Гнев духов - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 20

— Вот и хорошо! — Отступив, охотник обошел капкан по самому краю берега. — Зверье лесное любопытное. Наверняка придет посмотреть, что тут плавает.

Он пошел дальше по мягкому, пружинящему торфянику, покрытому густой сочной осокой. Во многих местах трава была выщипана — значит, кто-то успел попастись. На краю таких прогалин Могучий Саблезуб тоже ставил ловушки. Коли зверьки вернутся перекусить — тут им хвощ на глаза и попадется.

Дойдя почти до темного ельника, за которым начинался обычный лес, он повернул, обходя уже настороженные капканы стороной, спугнул стадо большеглазых косуль, неожиданно показавшись из-за ивовых зарослей — но гарпуна кидать не стал. Зачем? Добудешь одну или двух — но остальных напугаешь так, что они в опасном месте несколько дней потом не появятся. Силков же никто из лесного зверья не боится. Когда хищника вблизи нет — им все кажется безопасным. Будут приходить и приходить, пока все не переловятся.

Остановившись, Камыш поставил в столь удачном месте сразу две ловушки и еще пару простых петель, и уже совсем решительно зашагал к лодке: оставшихся нитей могло хватить только на два капкана.

Возле лодки юного охотника ждал подарок лесных духов: в петле трепыхался длинноухий зубастый заяц, явно пытаясь дотянуться до него сильными и когтистыми задними лапами. Только зазевайся — моментом живот распорет. Но не на того напал!

Насторожив уловистую ловушку снова, Могучий Саблезуб забрался в лодку и, с шелестом раздвигая носом камыши, помчался через озеро обратно.

— Вот! — с гордостью показал он первую добычу.

— Ты самый лучший! — захлопала в ладоши Золотая Тень. — Какой большой! Какой коричневый! Интересно, Камыш, а почему зайцы зимой белые, а летом коричневые?

— Как почему? — поразился ее наивности охотник. — Очень просто: зимой они едят белый снег и иней, а летом траву и коричневую иву. Поэтому зимой они белые, а летом коричневые. Но вкусные они всегда одинаково.

До вечера он успел найти в ольховнике несколько берез с трутовыми грибами и нагреб в замшевый мешочек трухи с высокого пня. Теперь для трутного горшка имелся запас топлива на несколько дней. После этого Камыш накопал на глиняном наволоке свежего хвоща и снова отправился за озеро, теперь уже в первый в обход по охотничьей тропе. Ведь в угодьях, где люди давно не ставили ловушки и не скрадывали дичь, зверья всегда попадает в петли намного, намного больше, чем возле селения. Не подвело и Мохнатое озеро. Могучего Саблезуба встретили добычей почти половина силков! После проверки он отнес к пироге четырех зайцев и трех косуль, решивших угоститься сочными стеблями хвоща. Теперь это была уже не удача, а трудная работа: освежевать, промыть и разложить шкуры, разделать мясо, обжарить его и приготовить для сушки. Работа тяжелая, но важная — они запасались едой на много дней вперед.

Камыш и Золотая Тень управились со всем только поздним вечером, когда на небо уже выбралась круглая белая луна, неведомой хитростью сумевшая отразиться в воде сразу в нескольких местах. Пока Пухлик жадно чавкал свежими обрезками, юный охотник и девочка искупались в теплой воде и уселись греться на прибрежных валунах. Золотая Тень, спохватившись, сбегала к очагу, подбросила немного дров, выкатила глиняный ком и разбила о камни. Воздух сразу наполнился соблазнительным пряным ароматом: тушка зайца запекалась не просто так, а укутанная в какие-то крупные сочные листья.

— За один такой запах тебя запросил бы в жены любой охотник, — принял от нее свою половину Могучий Саблезуб. — Хорошо, что я успел первым. Ты самая лучшая, самая умелая, самая отзывчивая и самая… Красивая.

— Да ладно, — смутилась она, присела рядом, плотно прижавшись плечом. — Просто ты самый лучший из охотников. Вот духи и наградили тебя мной!

— Ради такой награды легко быть самым лучшим, — так же скромно ответил Камыш.

Пухлик, пробравшись между камнями, выжидающе вытянулся у самых ног, но его никто хвалить не стал. По поверхности Мохнатого озера между камышами бегали большие разлапистые водомерки, оставляя тонкие линии волн, время от времени тяжело всплескивалась кормящаяся рыба, кто-то громко чавкал в камнях совсем рядом. Но вскоре ветер натянул на луну покрывало облаков, мир погрузился в темноту, и звуки постепенно затихли.

