Карты, деньги, две стрелы - Баштовая Ксения Николаевна - Страница 65

— Само собой.

— И что мы его прикончим, если папаша не откроет границу Эгеса?

— Естественно.

— И ты… знал, что он этого не сделает?

— Дошло-таки! Конечно, знал. Ты, принцесса моя, с генералом знакома заочно. А вот мне в свое время довелось с ним сойтись на узкой дорожке. И поверь, даже этого было достаточно, чтобы понять, кого я вижу перед собой. Ференци Шандор — закоренелый патриот. Для него империя и долг превыше всего! Сын… Ха-ха-ха! Что ему сын, когда он собственную невесту в лесу умирать бросил? Такие люди не меняются… На то, собственно, и был расчет.

— На то, чтобы он запечатал границу? Нам-то с этого какой прок?

— Прямой. Во-первых, главы Унгарии и Фирбоуэна заключили договор о неприкосновенности границ с одной оговоркой — на купцов Объединенной гильдии это не распространяется. Война войной, а это был бы сокрушительный удар по экономике обоих государств. Гильдия целиком под контролем подданных светлейшего Ахсана. И они уже пустили слушок, что Унгария решила отлучить их от кормушки. Завтра гастальд лично эти слухи подтвердит. И гильдия встанет на дыбы. Ее игнорировать не сможет ни сам Ри'Корсор, ни Совет.

— Но ведь восточная граница Унгарии закрыта уже сейчас? Если об этом узнает великий кнес де Шасвар, он своей властью заставит генерала отменить приказ. И ваши с Ахсаном провокаторы из гильдии сядут в лужу!..

— Не заставит. Не успеет. Калнас Конрад доверяет своему ставленнику, как себе. И город на него оставил вместе с границами. Кроме того, кнес де Шасвар сейчас в Сегеше. Он даже не в Арпаде! И любое, хоть самое срочное донесение будет идти до столицы не меньше трех дней. Чародеев в Унгарии раз и обчелся, а уж практикой мгновенного переноса и вовсе владеет только придворный маг императора.

— А его талантливый второй ученик?

— Так ведь он тоже в Сегеше, принцесса! Когда Лёринц и его кнесы узнают, что началась война, будет поздно. Поле брани усеют трупы армишских клошаров, которые ну никак не могли воевать на нашей стороне, гильдия дожмет Совет, Таранис выкатит ноту Лёринцу, тот предъявит ему разоренный Эгес — и завертится… ух как все завертится!

— И никто уже не вспомнит, по чьей вине началась война и кто сделал первый шаг, — одобрительно мурлыкнула женщина. — Как тогда, а, Кормак?

— Да. Только в этот раз мы свое возьмем…

Дальше я уже не слушал. Отшатнувшись от стены проклятой хибары, скользнул в тень шиповниковых зарослей и бросился прочь с холма, мало заботясь о том, чтобы остаться незамеченным. Дуракам везет — до самого леса так ни на кого и не нарвался. И только влетев со всего размаху лбом в какое-то дерево, пришел в себя.

Встряхнулся, обернулся назад: плаца уже не было видно. Знакомой лесной тропинки, кстати, тоже. Нет, с головой у меня все-таки плохо. Как я теперь дорогу обратную найду? Бог с ними, с этими межрасовыми заговорами, меня же Матильда ждет! Я ведь ее практически одну оставил!

И рассвет не за горами.

И война вот-вот начнется.

Скрипнув зубами, я волевым усилием выбросил из головы Дан'Шихара, его подружку и все, что они говорили об отце. Потом! Сейчас есть дела поважнее. Где же я оставил лошадь? Шесть верст на своих двоих — это всем нам приговор без вариантов. Днем мы через границу незамеченными не перейдем, а следующей ночью… Брр! Об этом лучше вообще не думать.

Покрутившись на месте и более-менее сосредоточившись, я свернул влево. Помыкался с четверть часа между деревьями, дважды едва снова не вывернул к плацу, но заветную тропинку таки нашел. И, воспрянув духом, припустил по ней галопом, выглядывая в темноте знакомые заросли акации. Они не замедлили появиться.

И если бы только они…

Сначала я услышал громкое сопение. Потом треск рвущейся веревки и лавину сочных фенийских проклятий. А следом — лошадиное фырканье. Браво, капрал Иассир! Доигрался в шпионов, у тебя единственную лошадь сейчас из-под носа уведут! Навострив уши, потянулся за клеймором. И, расслабившись, широко ухмыльнулся. Потом подумал, одним прыжком пересек опушку, раздвинул шипастые ветви акации и гостеприимно рявкнул:

— И тебе не кашлять, брехло бессовестное! Так вот кто наши яблоки таскал!

