет… – Гелашвили кивнул в сторону окна. – Домой уеду, в Тбилиси. Линя пристрелили, и мне здесь делать нечего. Надоели все ихние разборки! Ты молчи: не было тебя здесь, ясно? Хочешь жить – молчи!..

Наташа, сама не помня как, очутилась на улице.

"Бежать, скорее бежать отсюда! – Молодая женщина кинулась к воротам. – Стоп! – опомнилась Богданова. – Я приехала на своей машине. Значит, мгновенно вычислят, что была здесь. Машина должна стоять в гараже… – Наталья бросилась туда. – Только бы успеть! Только бы…"

Едва подбежала к гаражу, как услышала шум приближающегося автомобиля: она опоздала!

Подъехало несколько машин. Не въезжая на территорию виллы, автомобили остановились на дороге. Из них выскочили какие-то люди и побежали к дому.

Все делалось быстро и без лишнего шума.

Наташа, спрятавшись за гаражом, стала невольным свидетелем происходившего. Спустя несколько минут увидела, как из дома вывели хромающего Томаза Гелашвили и, толкая в спину, погнали к воротам. Усадили в машину. Потом все автомобили быстро уехали…

Наташа от удивления не могла прийти в себя. Только после того, как уехавших и след простыл, она поняла, что это была не милиция. Конечно, вспомнила она, Томаз сказал, что позвонил "своим".

Мысли в голове прояснились: "Нужно как можно скорее уехать отсюда. Николай…" – Оглянувшись на освещенный дом, Богданова застонала. Ему уже ничем не поможешь… Разве что самой остаться здесь навсегда!

Наташа распахнула ворота гаража. Машина стояла на месте. Богданова плюхнулась на сиденье и нажала на газ.

Сразу за жостовской развилкой навстречу ей попались две милицейские машины. Наташа сбавила скорость: остановят или нет? Машины пронеслись мимо. "Надо же! – Она скривилась. – Братки из Москвы быстрее районной милиции приехали".

Всю дорогу Богданова держала себя в руках. И только возле Катиного дома ее опять стало трясти.

– …Наташенька, Наташа!

Богданова услышала свое имя. Знакомый голос раздавался как бы откуда-то издалека.

– Успокойся, я с тобой! – Катя сидела рядом с подругой и легонько трясла ее за плечо.

– А? – очнулась Наташа.

– Ты кричишь. Не надо, пожалуйста! – Катя, желая успокоить, прижимала ее к себе.

– Я боюсь, боюсь, боюсь… – Наташа обхватила голову руками. И внезапно вздрогнула, словно обо что-то укололась. – Сережка! Где вторая сережка? – Она схватила себя за мочку правого уха.

Серьга действительно отсутствовала.

– Там замочек был слабый, я тебе сегодня на показе моделей об этом говорила. Помнишь? – Катя разговаривала с подругой как с ребенком, которому нельзя перечить.

Наташа бессмысленно мотала головой. В ее широко открытых глазах плескался ужас.

– Может, потеряла? – предположила Катя.

– Потеряла… – хрипло выдохнула Богданова. – Н-не знаю…

Она потянулась к своей сумочке и резким движением раскрыла ее. Содержимое вывалилось на пол.

Катя застыла от изумления: там не оказалось сережки, зато вместе с косметикой и всякой женской чепухой на пол вывалился пистолет.

– Они убили его! Я это видела сама, своими глазами… Зверье! Они убьют меня!

Глава 5

– Богданова заболела? – Круглые глаза Пономаревой уставились на Цареву.

Катя почувствовала себя неуютно от ее пронзительного взгляда. Она мгновенно вспомнила о прозвище Нины Ивановны… И вправду Сова. И взгляд неприятный, немигающий.

– А что с ней такое случилось? – резко спросила Пономарева.

С ума сойдешь с этими девчонками! Коллекция одежды "Весна – лето 2000" понравилась, демонстрация прошла на ура, на этой неделе предстоит три показа, только успевай поворачиваться – и на тебе!.. Какое дело девчонкам до инвесторов, динамики средств, освоения рынка, притока рекламы, бизнес-плана? Обо всем этом должна думать она, Пономарева. А эти профурсетки, только успев пройти пару раз по подиуму, тут же обзаводятся бойфрендами и начинают корчить из себя незнамо что: ах, заболело, ах, кольнуло!.. Переутомились они, видите ли. Шампанское хлестать небось не устают. От водочки тоже не отказываются. Иной раз почище любого мужика надерутся. Только у нее ничего не болит – тащит на себе воз, как ломовая лошадь. Ни с чем не считаешься, а эти… Болеешь, не тянешь – уйди, дай место другим!

Нина Ивановна прищурила глаза и уже готова была разразиться бранью, но вовремя спохватилась. Богданова никогда раньше ее не подводила.

– Так что с ней? – уже спокойнее переспросила Пономарева.

– Отравилась, – опустив глаза, ответила Катя. Это казалось ей самым удобным ответом.

– Как все не вовремя!

Царева благоразумно помалкивала.

– Ладно, – вздохнула Нинок, – выкрутимся. Наталье передай: скоро большой показ. Дня три ей хватит на поправку?

– Наверное, – неуверенно сказала Катя.

Зато Нина Ивановна была уверена во всем.

– Хватит! Я после отравления на следующий день поднималась. Здесь дело простое: или встаешь сразу, или в больницу на три недели. Желудок пусть промоет, травки попьет. Через четыре дня – большой показ; Иван Сергеевич Горин проявил к нам большой интерес. Богданова обязательно должна участвовать в демонстрации! – безапелляционным тоном произнесла она.