Могучий Саблезуб крепко обнял Золотую Тень, потом поднялся, вытряхнул в костер содержимое трутного горшочка, засыпал его свежей трухой, двумя палочками перекинул внутрь уголек, тряхнул, чтобы его утопило в гнилушках, и закрыл крышкой с небольшими дырочками для дыма. Подкинул для света в очаг еще одно полешко, переложил все три гарпуна к постели и забрался на мат, укрывшись старой шкурой. Вспомнил о том, что снятая с волчицы так все еще и не выделана, лежит дома без пользы — и провалился в сон.

Разбудил его рык. Грозный… Но очень тихий. И звучавший совсем рядом. Камыш приподнял голову, в слабом свете еле просвечивающей через облака луны разглядел спящую рядом Золотую Тень, а чуть ниже, в ногах — Пухлика, который вздыбил шерсть и рычал куда-то в сторону берега. Рука сама собой ухватила гарпун, Могучий Саблезуб вскочил. За кучей дров мелькнула какая-то тень, и он не раздумывая метнул легкое копье, схватил второе, прыгнул вперед, на взвизг, снова метнул.

— Ты чего? — сонно заворочалась девочка. — Голодный?

— Не знаю, — рассеянно ответил охотник, гадая, в кого же он попал.

Волчонок, продолжая рычать, спрыгнул с мата и перебежал вперед, к дровяной куче. Остановился, снова вздыбив шерсть. Камыш подобрал последний гарпун, подошел к нему, но для начала просто обломил тонкие ветки на стволах, отнес к кострищу, сгреб последние дотлевающие угольки, раздул, положил ветки сверху. Огонек быстро подрос, разгоняя темноту. Охотник подбросил еще пару палок, перехватил гарпун поудобнее, зашел за дровяную кучу и присвистнул:

— Надо же! Не зря живую еду на мясо не пустил. Росомаха! Кабы Пухлик меня не разбудил, остались бы сейчас без добычи. Молодец, маленький, молодец! Сейчас я тебе угощения отрежу. Теперь оно тебе точно полагается.

Свежевать неожиданную добычу в темноте он не стал. Вынул гарпуны, сполоснул от крови в воде, тушу оттащил ближе к берегу и снова забрался спать, прислушиваясь, как волчонок грызет подброшенное угощение.

Это хорошо. Зверь чужого к своей еде не подпустит, это у них в крови. Можно надеяться, что опять предупредит, коли кто появится.

Однако оставшаяся ночь прошла спокойно.

Утро принесло в ловушки еще двух зайцев и косулю. И неприятное открытие: пирога начала подтекать. Еще непонятно, как и где — но под слегами на дне явно перекатывалась вода. Золотой Тени охотник ничего говорить пока не стал, вытянул лодку подальше на берег, перевернул, дав стечь собравшийся влаге. Потом положил как обычно: корма в воде, нос на берегу. Занялся добычей, а когда потом заглянул в пирогу — там уже успела набраться изрядная лужа.

— Вот это да… — По спине пробежал неприятный холодок. Без лодки с Мохнатого озера к людям не выбраться никак и никогда. То есть, конечно, если опять дождаться зимы, то можно, по льду. Но повторять прошлое приключение Камышу никак не хотелось. — Помоги! Давай вытащим и перевернем.

Тщательно осмотрев днище, он быстро обнаружил место протечки: острый загиб бересты на корме и носу. Похоже, поднятое вверх полотно слегка покачивалось, по чуть-чуть шевеля место сгиба, и оно банально перетерлось. Больше снаружи никаких повреждений он не нашел. Зато они обнаружились изнутри: плетеные «корзинкой» прутья в местах выпирающего наружу излома изрядно протерли бересту сразу во многих местах. Похоже, на волнах, при гребках или толчках лодка все же слегка гнулась, и береста елозила по веткам. Тоже по чуть-чуть. Но этого хватало.

— Может, циновку подложить? — предложила девочка.

— Она сама перетрется за день, — почесал в затылке Могучий Саблезуб. — Нужно что-нибудь гладкое, чтобы само не перетирало, но прочное, чтобы лоза не продрала. Что-то вроде… Вроде тонкого теса. С ним ива не справится и бересты не повредит… С другой стороны, если подкладывать изнутри тес — зачем прутья? Еловые дуги можно опереть прямо на него… Точно, Золотая Тень! Дуги, тес, береста! Как я сразу не сообразил?! Я знаю, как сделать лодку правильно! Чтобы была крепкой и не текла!