Столицы. Их многообразие, закономерности развития и перемещения - Россман Вадим - Страница 71

Мы выделили несколько значимых принципов и стратегий в размещении столиц. Особенно важно подчеркнуть следующие выявленные тенденции.

Не существует предустановленной гармонии между военными, политическими и экономическими преимуществами места расположения столицы. Не существует также среднего арифметического между этими факторами, хотя в редких случаях возникают счастливые возможности каким-то образом учитывать все из них и находить более или менее удачные формы их сочетания. Поэтому государствам обычно приходится выбирать между различными альтернативными решениями и жертвовать менее существенными параметрами.

В нашем историческом обзоре мы видели большое разнообразие и плюрализм в понимании концепции столичности: в разных государствах существовали разные представления о необходимом количестве столиц, их функциях, смысле и пространственном распределении столичных функций. Сегодня в мире складывается если не консенсус, то во всяком случае гораздо более универсальное (но не унифицированное) понимание того, что должно и может считаться столицей и каковы ее базовые и наиболее фундаментальные свойства и функции. Эта более универсальная концепция связана главным образом с идеей столицы национального государства.

Мы видели также общую тенденцию постепенного перехода от совмещения религиозных и политических функций и от понимания столиц, прежде всего, как сакральных центров, вписанных в космический порядок мироздания – Талкотт Парсонс называл такие общества «космологическими» – к альтернативному пониманию столичности и дифференциации различных центров. Мы выявили общую – хотя и далеко не универсальную – тенденцию перехода от религиозных и военных обоснований локализации столицы к обоснованию ее местоположения на основе внутренних факторов. Если древние сакральные столицы ориентировались на небо и звезды, имперские столицы находили свое основание в военных стратегиях, а колониальные столицы – в интересах логистики и международной торговли, то современные столицы чаще всего ориентируются на внутренние параметры, на соотношение и баланс сил внутри страны и служат интересам составляющих нацию общностей людей. В соответствии с этим военные соображения уступили место аспектам государственного и национального строительства в качестве главных параметров для принятия такого рода решений. В наиболее плюралистических урбанистических системах мы видим разделение на четыре рода столиц: политические, экономические, культурные и религиозные.

Частью этого общего вектора развития является также тенденция к разделению политических и экономических столиц. Политические столицы, особенно в достаточно крупных государствах, становятся более специализированными. В то время как для некоторых стран такой дуализм является естественным, другие страны пытаются специально конструировать такое разделение. Этот тренд также косвенно свидетельствует, по мнению автора, о ложности представлений о растворении политики в экономике.

Кроме того, мир приходит к признанию роли столиц как форм баланса власти внутри различных государств. Они создают своего рода внутриклеточное равновесие на уровне одной страны, сопоставимое по своей значимости с балансом сил в глобальной политической системе. Примерами такого рода балансов могут служить равновесия между севером и югом, западом и востоком, ведущими городами, типами ландшафтов, политическими силами и фракциями, основными этнолингвистическими и конфессионально-религиозными группами. Столица и ее расположение включаются в универсальную систему обменов, которые лежат у истоков образования новой общности. Положение столицы, фактор ее близости к одной из фракций является одним из средств этого обмена, внутренней валютой престижа, которой одна часть может расплачиваться за какие-то другие преимущества. Успешность столицы, задачей которой является установление паритета сил и репрезентаций, является инклюзивность и задействованность идентичностей и интересов большинства составляющих государство субъектов. Речь при этом, естественно, идет главным образом о субъективных интересах этих различных общностей. Успех столицы служит устойчивости и долголетию государства.

Таким образом, перенос столицы часто может служить, и нередко служит, географической формой решения различных политических и экономических вопросов и вписываться в различные стратегии развития нации или государства – прежде всего, в стратегии национального и государственного строительства, многообразие которых мы рассмотрели на множестве примеров. Для их понимания наиболее важны соображения интеграции или дезинтеграции, инклюзивности и эксклюзивности. Принципиальную роль эти соображения и равновесия играют, безусловно, в политической архитектуре федеративных государств.

Одной из общих тенденций также является синхронизация национализма, модернизма и глобализации. В то время как некоторые авторы неоправданно резко противопоставляют первое двум вторым, в недавнем опыте переносов и в современной практике урбанизма между этими тенденциями и идеологиями не обязательно возникают конфликты и противоречия. Глобализм и модернизм не обязательно пожирают нации и составляют им антитезу. Приобщение к модернизации мыслилось многими нациями – особенно явно мы это видели на примере Турции и ее новой столицы Анкары – как адаптация современной (modern) формы национального государства. Национализм и модернизм, а также нарратив глобализации мирно сосуществуют друг с другом в архитектурных формах Анкары, Бразилиа, Астаны, Путраджайи и многих других спланированных столиц. Таким образом, национализм становился во многих подобных случаях не тормозом и антиподом, а синонимом модернизации.

Перенос столицы не всегда является обязательным или наиболее эффективным методом решения существующих проблем. По всеобщему признанию переносы столиц могут быть весьма болезненными и дорогостоящими мероприятиями. В свете международного опыта можно сказать, что в силу сложности и высокой стоимости подобных проектов смены столиц остаются относительно редкой и достаточно радикальной урбанистической стратегией. В каком-то смысле они могут представлять собой нечто вроде шоковой терапии для урбанистической системы, аналогичной шоковой терапии в экономике или хирургическому вмешательству в медицине.

Мы также установили, что хотя с точки зрения экономической науки (Zimmerman, 2010) разговор об оптимальном размере столицы вполне правомерен применительно к государствам разной площади и демографии, более фундаментальными в вопросе смены столицы являются эмоциональные аспекты и проблемы национальной идентичности. Сегодня именно они чаще всего толкают нации на эти дорогостоящие и рискованные решения. Необходимость или желательность этой стратегии определяется главным образом остротой стоящих перед страной проблем национального и государственного строительства и наличия альтернативных решений.

В центре проблематики национального строительства часто оказывается вопрос о символах.

Переносы столиц не только способствуют децентрализации, но и создают символы, прибавочные смыслы и институты, которые дают новые ориентиры и векторы развития различным государствам. Помимо вопросов реорганизации урбанистической системы национальное строительство включает в себя вопросы обустройства, оформления, выбора новой топонимики и символизации.

Наиболее характерным опыт переноса столиц до сегодняшнего дня был для государств Африки, где вопросы деколонизации и государственного и национального строительства стояли наиболее остро. В Европе нации возникли давно, они тесно связаны с главным городом страны и потому редко возникает необходимость в новой политической консолидации. Здесь магма исторического творчества уже застыла в относительно завершившихся формах.

Тем не менее широта географического и исторического охвата свидетельствует о том, что этот способ решения проблемы больше не является слишком редким и экзотическим. К нему прибегают страны с разными политическими режимами, находящиеся на разном уровне экономического развития в самых разных регионах мира.