Шпунтик собачья лапа - Кинг-Смит Дик - Страница 6

6

Мир Шпунтика неизмеримо расширился с тех пор, как он покинул стойло номер пять, но все же был пока еще очень невелик. Он вообразил, будто Южная Америка находится на соседнем поле.

— Так или иначе, — продолжала утка, — что ты хо тел спросить?

Шпунтик сделал глубокий вздох. Он бросил взгляд на крутой берег — не там ли мама, но она успела отойти.

— Считаете ли вы, — медленно произнес он, тщательно выговаривая слова, — что свиньи могут летать?

Утка широко раскрыла клюв, но тут же закрыла его. Потом раз десять она то открывала его, то закрывала, издавая при этом звук, похожий на «квот-квот - квот».

— Считаете или нет? — повторил Шпунтик.

— Я считаю, — ответила она, — случиться может что угодно. Хотя лично я никогда не слыхала о летучей свинье. Кто подал тебе такую мысль?

— Моя тетушка. Вернее, она наша ближайшая соседка, но я привык называть ее тетушкой. Она сказала, что свиньи могут летать, и я уверен, все они имели в виду меня.

— Так, значит, ты собираешься… летать?

— Надеюсь, у меня получится.

— Ты уже пытался?

— Ну да, даже несколько раз. Но я никак не могу задержаться в воздухе. Потому мне и понравилось это место.

И Шпунтик стал объяснять своему новому другу, как он собирается сбежать с крутого склона, совершить прыжок с высокого берега и, взмыв вверх, пуститься в восхитительный полет.

Утка не спускала блестящих глаз со стоявшего перед ней странного существа. Она осмотрела большую голову, тощее твердое тельце, его костлявый задик. Взглянув на песок, она увидела там три вида следов: ее собственные перепончатые, глубокие вмятины от ног взрослой свиньи и странные незнакомые следы — по две небольших щелки и по две небольших ямки от мягких лап. На миг у нее возникла мысль прочесть поросенку небольшую лекцию о свойствах, необходимых для полета, но тут же она отбросила эту идею при виде решимости, которой дышал весь облик поросенка.

— Думаю, стоит попробовать, — сказала она. И, глядя на глубокую заводь, которую течение вырыло под крутым берегом, добавила: — Вот неплохое местечко для пробы. Полагаю, ты умеешь плавать?

Шпунтик озадаченно посмотрел на нее.

— Свиньи не умеют плавать, — возразил он. — Я думал, вы знаете. Я же не про «плавать» говорил, а про «летать».

— Ну да, служитель. Знаете, такой грязный и толстый.

— А-а, ты имеешь в виду птичника, — отозвалась мускусная утка. — Нет-нет, я не ночую со всеми вместе в вольере. Я устраиваюсь на ночлег на дереве.

«Считается, — подумала она, — что птичник разводит нас ради яиц, но мне приходилось видеть, как он входит в сарай с пустым мешком, а выходит с полным и там, в мешке, кто-то шевелится. Нет, я рисковать не намерена». И она снова тронулась вверх по течению. Она уже приготовилась завернуть за следующий поворот, когда Шпунтик сообразил, что не спросил ее имени. Он взбежал на берег и мчался по нему, пока не поравнялся с уткой.

— Как вас зовут? — крикнул он.

— Фелисити, — откликнулась утка.

— Какое странное имя. Что оно означает?

— Счастье, — ответила утка и поплыла дальше, за пределы Приюта отдохновения, и вскоре скрылась из виду.

«Счастье, — думал Шпунтик, торопясь к маме, которая лежала под дубом. — Сколько счастья в жизни: я нахожусь в таком чудесном месте, подружился с милой уткой, а завтра… уи-уи-уи!»

Миссис Барлилав проснулась, разбуженная появлением сына, ознаменованным громким визгом.

—

Где

ты пропадал, детка? — спросила она. — С уткой заговорился? — И она хрюкнула, довольная своей шуткой.

— Да, мамочка, — возбужденно ответил Шпунтик. — Она такая милая, и ее зовут Фелисити, и… — Он перевел дух. — Она — мускусная утка из Южной Америки.

Утка спрыгнула с ветки и подошла поближе к Шпунтику. Сделав вид, будто роется клювом в сыром песке, она бросила украдкой взгляд на передние ноги поросенка. «Любопытно, — подумала она. — Его честолюбивые мечты, зовущие ввысь, разумеется, потерпят крах, но из всего этого может получиться что-то новенькое».

