Дьявол в синем - Мосли Уолтер - Страница 22

Глазки-бусинки тонули в пухлой коричневой плоти на широком лице Розетты. Бросив на меня косой взгляд, она проворчала: "Он набаловался с бабами за двоих и с лихвой. Теперь пусть отдохнет". Вот что она ответила на мое соболезнование.

Она сидела за единственным карточным столом в дальнем углу комнаты. Я подошел к ней поздороваться:

– Добрый вечер, Розетта! Как сегодня идут дела?

– Джоппи здесь? – спросила она, окинув меня взглядом.

– Нет, у себя в баре.

Розетта посмотрела на меня так, словно я приблудная кошка, нацелившаяся на ее сыр.

В этой темной и задымленной комнате невозможно было разобраться, кто чем занимается, но я тут же ощутил устремленные на меня взгляды. Даже Розетта не сводила с меня глаз.

– Кто-нибудь в последнее время продавал хорошее виски, Рози? – поинтересовался я, надеясь завести непринужденный разговор, прежде чем задать свои вопросы. Но ее пристальный взгляд выбил меня из колеи. Кроме того, в комнате было слишком тихо для такого разговора.

– Здесь не бар, дорогуша. Если тебе нужно виски, лучше ступай к своему другу Джоппи. – Она взглянула на дверь, видимо желая, чтобы я поскорее ушел.

– Мне нужна не выпивка, Рози. Я хотел бы купить ящик или два.

– Почему бы тебе не спросить своего дружка? Он знает, где добыть виски.

– Джоппи послал меня сюда, Рози. Он говорит, что ты знаешь.

Она все еще подозрительно косилась на меня, но, думаю, причиной такого нерасположения был не страх, а что-то другое.

– Можешь попытаться с Фрэнком Грином, если хочешь покупать ящиками.

– Да? А где я могу его найти?

– Я не видела его несколько дней. Наверное, где-нибудь обделывает свои дела.

Это было все, что могла сказать Розетта. Она закурила сигарету и отвернулась. Я поблагодарил ее спину и направился к Микки.

– Сыграем в восьмерку? – спросил Микки.

Мне было все равно, во что играть. Я поставил пятерку и проиграл. Потом проиграл еще пять долларов. На это ушло около получаса. Когда мне показалось, что я достаточно заплатил за полученную информацию, я помахал Микки и вышел на солнечный свет.

Сам не знаю почему, я испытывал радость. Потому что, наверное, впервые в своей жизни делал что-то по своему уму-разуму, а не по чужому приказу. Я рассчитывал только на самого себя. Правда, пока я не нашел Фрэнка, но заставил Розетту проговориться и назвать его имя. Если бы она знала, где он сейчас, я добрался бы до него уже сегодня.

На Изабелла-стрит, в конце тупика, в большом доме располагалось заведение Верни. Рабочий люд частенько заглядывал к ней, чтобы навестить одну из здешних девушек. Это был гостеприимный дом со спальнями на втором и третьем этажах и с кухней и гостиной на первом, где посетители могли поразвлечься.

Верни – светлокожая женщина с сединой в золотых волосах, весом около девяноста килограммов – день и ночь торчала в кухне. Ее дочь Дарсел, такая же толстушка, как и мать, приглашала мужчин в гостиную и получала с них доллары за еду и питье.

Некоторые посетители, вроде Оделла, были счастливы сидеть в гостиной, пить и слушать патефонную музыку. Время от времени Верни появлялась в гостиной, чтобы поприветствовать старых друзей и познакомиться с новоприбывшими. Кроме выпивки и патефона, к вашим услугам были и девушки. Они поджидали клиентов, сидя у дверей своих спален. В холле второго этажа Хью Барнес надзирал за порядком. Это был широкобедрый, крепко сбитый мужчина с лицом невинного младенца. Но, несмотря на свою внешность, Хью был быстр и коварен. Благодаря ему дела у Верни шли гладко. Я зашел к ней сразу после полудня.

– Изи Роулинз. – Дарсел протянула мне свои пухлые ручки. – А я уж было решила, что ты умер и вознесся на небеса.

– Угу, Дарси. Ты ведь знаешь, я приберегал это для тебя.

– Тогда, пожалуйста, сделай это сейчас. Ну пожалуйста.

Она взяла меня за руку и повела в гостиную. Там несколько человек сидели вокруг стола, пили и слушали джаз. На кофейном столике стояли большая миска с рисом и белые фарфоровые тарелки.

