Кто тебя предал? - Беляев Владимир Павлович - Страница 26

Они разошлись. Голуб сделал еще несколько шагов, когда ему повстречался маленький подмастерье из слесарной мастерской треста, по кличке «Вуньо». Замурзанный, в синей спецовке, он бежал обедать к себе домой, на Куль-парков, и на ходу, так, словно это была обычная новость, крикнул:

 — Дядько Голуб! Чулы? Инженера нашего подстрелили!

 — Постой,— задержал его Голуб,— какого инженера?

 — Да Журженко! Ивана Тихоновича! Того, что в войску служил. На вокзале его ночью раненного нашли...

 — А где он сейчас? — бледнея, спросил Голуб, вспоминая последнюю встречу с капитаном и свой совет ему посетить серый дом по улице Дзержинского.

 Узнав, куда поместили капитана. Голуб поспешил в больницу.

  ...Каблак чувствовал, что у него земля начинает гореть под ногами. Он выглядел сегодня совсем иначе, чем за несколько дней до этого, в университете. Плохонький, поношенный пиджак с заплатами на локтях покрывал сорочку-«вышиванку». Сквозь клинышек расстегнутого воротника на его волосатой груди поблескивал серебряный крестик. На ногах у Каблака были уже стоптанные сапоги, клетчатые модные «шумпы», брюки-гольф он сменил на будничные коломянковые штаны. Прикидываясь добродушным, наивным растяпой, Каблак подошел к постовому милиционеру и почтительно снял кепку.

 — Пане товарищу! У меня сестра родная залышилась на той стороне. У Кросно. Мучается, бедолага, с тремя детьми. Украинка. Я бы хотел сюда ее спровадить. Кажуть люди, есть тут какая-то комиссия.

 — Отуточки комиссия! — показал милиционер на виллу «Францувка».

 — А те паны дозволят моей Стефце перебраться на советскую сторону?

 — Кто их знает! Запытайте.

 — Кого? Немцев? — притворно ужаснулся Каблак.

— Ну да... Наведут справки...

— Воны ж фашисты! Разве можно советскому человеку размовлять с ними?

 Милиционер покровительственно пояснил:

 — По такому делу разрешается. Даже очень нужно. Чем больше мы своих людей, украинцев, перетянем оттуда, от них, на советскую сторону, тем лучше. У нас же договор с немцами. Давай, хлопче, иди! — И он открыл калитку.

 Каблак осторожно, как по ковру, прошел по заросшему травой двору и поднялся в вестибюль виллы.

 Дежурный фельдфебель в форме вермахта встал ему навстречу.

 Оглянувшись, Каблак быстро сказал по-немецки:

 — Я по срочному делу к господину Дитцу! Доложите!

 Едва он переступил порог кабинета с большим портретом Адольфа Гитлера на стене, рассерженный донельзя гитлеровец в элегантном сером костюме бросился к нему навстречу с кулаками.

 — Идиот! Я же раз и навсегда запретил вам появляться здесь. Только на конспиративной квартире. Ферботеи! Понимаете?

 — Господин Дитц!

 — Ваше появление здесь равносильно провалу! — G этими словами разгневанный Дитц посмотрел в окно на шагающего за решеткой милиционера.

 — Я уже почти провален, пане шеф,— сказал смиренно Каблак.— И потому прошу выдать мне пропуск на легальный выезд из Кракова... Там формируется батальон Степана Бандеры «Нахтигаль». Лучше я буду в том батальоне, чем в советской тюрьме.

 — А если я не выдам? — Воля ваша! Однако теперь, когда каждую минуту меня могут схватить, я не могу держать при себе эти ценные документы!

 С этими словами Каблак достал из-за пазухи перевязанный носовым платком пакет и положил его на дубовый письменный стол. Несколько смягчась, Дитц спросил:

 — Вас ист дас?

 — То, что пане шеф поручили мне добыть! — не без бахвальства сказал Каблак, ухмыляясь.— Это новые советские укрепления на участке между Сокалем и Владимир-Волынском.— Каблак намеренно затянул паузу.-т Кроки их составлены с большим риском. Вся агентура по селам на линии Западного Буга набрасывала и уточняла эти данные. Двух наших боевиков «особисты» на месте пришили...

 Дитц брезгливо развернул платочек и стал не без удовольствия рассматривать кроки укреплений.

 — Что здесь? — показал он на топографический знак.

 — По-моему, противотанковый ров. Он начинается у Корытницы...

 Дитц спрятал пакет в сейф и сказал:

 — Ну хорошо, герр Каблак. Я бы, конечно, не советовал вам уезжать отсюда именно сейчас, но если вы чувствуете приближение опасности... Да, а кто же в таком случае будет освещать район Нижних Перетоков?

 — У меня был гость оттуда. Лицо духовное и вне всяких подозрений. А в помощь ему я отправил Верхолу. Он сам оттуда. Нелегал и знает, как связаться с вами. В случае моего отъезда вы будете получать от них информацию на обусловленной явке.

 — Зеер гут! Слушайте внимательно, Каблак. Передайте краевому руководству украинских националистов:

 поддерживать прямую связь с нами можно не только через меня. По Западной Украине, кроме моих референтов по переселению, разъезжают сейчас наши чиновники, которые руководят раскопками и отправкой в империю трупов немецких солдат и офицеров, павших в недавних боях с поляками. Сообщите, что это наши люди. Любая информация, переданная им, будет немедленно переслана центру абвера.

 — Понимаю, господин Дитц! — послушно сказал Каблак.

 — Новые доты вооружаются?

 — Большинство укреплений от Полесских лесов до Перемышля включительно уже в основном готово к приему орудий тяжелых калибров и другого вооружения. Наша агентура из Тернополыцины сообщает, что Советы начали демонтировать старую линию укреплений за Збручом и Днестром и скоро перевезут это вооружение сюда. Вооружение укрепленного района в Каменец-Подольске уже погружается на платформы.

 — Мешать! Всеми силами! Любыми способами, включая диверсии! — сказал Дитц и стукнул кулаком по дубовому столу.— Дайте такую команду агентуре.

 — К сожалению, одними нашими силами...

— Какие еще вам силы нужны?

 Желая доставить приятное Дитцу, Каблак по-военному щелкнул сапогами и отчеканил:

 — Доблестные вооруженные силы Третьей империи, пане шеф!

 — Ну, вы... Не вашего ума это дело... А куда вы подевали эту девицу, из-за которой у вас в университете, как это говорят русские, сыр и брот зажигался? Когда я был на именинах у доктора Панчишина, митрат Кадочный рассказал мне ваш план.

 — Мы запрятали ее в надежном месте...

 — С сердобольным капитаном, надеюсь, покончено?

 — К сожалению...— Каблак замялся,— он только paнен. Верхола промахнулся...

 — Что-о-о? — выкрикнул Дитц.— Как же вы это прошляпили?