Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Век перевода (2006)

Витковский Евгений Владимирович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Век перевода (2006) - Витковский Евгений Владимирович - Страница 19

Изменить размер шрифта:

Трагическая развязка

Тигр ежедневный путь свой отмеряет

за шагом шаг.

Порой под вечер голод утоляет;

он здесь чужак.

Решетки сталь: за нею мир бесплотный

со всех сторон;

удар и крик, и мрак зимы холодной —

всего лишь сон.

Идет домой: забыв язык свободы,

скользит на свет.

И клетка мстит ему в момент ухода,

кидаясь вслед.

В немой тоске он вспыхивает ярко:

то боль была.

В полосках сажи золото огарка

свечи, сгорающей дотла.

МАША КАЛЕКО{48} (1907–1975)

Агота

Агота — две косички с сединой.

Агота наша всё на свете знала.

По пятницам нас бережно купала.

Агота — имя нянюшки родной.

Она носила платье изо льна

с баварским лифом с выцветшей канвою.

Так нежно песни старые порою

нам пела ломким голосом она.

Вела беседы с Богом напрямик.

Когда Он нас не жаловал вниманьем,

она спешила в храм на покаянье,

и — помогало вмиг.

Агота прожила свой век одна.

Любила нас. Еще кота любила,

которого в наследство получила

от батюшки покойного. Она

оставила и двор, и дом родне,

с ней Библия была и чувство долга.

Порой для нас букварь читала долго,

перебирая четки, как во сне.

Агота свойства трав целебных знала

и пользоваться знанием умела.

При виде городских врачей краснела —

больной потерян, так она считала.

Однажды ей открылось: все дела

окончены. Нет пятен на одежде,

в карманах — дыр, и выросли, кто прежде

нуждался в ней, кого она пасла…

— И Бог ее призвал. Она ушла.

Осенняя меланхолия

Мой сад не вянет.

У меня нет сада.

Нет дома, где бы ветер плакал от досады.

Не причиняет боли туч свинцовых клетка,

поскольку небо вижу я и так довольно редко.

Я к звездам не стремлюсь уже, как прежде.

Мне газовый фонарь укажет путь к надежде.

Не огорчит беда, не впечатлит отрада.

Мне осень не страшна,

ведь у меня нет сада…

«Вместо посвящения»

Эрнсту Ровольту

Тут я близка, темня и стих строгая,

к тому, что можно строки рифмовать,

бездумно посвящение слагая;

но «Ровольта» ни с чем не срифмовать!

Однако, мастер, я надеюсь, Вам

понятна ткань стиха без рифмы оной.

Дареным виршам, так же как коням,

не смотрят… в общем, в след строфы дареной.

Гороскоп оказывает услугу…?

По звездам может местный старожил

читать, как говорит он, предсказанья.

Пока не осознал свое призванье,

двенадцать лет он поваром служил.

Иной гешефт; но может он зато

с двух до шести предвидеть и пророчить.

«Созвездия не лгут. Вас не морочат!» —

гласит табличка на его авто.

Сатурн с Венерой видящему, к слову,

шестое чувство в дар преподнесли.

Но в звезды изменений не внесли;

вмешался Марс, как грозный участковый.

Тот гороскоп, что подготовил он,

сулит мне счастье вкупе с красным камнем.

Уже купила; ведь наверняка мне

придется счастья ждать со всех сторон…

Указано в бумаге с сургучом:

в зависимость частенько попадаю.

А если легкомыслием страдаю,

всё это — Космос. Я тут ни при чем…

АЛЕКСЕЙ ГОЛОВКО{49}

ДЖОН КЛЭР{50} (1793–1864)

Кумир цветов

Под бурей гелиопсис гнется ветром,

Трепещет жимолость, скрывая венчик цвета,

Шиповник, несмотря на вид свой боевой,

Руке подвластен, хотя иглы под листвой,

Чертополох же — высоко несет узлы цветов,

Подобные плюмажу лошади, что в бой нестись готова,

Бросая вызов козням всем обок пути,

В лугах стоит, где скот пасется, не спеша уйти.

Помпезно, кучно заросли стоят,

В лесу опасность неизвестную таят,

На сельской улице, где низкий сплошь сорняк

Не может удержать свои сухие семена, бедняк,

Репейник высится, надменный и крутой,

И держит на себе цветков осиный рой.

КРИСТИНА ДЖОРДЖИНА РОССЕТТИ{51} (1830–1894)

Лужайка незабудок

Ужель любовь изменчива настоль,

Чтоб незабудок создавать юдоль

В садочке, клумбы где и травостой? —

Люблю свободный их обильный рост

У диких троп и необрезанных берез,

Киванье у поскотин и тынов

Иль у опасных, влагой полных берегов,

Где шпажник с медуницей нарушают строй

Подвижных кочек, где тростник растет густой.

Любви не учат в школе, и ее

Не раздают, как перед дракой дреколье;

К барьеру — или получить ответ? —

Настоль свободен незабудки цвет.

Дай мне огонь, не сырость и не гниль,

Страсть инстинктивного броска охолони,

Стань твердым, как застывшая звезда,

И нежным, словно голубь у гнезда,

Стань больше времени, сильнее смерти стань:

Сквозь муки творчества, сквозь пыточную сталь —

Тот стон ее — не от потребности дышать —