Встрепанная кобылка, испуганно прижав уши, попятилась. Напоролась крупом на коварные шипы, взвизгнула совсем не по-лошадиному и, встретившись со мной взглядом, обреченно подавилась зажатым в зубах обрывком веревки…

— Молодой человек! Эй! Вы меня слышите? Вы для чего меня сюда вытащили — улыбкой своей порадовать?

— А?.. — пришел я в себя, с трудом оторвавшись от приятных воспоминаний. — Чем порадовать? Кого?

Единорог топнул копытом и гневно припечатал:

— Никого! Да и нечем! Вы хотели со мной поговорить — говорите! Стоит, глазки в небо… сами же кричали, что у нас времени в обрез. Ну?!

— Простите, Эделред. — Я покаянно склонил голову. — Отвлекся. Да-да, и нет мне прощения, я в курсе!.. Послушайте, вот вы нас все Советом Одиннадцати путали — так вы действительно кого-то из них знаете?

— Конечно! И не кого-то, а почти всех! А вам зачем?

— Помните, я про войну говорил? Так вот, она в самом деле не за горами. Этот ваш Дан'Шихар сговорился кое с кем из моих сограждан, заручился поддержкой мисского гастальда и намерен завтра ночью взять штурмом восточную границу Унгарии. Бойцов у него для этого более чем достаточно — сам видел толпу в две тысячи голов. Они сметут наши заставы одним махом и уничтожат Эгес. Я не могу этого допустить. Но и без вас не справлюсь тоже. Хотя бы потому, что я один и в два места сразу не успею. Тут хоть куда бы успеть!

Единорог переступил с ноги на ногу, помолчал, осмысляя мною сказанное, и поднял голову:

— Я понимаю, на что вы намекаете, юноша. Вы хотите использовать меня и мои знакомства, чтобы оповестить Совет Одиннадцати об измене? Это, конечно, хорошо… Только почему вы так уверены, что остальные члены Совета чем-то лучше Кормака Дан'Шихара?

— Э-э-э…

— Вот именно, — вздохнул магистр. — Я был здесь в последний раз сорок лет назад. И, гляжу, с тех пор очень многое изменилось!

— Да уж, — криво усмехнулся я, обернувшись на увитую плющом зеленую арку, что отделяла храмовый дворик от главной улицы.

Насупленная кнесна послушно сидела на лавочке у самых дверей храма и крутила в руках тетрадку. Разобиделась. Ей, видите ли, тоже интересно. А по мне, так меньше знает — спокойнее будет. Точнее, спокойнее буду я. Правда, в свете последнего заявления Эделреда можно было таинственность и вовсе не разводить! Он ведь прав — никому верить нельзя. Что там барон говорил про соседских часовых? «Предупреждены»?.. Стало быть, заговор раскинулся дальше, чем я думал. И вполне может оказаться, что даже беглая супруга великого кнеса де Шасвара тут замешана! А что? Никогда она мне не нравилась!

Что же делать, что же делать?..

— Э-э… капрал?

— Мм?

— А позвольте узнать, вы-то сами как намеревались до своих добраться? Я так понял, фенийская граница сейчас охраняется получше Изумрудной летописи?

Я махнул рукой:

— Правильно поняли. Но мыслишка одна у меня была. Кормак Дан'Шихар любезно одолжил светлейшему гастальду свою карету, чтобы та доставила его до дома неузнанным. Карета должна вернуться. И если перехватить ее на полпути… Стойте!

— И так стою, что вы орете?

— Да нет! Я вспомнил!.. Глава Совета — он ведь, получается… Эделред!

— А?

— Далеко ли отсюда резиденция Тараниса Ри'Корсора?

— Далеко, — сердито тряхнул гривой единорог. — Дня два пути. И, кстати, с чего вы решили, что он вообще будет нас слушать?

— Но как же… — не понял я. — Вы ведь только что сказали, что знаете всех…

— Всех членов Совета. Так и есть. Но про главу я ничего не говорил. Ему что единорог, что вон иглонос… И, между нами, я сильно сомневаюсь, что мэтр Таранис не точит зуб на вашего императора. Сколько помню, они и сорок-то лет назад не шибко ладили.

— Возможно. Но если бы глава Совета Одиннадцати сочувствовал Дан'Шихару, последнему не было бы надобности отправлять собственную жену к Трыну на выселки только потому, что она Ри'Корсору крестницей приходится. Значит, могла бы донести, так? А раз так, то получается, что уж глава-то здесь точно ни при чем!