Коварство мыльных пузырей - Аверкиева Наталья "Иманка" - Страница 19

– Как ты?

– Ерунда. Кость под глазом сломана. Вижу пока не очень хорошо, но врачи говорят, что вроде бы не смертельно и зрение восстановится. Ты мой телефон не привезла?

– Нет, твои вещи отец забрал, – смутилась я, сильно покраснев.

– А, ну хорошо. Там, наверное, все обзвонились. Вчера, видишь, сколько всего наслали. Бери фрукты, на подоконнике валяются. Хоть магазин фрукты-овощи-игрушки открывай.

– Цветы тоже тебе?

– Поклонницы, – протянул он, сгребая мою руку в свою.

– Почему это вчера произошло? Ты же вылетел из игры. Это ужасно.

– Яра, что ты, как маленькая? – Он смотрел на меня удивленно и даже как-то разочарованно. – Гордеев дисквалифицирован на четыре матча. Это очень сильный игрок, который мешал нам выиграть. Мне пришлось его провоцировать на агрессию. Без Гордеева они никто. Если бы не он, мы бы выиграли всухую. Я задирал его всю игру. Что я только не делал, чтобы он ошибся. И вот в итоге все вышло так, как мы и хотели, даже лучше. Мы устранили соперника. Путь к победе свободен. Я несколько секунд смотрела на него, приоткрыв рот и хлопая ресницами, как кукла. У меня в голове не помещалось, что можно так с кем-то поступать.

– Так это была подстава? – выдавила я из себя.

– Чистейшей воды, – самодовольно улыбнулся Ветров.

– Но это же нечестно. Это же не по правилам. Это неспортивно, в конце концов!

– Это победа, Яра. Нам нужна победа. И мне плевать, как мы ее получим.

– Да, но…

– А кто тебе сказал, что спорт – это честная борьба?

– Я всегда побеждала в честном бою.

– Да? Не ты ли мне рассказывала, как тебе били по рукам?

– Я сама виновата, это хромает техника. Он захохотал.

– О чем ты говоришь? Какая техника? Тебя просто выводили из строя, провоцировали, устраняли. Какая же ты наивная еще. Честно! Спортивно! Может быть, те, кто жрет колеса горстями, а потом приходят к финишу первыми, тоже поступают неспортивно?

– Это подло.

– Ох, какая ты правильная, – вздохнул он. – Мало тебя в жизни били, значит.

– Меня вообще не били.

– Оно и видно. Не была бы ты тогда такой наивной дурочкой.

– Это ты типа меня оскорбил?

– Это я типа тебе комплимент сделал, – передразнил он меня.

Я постаралась успокоиться. Сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Посмотрела на изуродованное лицо, где и я оставила свою отметину.

– Интересно соревноваться самому по себе, а не кто кого перехитрит, – сказала шепотом.

– Там, где крутятся огромные деньги, интересы спортсменов никому не нужны, важен результат. Мне поставили задачу. Я ее выполнил.

– Я понимаю…

Я рассматривала игрушки, Мотя щелкал каналами. Потом бесцеремонно положил мне ладонь на колено и чуть сжал пальцы. Стало щекотно. Я дернулась и рассмеялась.

– Мне даже нравится, что ты такая наивная. Знаешь, в этом есть свое очарование, – улыбнулся он.

– Моть, слушай, я хотела поговорить… – замялась я.

– Нет, я не буду тебя слушать, – вдруг картинно заломил он руку и трагично закатил глаза.

– Что? – перепугалась я. – Ты все уже знаешь?

– Нет. Не знаю и знать не хочу. Тьфу, это шутки у нас такие.

– Моть, я хочу поговорить о нас и наших отношениях.

– Ярик, с утра пораньше с такими вопросами, – сморщился он. – Дай мне банан. Они мягкие, а у меня челюсть болит.

Я достала банан из пакета и вернулась к нему.

– Мотя, это очень важно.

– Зачем ты все портишь? – вдруг разозлился он.

– Что именно я порчу?

– К чему все эти выяснения отношений? Поговорим о нас! Наши отношения! Нет никаких отношений. Нет и не было никогда.

Наверное, со стороны могло показаться, что приз Мисс Спокойствие обязательно должен принадлежать мне. И никому больше. Только вот внутри все дернулось и оборвалось, заломило, закрутило. Я заставила себя улыбнуться. Нет так нет. Почувствовала себя жалкой, никчемной, неудачницей.

– Я вообще-то хотела поговорить о другом, – сказала тихо.

