Костя-работяга - Коряков Олег Фомич - Страница 8

Шли долго… Улицы были уже незнакомые. Палило солнце. В горле стало сухо от жары и уличной пыли. Даже Валя замолчала. Теперь разговаривал только Миша. Он вышагивал как ни в чём не бывало и всё посмеивался над столярами-плотничками.

«Дурак я, — нещадно ругал себя в мыслях Костя. — Не надо было ходить. И ещё этот Витька плетётся. Знает про Дока, а молчит. Важничает. Ну и пусть. Вот я познакомлюсь с ним, тогда ещё посмотрим…»

Что «посмотрим», Костя так и не додумал.

— Вот мы и прибыли! — неожиданно сказал Миша и остановился.

Костя огляделся. Направо тянулся высокий и длинный жёлтый забор, налево — такой же, а посредине — широкие двустворчатые ворота. А над воротами большая вывеска: «Деревообделочный комбинат».

— Прибыли? — переспросил Костя.

— Прибыли, — с удовлетворением подтвердил Миша и указал в сторону ворот: — Это и есть наш док.

Костя ещё раз поглядел на вывеску и тут только догадался, что если взять первые буквы от слов: «Деревообделочный комбинат», то как раз и получится слово «док».

Вот оно что, оказывается, док-то!

Витя откровенно усмехнулся. Костя хотел показать ему кулак, но уже надо было шагать следом за Мишей в калиточку, что врезалась в забор рядом с воротами.

Чудесное путешествие

Через калиточку, мимо усатого, с грозными бровями охранника, которому Миша показал какую-то бумажку, они вышли во двор комбината. Двор был большой, просторный и шумный. Глаза разбегались, но всё же Костя сразу заметил Мишин портрет.

Миша улыбался, показывая свои крепкие белые зубы, с большого, наверное, в целый метр, полотнища. По бокам от него были укреплены портреты других людей. А над портретами вытянулись в длинную строчку вырезанные из фанеры буквы, которые составляли три слова: «Лучшие рабочие комбината».

Костя взглянул на живого Мишу с уважением и любопытством, потом, забыв про ссору, легонько толкнул Витю в бок и шепнул:

— Смотри…

— Я знаю, — важно и небрежно сказал Витя и нарочно отвернулся, будто ему вовсе и неинтересно было посмотреть на такой чудесный портрет родного брата.

— Очень походит! — одобрила Валя работу художника.

— Не туда глазеете, — сказал Миша. — Как начнём знакомиться — с начала или с конца?

Хотя никто из ребят не знал, какое у дока начало и какой конец, все решили, что начинать надо с начала. Кто же начинает с конца? Миша сказал, что он тоже так думает, и велел идти за ним.

Мимо то и дело проходили люди, бегали какие-то странные, гружённые досками тележки-самокаты, урчали грузовые автомашины.

Следом за Мишей ребята пошли в дальний край двора. Здесь лежало много брёвен. Бревно за бревном, рабочие вкатывали их в длинный железный жёлоб. Жёлоб, тарахтел и полз вперёд, к деревянному зданию, которое походило на большой сарай. Там, внутри здания, что-то глухо грохотало и жужжало.

— Это они на распиловку идут, — Миша ткнул пальцем в сторону брёвен. — Вот идёмте-ка…

Они подошли к другому концу здания, похожего на сарай. Из него бежала бесконечная широкая серая лента, и на ней лежали доски. От них пахло сыростью и смолой. Костя вопросительно посмотрел на Мишу. Тот усмехнулся:

— Ну, зайди, посмотри.

Костя, а за ним и Валя с Витей бочком шмыгнули в ворота сарая.

На улице в глаза било яркое солнце, а в сарае его не было, и потому здесь им показалось полутемно. Было видно, как с того, другого конца сарая к большой, глухо рокотавшей машине подползали тяжёлые брёвна. Машина с натугой урчала, что-то постукивало в ней, а брёвна втягивались в нутро машины. Что и как она там с ними делала, это не было видно. Только было видно, как из этого, ближнего к ребятам, конца машины выползали уже не брёвна, а доски. Значит, внутри у неё были запрятаны пилы. Несколько штук. Они-то и распиливали брёвна. В один момент.

— Здорово! — сказал Костя, когда вышел из лесопилки.

