Вечера княжны Джавахи. Сказания старой Барбалэ - Чарская Лидия Алексеевна - Страница 11

— И нынче ты прав, Сафар: совершил ты честное дело, избавив край от злодея. И я охотно помог тебе.

О доброте, величии души и счастье Сафара прослышал шайтан, князь бездны. И решил смутить Сафара, совратить его душу с истинного пути.

С этой целью принял на себя шайтан образ человека, надел одежду странствующего торгаша и пошел в саклю Сафара.

Разложил товары перед хозяином сакли, а сам говорит:

— Вижу я, счастлив ты, господин! Всего у тебя есть вдоволь. И лучшего ты ничего не требуешь для себя, а между тем есть люди менее славные и богатые нежели ты, а счастливее тебя много.

— Кто же такие эти люди? — заинтересованный и задетый за живое, спросил Сафар.

— Те, у которых есть алмазный камень.

— О чем говоришь ты?

— Слушай, Сафар! В тихих долинах Грузии есть селение. Там живут, по виду, жители самые бедные, самые нищие на вид и самые богатые, самые довольные на самом деле. Потому что есть у них алмазный камень счастья. С этим камнем они живут так счастливо, как вряд-ли сам Аллах у себя в раю. Этот камень не дурно бы приобрести и тебе, Сафар. И ты будешь самым могущественным и сильным, и знатным, и счастливым, и богатым князем в мире. Самым счастливым, Сафар!..

Хорошо говорил искуситель.

Падали на рыхлую почву в душу Сафара эти слова.

И показалось Сафару таким ничтожным его собственное благополучие, таким бледным. Захотелось во что бы то ни стало достать алмазный камень, чтобы стать могущественнейшим человеком на земле.

И собрал Сафар шайку удальцов-джигитов и пустился с ними в дальний путь, в селение под Мцхетом, в долины тихой и печальной Грузии.

— Пойдем приобретать драгоценный алмаз счастья у грузин, — сказал Сафар своим спутникам.

Долго скакали они по горным тропам и ущельям, пока не достигли селения грузин, — бедного селения с покосившимися домишками.

— Вот где должен быть спрятан драгоценный камень счастья, — спешившись у самой богатой по виду сакли, произнес Сафар и вошел в нее.

Испугались хозяева сакли, увидя стольких вооруженных людей чужого племени у себя под кровлей.

Но еще больше испугались они, услышав требование Сафара, за какую угодно цену продать им камень счастья.

Они стояли, испуганные, дрожащие, и лепетали в страхе:

— Нет у нас такого камня, батоно, нет у нас.

— Полно притворяться, скряги! Запрятали свое сокровище подальше, чтобы не лишиться его. Позволь нам обыскать их, Сафар, — сказал ближайший из друзей Сафара.

Последний колебался недолго. Враг человеческий, шайтан, нашептывал ему в это время:

— «Камень счастья спрятан у них. Ты его должен найти во что бы то ни стало».

И дал свое согласие Сафар связать хозяев и перевернуть вверх дном их жилище.

Но ничего не нашли в бедной сакле Сафар и его люди.

Отсюда метнулись с обманутыми надеждами в другие. Все селение обшарили, многих жителей, подозреваемых в укрывательстве сокровища, жестоко избили, а камня счастья так и не нашли.

Озлобленные, хмурые, пустились они в обратный путь.

Вдруг видят, при выезде из селения, молодого пастуха Дато, гнавшего на ночь стадо баранов в деревню.

Юноша веселой песенкой сокращал себе путь, а радостное, счастливое лицо его выражало такое довольство жизнью, что в голове Сафара мигом явилась мысль:

— «Нет сомнения, камень счастья должен быть у него».

По приказанию Сафара, его спутники схватили Дато, связали его и подвели к Сафару.

— Ты получишь свободу и целую кошму денег, если откроешь, где спрятан камень счастья, который делает тебя таким сияющим, радостным и счастливым, — обратился к нему с речью Сафар.

Юноша Дато весело рассмеялся. Сверкнул зубами, блеснул глазами и бесшабашно произнес:

— Я и не думаю скрывать своего счастья, батоно. Оно лежит во мне… И если это камень, то должно быть очень большой камень, батоно, потому что он наполняет меня всего…

Дружный крик дикой радости вырвался из груди Сафара и его друзей.

Так вот он где скрывается, желанный камень счастья!

Но как извлечь его из тела юноши?

