Столицы. Их многообразие, закономерности развития и перемещения - Россман Вадим - Страница 57

Методологические подходы к оценке роли и местоположения столиц

Интересно обратиться к тем методологическим подходам, теоретическим моделям принятия решений, категориям и инструментам анализа, которые используются в разных дисциплинах и в практике разных стран мира для принятия решения по вопросам размещения или перемещения столицы.

В древности и в Средние века архаическое понимание столиц как ритуальных центров, вписанных в систему космической гармонии, диктовало необходимость особых методов их поиска и легитимации. Это обстоятельство определило особую значимость двух дисциплин в основании столиц – астрологии и геомантии – в качестве вспомогательных инструментов для выбора столицы или ее легитимации. Астрология была ориентирована на небо и на время основания столицы. Геомантия ориентировалась на знаки земли и могла предложить методы для определения места для новой столицы. Астрологические обоснования получили особое распространение в Византии, Персии и Аравии[34], а геомантические – на Дальнем Востоке. Своеобразные астрологические методики для обнаружения столиц разрабатывались также в Бирме и, как мы видели, последний перенос столицы страны следовал самому строгому астрологическому регламенту (Preecharush, 2009).

Если на Западе мы не находим систематически разработанных процедур и методов для принятия решения по поводу переноса столицы, то на Дальнем Востоке и в некоторых странах Юго-Восточной Азии – главным образом в Китае, Корее, Японии и Вьетнаме – они становятся важнейшими и обязательными инструментами для принятия такого рода решений. Практика основания столиц на основе геомантии (фэн-шуй – доел, «ветер и вода») зафиксирована, например, в таких древнейших китайских источниках, как «Книга истории» и «Книга песен». Известно, что геоманты инициировали или оказывали сильное влияние на принятие решений по поводу основания или переноса столиц и участвовали в выборе для этого наиболее благоприятных мест (Yoon, 2006: 223, 231, 250). Так, такие важные столицы этих стран, как Чанъань (столица династий Тан и Западная Хань), Лоян (столица династии Восточная Хань, а до этого столица царства Чжоу и легендарной династии Ся), Сеул, Кэсон (древняя столица Кореи), Хюэ (королевская столица Вьетнама), Нара и Киото (столицы Японии), были выбраны именно геомантами.

В этой группе стран возникла не только специальная процедура принятия решения, но и особый интеллектуальный класс, который обладал экспертизой в этих вопросах. Считалось, что эти внешние эксперты или консультанты обладают специализированным знанием по поводу устройства пространства и наиболее благоприятных точек, а также времени, благоприятствующего основанию нового города.

Выбор места для новой столицы был важнейшим государственным мероприятием. Считалось, что судьба страны во многом зависит от географического расположения ее столицы. Геоманты подробно изучали рельеф, исток и направление геомантических жил с помощью специального геомантического компаса (а в более древние времена – панциря черепахи), карт и планов местности и пытались заручиться благосклонностью местных духов. В их функции также входило правильное расположение дворца, основных построек и захоронений предков (Yoon, 2006: 220–235).

В основе геомантии лежало представление о телесности пространства. Ее главный принцип заключался в необходимости гармонизации элементов природы и пяти первоэлементов (земли, дерева, металла, огня и воды). Особое значение при этом придавалось земле как материнскому началу, стоящему у истоков жизни. Земля, которая порождает все, что есть на свете, и энергия земли в каждом определенном месте оказывают решающее воздействие на тех, кто использует этот участок земли. Идеальное место примиряет Небо и Землю, а также мужское и женское начала. Критическими элементами ландшафта при этом считались гора (холм) и вода (река): первая заключает в себе жизненные силы, вторая – препятствует уничтожению или иссякновению этих жизненных сил.

В известном китайском трактате по геомантии эпохи Мин «Дили жэньцзы сюйчжи» («Все, что надлежит знать геомантам») приверженцы этой науки обсуждали преимущества расположения столиц в категориях распространения и сохранения энергии (Хие, 1969). Примечательно, что все столицы Древнего Китая располагаются вблизи горных хребтов, которые имеют своим истоком гору Куньлунь, центр мира и источник энергетических импульсов. Пекин, Лоян и Нанкин представляются в этой системе соответственно как северный, средний и южный драконы.

Хотя геомантия предлагала мистические схемы решения вопросов размещения столиц, в ней было важное рациональное зерно – идея баланса сил и энергий в поселении, своего рода энергетическая экология. Кроме того, это была, по существу, первая систематическая процедура оценки места с учетом различных показателей. Некоторые современные географы и архитекторы отказались от прежней исключительно негативной оценки геомантии, которая долгое время считалась просто суммой суеверий, реабилитировали ее и рассматривают ее сегодня как особый раздел урбанистической экологии, в котором есть много вполне здравых элементов. Некоторые современные геополитики, о которых пойдет речь ниже, непосредственно пользуются категориями и представлениями, весьма близкими старым геомантам, – о магнитных полях земли, энергетических жилах и о геологически определенных направлениях движения социальной энергии и социального времени (Тынянова, 2011).

Для некоторых стран расположение в центре страны может быть принципиально невозможным в силу обстоятельств климата, ландшафта или расположенности на нескольких разрозненных островах или континентах. Индонезия, Канада, Австралия, а также Дания явно принадлежат к числу таких стран. Кроме того, центральность определенного города в стране не так очевидна и однозначна, как это может казаться каким-то политикам или ученым, что связано с качественными характеристиками географического пространства.

Определенную помощь в осмыслении теории центральности и множественности центров и понимания различия функций разных центров могут оказать междисциплинарные теории сетей, математические теории графов и сетевых взаимодействий (Borgatti & Everette, 2006). Для этих теорий характерно выделение четырех концепций центра, ни одна из которых не совпадает с концепцией геометрической центральности. Теоретики графов говорят о центральности в смысле (1) физической близости (closeness), (2) промежуточности (betweenness), (3) общего количества взаимодействий или центральности объема (volume of interaction), а также (4) центральности по значимости взаимодействий.

Суть этой классификации состоит в неоднородности, двойственности и неоднозначности концепции центральности. Центральность может быть обнаружена по отношению к различным составляющим государства: близость к его границам, по отношению к маршрутам самых крупных городов, по отношению к наиболее важным политическим центрам, по отношению к составляющим его этническим или религиозным группам. Хотя теория графов применяется в основном для анализа технических и социальных сетей, она может иметь важные импликации также для анализа урбанистических иерархий различных государств и критериев выбора столицы на основе различных типов центральностей.

Помимо этих центров, экономические географы используют концепции центрографии для идентификации «центров тяжести» и динамики их перемещения, согласно демографическим показателям, взвешивая население разных стран. Центрография занимается в основном вопросами размещения производительных сил с использованием специальных математических и графических методов. Взвешивая различные параметры, центрографы определяют различные отраслевые и прочие центры.

Интересно отметить, что одним из пионеров центрографии как отрасли экономической географии был Дмитрий Менделеев (Менделеев, 2002). В дальнейшем она получила развитие в работе ряда его российских учеников и последователей, в частности экономгеографов Владимира Святловского (1869–1927), Владимира Дена (1867–1933) и Вениамина Семенова-Тян-Шанского (1870–1942), сына знаменитого географа (Семенов-Тян-Шанский, 1989). В 1934 году центрография была объявлена буржуазной фашистской лженаукой наряду с кибернетикой и генетикой (см. Светляковский и Иллс, 1989).