Рыжее знамя упрямства (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 40

— Давайте без дамской паники, — предупредил Игорь.

— Бе-е… —отозвалась Ксеня, и было ясно, что она всунула язык. В ответ на это вспыхнуло и грянуло так, что все съежились. Игорь назидательно сказал:

— Видишь, как дразниться…

Рыжик устроился слева от Словко, теплый, твердый и костлявый. Иногда вздрагивал — видимо, боялся грозы. (Да если честно, то многие побаивались, чего уж там.) Порой он возил по голой груди ладошкой, и Словко понимал: трогает колесико. А время от времени Рыжик нащупывал лисенка Берендея (может, гладил?).

— Высади его наружу, он же мокрый, — посоветовал Словко.

— Не… у меня на коленях он скорее высохнет… — И вздрогнул опять.

Неожиданно возникла в дверях закутанная в полиэтилен Аида.

— Ох какая стихия!.. Ребята, главное сохранять уравновешенное состояние, и тогда…

— Аида Матвеевна, вы ведь по распорядку должны быть в домике, — сказал Корнеич. И подумал: "Уж не решила ли завести сейчас разговор о яхтах? Это притянет все молнии…" Но Аида освободила из-под капюшона мокрые пряди, присела на свободный ящик и сообщила:

— У меня дело к Игорю Нессонову. Он обещал написать сценарий. Осталось не так уж много времени до съемок…

Игорь, видимо, решил в момент сжечь все мосты.

— Аида Матвеевна, у меня не выходит! Хоть убейте.

— Но ты же обещал ! — (А сверху по железной крыше — негодующий рев ливневых струй).

— Я старался! Но получается не короткий план, а длиннющая история! Что делать, если короткие я не умею!

— Да, он старался, — заступилась за брата Ксеня. — Но вышел не сценарий, а роман.

— Можно узнать, о чем? Вдруг это все-таки удастся снять? Главное, чтобы ощущалась психологическая достоверность.

— Она ощущается, — дернуло за язык Словко. — Но снять не получится. Технически невыполнимо.

(И сразу же запрыгало в голове:

И тут же рядом со стишатами выпрыгнула идея:

— Игорь, а ты расскажи сейчас! Ты же обещал продолжение!.. Все послушают, И Аида Матвеевна убедится, что ты старался изо всех сил, но ты не сценарист, а это… прямо брат Стругацкий…

— Ну вас! Нашли время, — огрызнулся "брат Стругацкий".

Но со всех сторон послышалось, что для интересной истории — самое время и что, пока гроза, делать все рано больше нечего.

— Я ведь рассказывал уже начало, — стал сдаваться Игорь. — Теперь все по новой, что ли? Многие не слышали…

— Ты расскажи начало в двух словах, — посоветовал Словко. А дальше — подробно…

— Только давайте двери закроем, — жалобно попросила Ксеня. — А то жуть такая… И надо свет включить, здесь ведь есть лампа…

— Лампа есть, а света нет, — сообщил Степан Геннадьевич. — Отключили энергию.

— Видать, из-за грозы, — сказал Корнеич.

— Не из-за грозы. Еще в полдень отключили, непонятно почему… Давайте сделаем так… — Начальник станции прикрыл широкие створки, но оставил большую щель, не давая сгуститься полной темноте. Сам присел у этой щели, чтобы вытягивало сигаретный дым.

Из-под соседнего паруса раздалась звонкая просьба рыжего "Мастера и Маргариты":

— Игорь, ты начинай скорее, а то гроза кончится и мы ничего не узнаем…

Когда столько людей ждет, упираться неудобно. Да и зачем?

— Ладно… Ну, значит так… На планете Дзымба жили были ребята. Дружная компания. Среди них принцесса Прошка. Она ничуть не хвасталась, что принцесса, а была такая же, как все… Однажды на краю парка они откопали старинный космический корабль, забрались внутрь и поняли, что это большой Ковчег, про который знали из легенд. На нем в древние времена люди расселялись по разным планетам, а потом забросили его и забыли… Ну вот, ребята малость разобрались, что к чему, и старший, его звали Титим, нажал кнопку взлета…

Ковчег был откопан лишь наполовину. Но он растолкал землю и стал подниматься…

Но не думайте, что ребята сразу пустились в дальний полет. Хватило ума быть осторожными…

Планета Дракуэль

Да, у ребят на Дзымбе хватило ума не кидаться в дальние полеты очертя голову. Титим для начала подержал Ковчег в двух метрах над поверхностью планеты. Потом попробовал, как этот звездный корабль движется туда-сюда. И наконец осторожно опустил его на прежнее место.