— Вот что я тебе скажу, — проговорила она. — Мне бы хотелось увидеть… так сказать, пробный полет. Ты не против?

— Ничуть, — горячо согласился Шпунтик. — Именно этого я и хотел — чтобы рядом был эксперт и мог дать мне совет. Дело ведь не только в том, чтобы взлететь, могут возникнуть трудности и с приземлением.

И снова утка издала клювом тихое «квот-квот- квот».

— И в самом деле, — сказала она. — Хотя обычно приземляться проще всего. Между прочим, что об этом думает твоя мама?

— Она ничего про это не знает, — ответил Шпунтик. — Я хотел бы заняться этим пораньше утром, пока она еще спит. Как насчет завтрашнего утра?

— Хорошо, — согласилась утка. — Я буду в заводи завтра с восходом солнца. Кстати, как тебя зовут?

Шпунтик Собачья Лапа.

— Отлично. — Утка скользнула в воду и стала выгребать вверх по течению.

— Погодите! — окликнул ее Шпунтик. — Как вы попадете сюда в такую рань? Разве не придется ждать, пока свинарь вас выпустит?

Утка перестала грести лапами и спустилась к нему обратно по течению.

— Свинарь? — переспросила она.

— Надо же! — отозвалась миссис Барлилав. — Ну понятно-понятно.

«Экое у него воображение, — подумала она любовно. — Стоило увидеть обыкновенную утку в ручье — и пожалуйста, уже целая сказка готова. Благослови его святой Антоний».

— Ложись и отдыхай, — сказала она. — Ни к чему переутомляться. Завтра опять будет такой же день, как сегодня.

Шпунтик Собачья Лапа лежал, прижавшись к материнскому боку, дремал и наслаждался теплом и ощущением безопасности, наполнявшим Приют отдохновения. Послеполуденные тени начали удлиняться. Он знал, что завтра будет вовсе не такой же день. Он мечтал об этом дне целую вечность — целых две недели, то есть четверть своей жизни. Завтра он полетит. И ему поможет Фелисити. Рот у него растянулся в радостной улыбке, и он заснул крепким сном.

Глава седьмая

Чудо!

На другое утро Фелисити проснулась на своем обычном насесте. Насестом служила тонкая ветка ольхи, нависающая над ручьем. Утка выбрала ее не только потому, что тут она была в полной безопасности от лисицы, но и потому, что ей нравилась непрестанно звучащая музыка текущей воды. Вода убаюкивала ее журчаньем, а по утрам будила веселым бульканьем.

Фелисити расправила крылья, сперва одно, потом другое, вытягивая их во всю длину, большие маховые перья растопырились, как растопыривают пальцы люди. Затем она распрямила ноги, энергично захлопала крыльями и встряхнулась всем телом. Настроение у нее было превосходное.

Она вспомнила о своем новом приятеле Шпунтике Собачья Лапа. «Не миновать ему глубокого нырка», — подумала она насмешливо, и вдруг у нее мелькнула мысль, что ныряльщик легко может превратиться в утопленника. Она снялась с ветки и быстро полетела вниз по течению к Приюту отдохновения. Она вдруг испугалась, что поросенок в своем нетерпении ее не дождется.

Но когда она достигла покатого луга, то убедилась, что все в порядке. Под дубом лежала пятнистая туша — у миссис Барлилав продолжался утренний сон. А на вершине крутого склона топталась маленькая пятнистая фигурка, вернее сказать, приплясывала на месте от нетерпения, скребя землю округлыми передними лапами, точно щенок на невидимой привязи.

— Привет, Фелисити! — крикнул Шпунтик, когда утка спланировала у него над головой. — Старт через две минуты, о'кей?

Спустя минуту и три четверти первые лучи солнца осветили восточный берег Приюта и шершавую кору дуба, а заодно и гладкие, с белесыми ресницами, веки миссис Барлилав. Она открыла глаза, потянулась, с усилием поднялась на ноги и поискала взглядом своего драгоценного сыночка. Едва ее взгляд поймал его на самом верху склона, как она, к ужасу своему, поняла, что Шпунтик бежит вниз, набирая скорость, все быстрей и быстрей, и наконец, спрыгнув с обрыва, он исчез из ее поля зрения.

Фелисити устроилась под обрывом под самым местом прыжка. Она знала, что сила ускорения вынесет Шпунтика прямо на середину заводи, и, задрав кверху голову, ждала, готовая мгновенно прийти ему на помощь.