– О чем ты можешь еще говорить? – недовольно выплюнул он.

Я закусила губу, собрала волю в кулак и четко произнесла:

– Твой отец вчера оскорбил меня, запер в своей машине и не выпускал. Мне пришлось разбить окно, чтобы выбраться. Я – не то, что думает про меня твой отец. Я не бегаю за тобой, и у меня нет по поводу тебя никаких мыслей. Мне просто было с тобой интересно, потому что я тоже люблю спорт, и мне казалось, что мы единомышленники. Я не одна из твоих девок с ногами от ушей. И никогда такой не буду.

Повернулась и ушла, чувствуя себя морально уничтоженной.

Я медленно брела к остановке, размышляя о бренности бытия. Сейчас десять часов утра. Я пропускаю занятия ради него второй день, и Матвей это знает. Я не хожу на тренировки из-за него вторую неделю, и Матвей об этом знает. Я практически не гуляю с собаками, потому что вечера провожу с Матвеем, и он тоже это знает. Он не знает только о том, что я ездила на свидание среди ночи, что рассталась ради него с Ахмедом, который никогда не позволял мне ради себя пропускать школу и тренировки, который всегда помогал мне с алгеброй и геометрией, возился с Точкой и ее программами, находил общий язык с Варей и Настей, легко общался с Кириллом и Сережей. Я вчера чуть не умерла от страха за него, а сегодня выяснилось, что все это простая подстава, потому что команде была нужна победа, а для победы им не хватало провокации. Я остановилась и задрала лицо вверх, подставляя его падающим снежинкам. Что с тобой, Ярик? Ты же понимаешь, что все это неправильно? Я люблю его, Яра. Знаешь, как сильно я его люблю… Но это неправильно, Ярик. Вспомни, что говорили тебе карты Вари. Ты остаешься одна, Ярик. Подумай над этим… Но как я могу бросить его, Яра? Я ведь так его люблю и даже не представляю, смогу ли жить без него. Я справлюсь с этим, Яра. Обещаю тебе. Мимо прошла девушка. Я проводила ее грустным взглядом.

– Света! – крикнул кто-то мне почти на ухо.

Я вздрогнула и отпрянула. К девушке подбежал парень и ухватил ее за руку. Она попыталась вырваться, но он не дал. Обнял ее и поцеловал при всех, что-то бормоча. Наверное, просил прощения. Я недовольно пнула комок снега и быстро зашагала прочь. Как же больно смотреть на держащиеся за руки и целующиеся парочки и понимать, что в твоей руке всего лишь пакет…

Я бесцельно шаталась по городу, убивая время. Заходила в магазины, сидела в Макдоналдсе, мучая отвратительный кофе и кроша несвежий маффин воробьям. У меня болели ноги, ломило поясницу и замерзли уши и нос. Домой не хотелось совсем. Голова какая-то пустая. Телефон в кармане завибрировал и затренькал мелодией Женьки.

– Да? – сказала я несколько расстроенно.

– Ну как ты там, сокол наш боевой? – весело спросила подруга. – Уже спланировала своему ненормальному в объятия?

Я вздохнула и печально сообщила горькую правду:

– Нет. Похоже, мой орел нашел себе другую орлицу. И вообще… Я для него как розовый слон в посудной лавке. Вечно не туда, не то и не оттуда…

Мучительно хотелось разрыдаться.

– Какое счастье… В смысле очень тебе сочувствую, конечно, но спортсмены народ такой непостоянный.

– Ой, а ты такая опытная, как я погляжу. Давно ты практикуешься на кошках? В смысле на спортсменах?

– Ты давай без намеков, – ухмыльнулась она. – Это у тебя сеанс психотерапии, а не у меня. Можно узнать причину, по которой ты второй день забиваешь на учебу и своих лучших подруг?

Я медлила. Что я ей скажу? Какая я дура? Тоже мне новость. Я села на лавочку и горько вздохнула.

– Ну? Не ломайся.

– Жень, я не знаю, что делать. Я его люблю, а он сказал, что между нами ничего нет и быть не может. Что мне делать? Как его вернуть?

– Люблю, трамвай куплю! – хихикнула Женька. – Птица, что ты как маленькая. Какая у тебя там любовь за неделю вызрела? Так, максимум увлечение…

– Ты не понимаешь! – Что она задает такие тупые вопросы? Совсем, что ли? – Он лучший! Он капитан! Весь мир объездил! В Америке летом работал. Он такой… Замечательный… А вчера команду спас. Лицом пожертвовал. Он очень благородный.