— Получается… — прошептал он.

— Ага… — сказал Гига.

— Хочешь попробовать? — спросил Титим.

— Ага… — опять сказал Гига (с легким белилиндовским акцентом). И Титим уступил ему место у пульта. И маленький фонарщик Гига с планеты Белилинда тоже попробовал управлять Ковчегом. И у него тоже получилось. Он, как и Титим, опустил Ковчег в раскопанную яму (как в укрытие). И посмотрел на Титима. А тот на Гигу… И с той минуты они стали друзьями.

Казалось бы, такие мальчишки должны завидовать друг другу и всячески соперничать между собой. Потому что одинаково умные и одинаково… ну, в общем, заглядываются на Прошку. Но так случилось бы на Земле. А в звездной системе Примуса ребята были немного не такие. Во-первых, они старались не хитрить друг перед другом. Во-вторых, если уж начинали дружить, то сразу накрепко и без всяких задних мыслей…

Оба они поняли, что одинаково отвечают за Ковчег. Больше других. Потому что остальные были помладше, ну и… не бестолковые, конечно, однако не такие понимающие в технике…

Все договорились, что в первый большой полет отправятся ночью. Чтобы взрослые не заметили, как стартует Ковчег. А то подымут шум и тогда уж не полетаешь! Отобрать Ковчег, конечно, не могли, на Дзымбе все знали закон: если кто-то что-то нашел, значит он и есть собственник. Но могли начать выпрашивать — для музея, для изучения… А главное — наверняка запретили бы летать. И здесь уж другой закон: если мама с папой что-то не разрешают, фиг поспоришь… И ребята пообещали друг другу никому про свою "ковчеговую" тайну не рассказывать.

…Ну и вот, в первую же ночь они удрали из дома (Прошке было, конечно, труднее всех), собрались на Большом Волдыре и взлетели в межпланетное пространство.

Тут надо сразу сказать, что у Ковчега было удивительное свойство. Он не признавал ни расстояний, ни обычного течения времени. Мог хоть сто парсеков покрыть за несколько минут. Главное было — вовремя затормозить. Но это, если в Ковчеге откажет автоматика. А она не отказывала.

Все было просто. Нужно было включить на экране звездную карту, указать курсором то место, куда хочешь лететь — и поехали!.. Но можно было летать и помедленнее, чтобы просто любоваться созвездиями. Первый раз так и сделали…

И тогда всех коснулось таинственное дыхание Бесконечного Космоса…

Игорь сказал именно эти слова: "…таинственное дыхание Бесконечного Космоса".

И тогда Словко подумал про Игоря: "Я же о нем ничего не знаю…"

В самом деле, столько рядом, целый год в одном экипаже и, если не друзья, то уж по крайней мере добрые приятели, а… "Да, что я знаю про него? О чем он мечтает, каких радостей хочет, чего боится, кем думает стать?.. У него вон, оказывается, в душе целые звездные миры… А что я знаю про других? Про того же Рыжика с его большим колесом и маленьким колесиком?.. Или что-то все-таки знаю? Или просто догадываюсь?.. Если бы люди больше знали друг о друге, жить было бы в сто раз легче…"

А Игорь продолжал рассказывать. Он уже совсем не стеснялся, не сбивался, говорил отчетливо, и шум грозы не мешал слушателям.

Потом, гораздо позже, Словко прочитает эту историю в альманахе "Лиловая клякса" — со всеми деталями, красками и подробностями. Да и "устный вариант" он услышит не сразу, не только здесь, а в разные дни. Но ему потом всегда будет казаться, что всю эту повесть о ребячьих планетах и Ковчеге он узнал именно в дощатом ангаре, когда по железной крыше неутомимо лупил грозовой июльский ливень. И когда рядом тихонько дышал и осторожно возился Рыжик, стараясь поудобнее устроить на коленях мокрого лисенка Берендея…