И опять шайтан зашептал в ухо Сафару:

— «Без убийства здесь не обойтись. Убей Дато, и драгоценнейшее сокровище мира будет твоим».

Жаль было Сафару губить веселого Дато, но еще более было жаль лишиться возможности быть самым счастливым человеком на земле.

Плохо сознавая то, что он делает, Сафар поднял кинжал и вонзил его в сердце Дато.

Слуги кинулись к окровавленному трупу пастуха, стали крошить ого на части своими шашками, стараясь отыскать камень счастья среди обрезков мяса и костей.

Но не находили камня.

В ту же ночь, когда Сафар и его спутники отдыхали в горах, жители разгромленного грузинского селения окружили спящих.

Сафар проснулся как раз в ту минуту, когда отец погибшего Дато поднял над головой его ятаган.

Сафар схватился за свой кинжал, но увы! Было уже поздно…

Грузин взмахнул рукою и, сраженный топором мстителя, Сафар упал мертвый, обливаясь кровью.

Отец Дато взял драгоценный кинжал Сафара. И с той самой ночи этот кинжал переходил из поколения в поколение рода Дато, от отца к сыну.

Перешел он и к отцу Вано, мужу дочери моей, а теперь им владеет внук мой.

Есть поверие, что у кого находится роковой кинжал, тот может смело не бояться ни лихого человека, ни самого шайтана.

Так закончила старая Барбалэ сказание.

Долго думала в эту ночь юная княжна о лезгине Сафаре и о подарке светлого джина, и о сазандаре Вано, владеющем им.

На утро вскочила прежде всех в доме ранняя пташка. Метнулась в коморку к старой Барбалэ.

— Где роковой кинжал? Дайте взглянуть на него еще раз, Вано!

Но увы! Не было кинжала! И Вано не было тоже в комнатке Барбалэ…

Сидит одиноко старая Барбалэ. Сидит и плачет на своей постели. Упали бессильно на колени костлявые руки. Крупные слезы катятся по морщинистым щекам. Взглянула на вбежавшую княжну печальным взглядом, и сильнее закапали слезы по старому лицу Барбалэ…

Бросилась к ней княжна Нина. Целует, ласкает няньку… Без слов поняла она горе старой Барбалэ.

Ушел Вано. Ушел поутру юный сазандар, такой гордый, такой свободный. Ушел, чтобы не вернуться никогда… никогда…

Пятое сказание старой Барбалэ

Последняя песнь Хочбара

Угрюмый и хмурый как-то приехал домой князь Георгий.

Приехал не один. С ним казаки, перед ними привязанные к седлам, с закрученными за спину руками, какие-то люди, понурые, оборванные.

В окошко своей горницы все это увидела княжна.

Екнуло сердечко чуткой птички, затрепетало. Роем мыслей запылала сразу её головка. Пробралась Нина в кунацкую, где наскоро закусывал князь. Прильнула к плечу его чернокудрой головкой.

— Отец! Кто они, эти люди? Откуда?

— Горные душманы, звездочка моя, разбойники. Те, что безжалостно грабили, а подчас и убивали людей в ущельях. Мне удалось окружить их с моими казаками, поймать и привезти сюда. На утро сдам их судебным властям Гори.

— Их будут судить?

— Да, птичка.

— И в тюрьму посадят?

— Наверное, Нинa.

— Но ведь про них говорят, что они храбрецы, папа! Орлы!

— Хищные шакалы, а не орлы они, ласточка. Орел горд, он парит в высоте, он не ест падали, крошка. Он бьет открыто, гордо, смело. А эти люди шакалы, которые подбираются в темноте к намеченной жёртве. Они трусливы, Нина, и в открытый бой не идут… Нападают только на беззащитных… Трусы они, подлые трусы…

— И эти душманы трусливы, папа?

— Не все. Есть один между ними, Гирей. Он их предводитель, вождь. Отчаянный малый, много людей загубил он, но не раз его жизнь была на волоске… Отважен этот Гирей, как барс, это все признают. Когда все уже сдались, он еще бился. Один бился, понимаешь, Нина? Он напомнил мне предание о Хочбаре, дагестанском душмане… Попроси рассказать о нем как-нибудь старую Барбалэ. Она все знает. Так вот, Хочбара напомнил этот разбойник. Такой же отчаянный головорез и безжалостный какой-то. Говорят, не одну душу загубил он в горах.