– Изи Роулинз, – послышалось из двери в кухню. – Как ты, детка? – спросила Верни, подбегая ко мне.

– Просто прекрасно, Верни. Просто прекрасно.

Большая женщина прижала меня к себе, и мне показалось, что я окунулся в пуховую перину.

– Ох, – простонала она, почти оторвав меня от пола. – Тебя слишком долго не было. Слишком долго!

– Да, да, – бормотал я, сжимая ее в объятиях, а потом усадил на кушетку.

Верни улыбнулась мне.

– Посиди здесь, Изи: хочу, чтобы ты рассказал, как идут дела, прежде чем отправишься наверх.

С этими словами она вернулась на кухню.

– Как дела, Рональд? – спросил я у своего соседа.

– Так себе, – ответил Рональд Уайт – паяльщик, обслуживающий весь город. Он носил, не снимая, рабочий комбинезон и утверждал, что это единственный костюм, который у него имеется.

– Спасаешься здесь от своих ребят?

Мне нравилось подшучивать над Рональдом на семейную тему. Жена каждые двенадцать или четырнадцать месяцев приносила ему сына. Она была религиозная женщина и не признавала противозачаточных средств. В тридцать пять лет у Рональда было девять сыновей и десятый на подходе.

– Они готовы разнести весь дом на куски, клянусь тебе, Изи. – Рональд покачал головой. – Они ползали бы по потолку, если бы там было за что зацепиться. Знаешь, из-за них я боюсь идти домой.

– Брось, старик. Не может быть, чтобы все было так плохо.

Лоб у Рональда сморщился, как чернослив, и лицо исказила гримаса муки, когда он жаловался мне:

– Я больше не могу, Изи. Я прихожу домой, а уже целая армия идет на меня в атаку. Сперва, подпрыгивая, прибегают старшие. Потом ковыляют те, кто едва научился ходить. И пока подползают малыши, выходит Мэри, бледная как смерть, с двумя младенцами на руках. Послушай, Изи. Я трачу пятьдесят долларов на еду, и мне остается только смотреть, как дети ее уничтожают. Они едят с утра до вечера, а в перерывах орут и безобразничают. – В глазах Рональда стояли слезы. – Клянусь тебе, я больше не выдержу. Клянусь.

– Дарси, – завопил я. – Принеси Рональду выпить, да побыстрее! Видишь, ему нужно выпить.

Дарси принесла нам бутылку виски и наполнила стаканы всем троим. Я вручил ей три доллара.

– Да-а, – изрек Куртис Кросс. Перед ним на обеденном столе стояла тарелка с рисом. – Дети – самые опасные твари на земле, за исключением юных девушек в возрасте от пятнадцати до сорока двух.

Даже Рональд не удержался от улыбки.

– Не знаю, – сказал он. – Я люблю Мэри, но думаю, что должен удрать как можно скорее. Эти ребятишки погубят меня, если не удеру.

– Выпей еще. Дарси, не забывай нас. Этот человек хочет забыться.

– Ты уже заплатил за бутылку, Изи. Можешь делать с ней все, что хочешь. – Как большинству черных женщин, Дарси не нравились разговоры о том, что мужчина собирается бросить жену и детей.

– Всего три доллара? И ты ухитряешься зарабатывать? – Я сделал вид, что поражен.

– Мы покупаем оптом, – улыбнулась мне Дарси.

– А не могу ли я оптом купить виски? – спросил я так, словно впервые услышал, что у грабителей можно купить виски по дешевке.

– Не знаю, милый. Знаешь, мы с мамой поручаем Хью делать закупки.

Здесь мне не повезло. Хью не из тех, кого можно расспрашивать о Фрэнке Грине. Это был низкий и злобный тип – вроде Джуниора Форни. Мне бы и в голову не пришло посвящать его в свои дела.

Я отвез Рональда домой около девяти. Он плакал на моем плече:

– Я не хочу возвращаться, Изи. Пожалуйста, возьми меня с собой, брат.

Я с трудом удерживался от смеха. В дверях ждала Мэри. Тощая, с выпяченным животом, с двумя младенцами на руках. Остальные ребятишки толпились вокруг нее, чтобы поглядеть, как папочка возвращается домой.

– Иди, иди, Рон. Всех этих младенцев сотворил ты и теперь должен спать в своей постели.

Я подумал тогда, что если мне удастся пережить все свои передряги, то моя жизнь обещает стать просто прекрасной. И я даже пожалел бедного Рональда, которому не на что было надеяться, если только он не разобьет свою бедную семью.