Миша как-то невнятно ответил:

— Во-во, — потащил ребят дальше.

Чудесное путешествие продолжалось…

На громадном дворе возвышалось несколько зданий. Это были цехи комбината. По дороге к одному из них Миша объяснил, куда идут доски из лесопилки. Они ползли по широкой серой ленте транспортёра в сушилку… Там высокая температура, тепло, и доски подсыхают. Все вещи делают только из сухого дерева.

— А где их делают? — потихоньку спросил Костя у Вити.

Витя растерянно посмотрел по сторонам и промолчал. Он знал столько же, сколько и Костя.

Но Миша услыхал вопрос и ответил:

— Сейчас увидите.

Они подошли к высокому кирпичному зданию. Костя сразу представил себе: в громадной комнате стоит много-много таких же, как в Мишиной комнатке, верстаков, и на них столяры делают разные вещи.

Миша взялся за ручку тяжёлой, обитой железом двери, сказал:

— От меня не отставать! — и распахнул дверь.

Навстречу рванулись многоголосый шум станков и приятный, щекочущий ноздри запах машинного масла и дерева. Ничего похожего на верстаки в цехе не было. Весь цех занимали машины. Станки и станки — без конца. Вначале Костя даже не увидел людей. Только приглядевшись, заметил, что у станков стоят рабочие. Многие были в таких же, как у Миши, комбинезонах.

Ребята осторожно, лепясь к Мише, подошли к одному из станков. За ним стоял молоденький белобрысый паренёк. Весёлый, задорный хохолок выбивался из-под кепки. Но губы были сурово сжаты, а глаза внимательно следили за станком. Руки направляли доску. Доска была грубая, шершавая. Она, казалось, с трудом втискивалась в неширокую щель между стальными планками. От станка летели мелкие рассыпчатые стружки. Они ударялись о железный щиток и падали в большой фанерный ящик, который стоял на цементном полу.

Из станка доска выходила совсем другой — чистой, гладкой, словно отполированной.

— Вот это да! — сказал Костя.

Парень, стоявший за станком, посмотрел на него и вдруг подмигнул, будто хотел сказать: «Что, неплохо ведь получается, правда?». Костя и удивился этому подмигиванию и обрадовался. Не задумываясь, он шагнул к рабочему, как к хорошему знакомому, и сказал:

— А мне можно… поработать?

Он произнёс эти слова громко, звонко, но сам еле расслышал их.

— Ого, какой герой! — баском сказал парень и прищурил на Костю озорные карие глаза. — Ну, становись. — Он выключил станок и кивком головы показал на приступочку, на которой стоял сам.

Чувствуя, как замирает сердце, Костя взобрался на неё.

— Держи, — сказал рабочий, и Костя обеими руками ухватился за доску. Парень своими крепкими мускулистыми руками тоже взялся за неё. Теперь они держали её оба — рабочий и Костя. Рабочий нажал чёрную кнопку на небольшом щитке и сразу же что-то внутри станка загудело, доска дёрнулась, поползла вперёд, и Костя ощутил могучую ровную дрожь машины.

Доска всё ползла и ползла, чуть подрагивая под руками, и Костя чувствовал на своей спине восхищённые и завистливые взгляды приятеля и сестры.

Но вот доска ушла в станок и где-то там, по другую его сторону, вышла чисто обструганной, гладкой. Рабочий выключил мотор. Он молча похлопал Костю по плечу и опять подмигнул, но на этот раз — Мише.

— Хорош помощник? — спросил Миша.

— Хорош! — совершенно серьёзно ответил парень.

Красный от радости и смущения Костя отошёл от станка. Было видно, что Вите тоже очень хотелось стать к машине, но он постеснялся и только сказал Косте:

— Теперь ты ребятам рассказать можешь… как работал. Да?

Валя пробормотала:

— Подумаешь, работал!.. Он так только держался за доску. Только мешал.

Просто ей было завидно.

К ним подошёл невысокий седой старичок в очках. Он со всеми поздоровался за руку — с Мишей, Валей, Костей и Витей. Рука у него была тёплая, сухая и жёсткая.

— Что, смену себе готовишь? — спросил старичок и бросил на Мишу лукавый взгляд из-под очков.

— Смену, Андрей Тимофеевич, — улыбнулся Миша. — А что, подходящая будет смена?