Луд-Туманный - Миррлиз Хоуп - Страница 32

– Друзья мои, старинные враги нашей страны – повсюду, – продолжал он. – Традиция утверждает, что феи (он бесстрашно произнес ужасное слово) боятся железа; а у нас, потомков купцов – героев и мореплавателей, – еще, должно быть, этот металл остался в крови. Пришло время доказать это. Мы рискуем потерять все, что делает жизнь приятной: веселый смех, крепкий сон, радости семейного очага, мирный покой садов. И если мы не сможем гарантировать все это нашим детям, то что толку в наследстве, которое мы им оставим? Поэтому наш долг – долг отцов и граждан – навсегда выкорчевать угрозу, корни которой уходят в глубокое прошлое, а ветви бросают тень на будущее.

С одним из моих коллег мы наконец-то обнаружили, кто навлек недавний позор и горе на многих из нас. Боюсь, что доказать его вину будет трудно, так как он хитер, осторожен и опасен, а главным оружием этого человека, как и его тайных сообщников, является обман. Поэтому я прошу всех вас ответить на мою откровенность верой и преданностью, которые помогут вам принять эти слова в качестве единственного критерия истины. Кроме того, мне иногда кажется, что меньшего осуждения заслуживает тот, кто вводит в заблуждение других, чем тот, кто вводит в заблуждение себя. Поэтому отбросим узаконенный обман! Давайте называть вещи своими именами: не набивные ткани или шелковая тафта, а волшебные фрукты. И если будет доказано, что какой-то человек, кто бы он ни был, привез подобный товар в Доримар, то пусть его предадут смертной казни через повешение.

Мастер Натаниэль сел.

Но где же буря аплодисментов, которыми сенаторы приветствовали бы его речь, на что он втайне так надеялся? Где слезы, взволнованные вопросы, проявление глубоких чувств и растроганности?

За исключение выкрика «Браво!» из уст мастера Амброзия, речь мэра была встречена гробовым молчанием. Все лица, окружавшие его, были мрачными и напряженными, губы – сжатыми, а брови – нахмуренными, и только герцог Обри, смотревший с портрета, как всегда, едва заметно улыбался.

Но вот встал мастер Полидор Виджил и нарушил зловещее молчание.

– Сенаторы Доримара! – начал он. – Образец красноречия, которым является выступление его милости мэра, может, как это ни странно, послужить прелюдией – золотой прелюдией – к моим далеко не столь красноречивым словам. Я тоже пришел сюда с намерением привлечь ваше внимание к узаконенному обману, который, что греха таить, действительно существовал. Но, может быть, перед тем, как я скажу то, что хочу сказать, его милость позволит секретарю прочитать древнейший узаконенный обман из нашего Кодекса. Вы найдете его в первом томе законодательных актов двадцать пятого года Республики, глава 9, статья 5.

Мастер Полидор Виджил сел, и, казалось, мрачная улыбка появилась на лицах сенаторов, а затем исчезла в насмешливых глазах герцога Обри на портрете.

Мастер Натаниэль обменялся удивленным взглядом с мастером Амброзием, но ему ничего не оставалось, как позволить секретарю поступить в соответствии с желанием господина Виджила.

Итак, тихим, высоким и бесцветным голосом, словно это был голос самого Закона, секретарь прочитал следующее:

Глава 15

«Хо-хо-хох!»

Секретарь закрыл огромный фолиант, низко поклонился и вернулся на свое место. А в зале воцарилась зловещая тишина.

Мастер Натаниэль взирал на сенаторов холодно и отчужденно, словно сам Закон. Что они могли с ним сделать, если им движет таинственный импульс, побудивший идти по белой прямой дороге, ведущей – он и сам не знал, куда.

Но мастер Амброзий вскочил и сурово потребовал, чтобы многоуважаемый сенатор пояснил, что он имел в виду, прибегнув к столь оскорбительным инсинуациям.

Мастер Полидор снова встал и, угрожающе показывая пальцем на мастера Натаниэля, сказал:

– Его милость мэр говорил нам о человеке хитром, опасном и скрытном, который недавно навлек на нас позор и беду. Но этим человеком является не кто иной, как его милость мэр.

Мастер Амброзий опять вскочил и стал гневно протестовать, но мастер Натаниэль ex cathedra[6] сурово приказал ему замолчать и сесть на место.

А тем временем Полидор Виджил продолжал:

– Он был нем, когда нужно было говорить; слаб, когда нужно было действовать; вероломен – что могут подтвердить безутешные семьи его друзей… и тщеславен. Да, тщеславен, ибо чем, кроме тщеславия, – иронично улыбнулся он, – можно объяснить такую страсть к заморским тканям, тафте и прочим дорогим шелкам? Таким образом, я настаиваю на том, чтобы в глазах Закона его считали мертвым.

По залу прокатился негромкий ропот одобрения.

– Будет ли он отрицать, что питает чрезмерную страсть к шелкам?

Мастер Натаниэль дал понять, что он это отрицает.

Мастер Полидор спросил, не будет ли мэр в таком случае возражать, чтобы его дом подверг ли обыску; и мастер Натаниэль кивнул утвердительно.

– Немедленно и безотлагательно? Ответ был тот же.

Итак, весь сенат встал, и двадцать сенаторов, не снимая мантий, покинули Палату Гильдий и направились к дому мастера Натаниэля.

А кто же присоединился к процессии по пути, как не Эндимион Хитровэн? Тут уж мастер Амброзий вышел из себя. Хотелось бы ему знать, почему этот закоренелый негодяй, этот бесстыжий выскочка сует свой нос в конфиденциальные дела сената! Но мастер Натаниэль крикнул ему раздраженно:

– Да пусть идет, Амброзий, если ему хочется. Чем больше людей, тем веселее!

Можете представить себе ужас и изумление госпожи Златорады, когда спустя несколько минут ее брат с толпой сенаторов, теснившихся за его спиной, потребовал, чтобы она принесла ему все ключи, имеющиеся в доме.

Они стали производить тщательнейший обыск, перерывая ящики в комодах, сундуки и письменные столы. Но нигде не обнаружили ни кусочка уличающей кожуры, ни пятнышка подозрительного цвета.

– Ну что ж, – начал мастер Полидор тоном, в котором звучало одновременно облегчение и разочарование, – наши поиски, кажется, оказались…

– Бесплодными, а? – подсказал Эндимион Хитровэн, потирая руки и поглядывая на присутствующих своими яркими глазами.

– Ну что ж, может быть. Может быть…

Они стояли в зале рядом с прадедовскими часами, тикающими с невинным и глупым видом.

Эндимион Хитровэн подошел к часам и, кривляясь, уставился на них, склонив голову на бок. Потом постучал по корпусу из красного де рева, напомнив этим госпоже Златораде слова стражника Палаты Гильдий о его сходстве с дятлом.

Затем, отступив на несколько шагов, с комическим предостережением погрозил им пальцем.

– Мерзкий фигляр! – довольно отчетливо произнес мастер Амброзий.

Повернувшись к Полидору Виджилу, весельчак Хитровэн сказал:

– Чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений, давайте-ка заглянем в эти часы.

Мастер Полидор в душе был согласен с восклицанием мастера Амброзия. Он тоже подумал, что доктор, паясничая в такую минуту самым отвратительным образом, проявил полное отсутствие хорошего воспитания.

Но все же Закон не боится довести основательность до абсурда. Поэтому мастер Полидор спросил мэра, не будет ли тот так любезен предоставить в его распоряжение ключ от часов. Мастер Натаниэль предоставил, и часы открыли. Лицо госпожи Златорады исказила гримаса, она поднесла к носу нюхательную соль, так как, ко всеобщему изумлению, эти глупые, такие добродушные на вид прадедовские часы предстали перед присутствующими этаким рогом изобилия, полным экзотических, странного цвета и зловещего вида фруктов.