Все, что захочешь (СИ) - Смирнова Наталья - Страница 26

Трудовая терапия возымела своё действие. Тряпка в руки, ведро в зубы и Юрка ползал, намывая полы. Носки и трусы я заставил его постирать в тазике. Хозяйственным мылом. Он в армии, что ли никогда не служил?

Я сходил в военкомат. Ну, да. Не был. Поступил в институт и учился. Я попросил повременить год. В армию Юрка всегда успеет. Конечно, пришлось дать некую сумму в конвертике. За всё приходится платить.

Как же я перепугался, когда Юрка траванулся непонятно чем! Думал, что парня вывернет наизнанку. Бледно-зелёный, он еле выполз из туалета и рухнул мне на руки. Оказалось, что это не отравление. Вот кто бы мне сказал, что у него эта хроническая фигня?

Юрка был таким беспомощным. Хотелось отдать ему всё внимание и заботу. Тут же захотелось называть его малышом и самоотверженно ухаживать за ним. Уколов боится, вот глупенький! «Ну, подумаешь укол, укололи и пошёл». Давай, родной, подставляй задницу, не вредничай. Он потерял сознание?! Боже! Какой ещё ребёнок. И я несу за него ответственность.

С Юркиной мамой мы долго разговаривали. Придётся учиться готовить. Иначе, я действительно угроблю Юру. Я тут же записал рецепт его любимого омлета. Как только ему станет можно есть нормальную пищу, буду баловать.

А он неугомонный. Ещё болеет, а уже ищет себе занятие. На работу намылился. Какая работа? Он видел себя в зеркало? Бледный как смерть.

Вечером я обалдел от разглядывания штор на окнах и от запахов в кухне, которые щекотали желудок. Свежий хлеб, плов – пальчики оближешь! А сам сидит и кашку ковыряет. Люблю. Вот это чудо люблю всеми фибрами души. Будет тебе завтра омлет. Всё будет, что ни пожелаешь.

Как он там меня назвал? Мышаня? Я расплылся в идиотской улыбке. Никто никогда меня так не называл. Даже Петя. У меня дыхание перехватило от волны нежности, которая вдруг окатила с головы до ног.

Юрка… Юра… Иди же ко мне. Хрен с этой работой. Опоздание – это не криминал. Хочу, чтобы тебе было хорошо. Хочу дать тебе всё, что есть у меня – силу, здоровье. Бери, не стесняйся. Всё только для тебя. И больше не болей. Слышишь? Лучше самому переболеть, чем смотреть на твои мучения. Как же ты похудел за это время! Да, сухарики прибавки в весе не дают. И лёгкий ты сейчас как пушинка. И слабенький ещё.

Юрка! Не спать! На работу пора.

Да, работа. Юрка, умница ты мой. Платить тебе буду столько, сколько ты заслуживаешь. И пусть Светлана хоть лопнет со злости. Ох, и орала она. Стены дрожали. Ничего, от неё не убудет. Не от себя отрывает.

Юрка, что же ты со мной делаешь? Каждое утро мне кажется лучше предыдущего. А сегодня ты хулиганил. Минет прямо в машине. Озорник! Вот это подарочек с утра. И наплевать, что присутствует небрежность в одежде, и волосы растрёпаны. Я счастлив. Нет ничего лучше на свете твоих глаз, губ, ямочки на щеке, хитрого прищура и светлой длинной чёлки. Твои волосы – это уже мой фетиш. Они густые и мягкие, послушно струятся меж пальцев и пахнут неповторимо. Ты идёшь за моей спиной, а я чувствую тебя позвоночником, знаю точно, что ты сейчас улыбаешься и хочешь коснуться меня, заклеймить, показывая всем, что я только твой.

Как же я отпущу тебя в Германию? Но мне хочется, чтобы ты шёл дальше, чтобы у тебя было самое лучшее образование. Хочу гордиться тобой. Хотя уже и сейчас горжусь. У тебя светлая голова, упорство и смекалка. Ты ещё ни разу меня не подвёл. Гюнтер в каждом телефонном разговоре хвалит тебя. А немцы довольно скупы на похвалу.

Для меня существуешь только ты. Меня веселят тщетные попытки Светланы обратить на себя внимание. Ну, а когда она нахрапом попёрла покорять меня своей сексуальностью, я даже испугался вначале. Застыл такой колонной в греческом зале и позволил ей расстегнуть пояс брюк. Я почти ничего не чувствовал. Были противны прикосновения прохладных пальцев.

- Светлана Алексеевна, в чём дело?

Она вспыхнула, понимая, что ответной реакции нет.

- Миша… - глаза наполнились слезами. Господи! Зачем так унижаться? Она опустила голову и молниеносно покинула кабинет.

С этого дня мы почти не разговаривали. Необходимые слова только по работе. Жаль. Ведь она неплохой бухгалтер. Могли бы нормально общаться.

Не могу больше сидеть в кабинете. Хочу видеть Юрку. Выпить кофе – это хороший повод у него посидеть. А ещё можно документы прямо у него подписывать и, не отходя от кассы, проверять то, что он напечатал. На фига этот кабинет вообще? Так хочется, чтобы рабочий день поскорее закончился. Чтобы ехать быстрее домой, кутаться в одеяла в вечерней тишине, смотреть на свечи. Когда я стал романтиком? Юрка, иди же сюда, у меня теплее. Ты такой прохладный, нежный, кожа гладкая в мягких светленьких волосках. Знаешь? Есть хороший способ согреться. Я сейчас тебе его покажу. Вот, уже и руки теплеют, кожа на животе становится розовой, щёки твои загораются тем самым румянцем, от которого у меня крышу сносит. Юрка, если б ты знал, как хочется мне подарить тебе сказку! Кажется, я знаю, что тебе подарить на Новый год. А пока пусть будет вот этот мишка. Он такой же трогательный, как и ты. Я бы тискал тебя вечно, целовал везде, любил бы до умопомрачения. Кажется, что мои мозги расплавились, они думают только об одном. О тебе.

И вот она та сказка, которую я так хотел. Что я видел в детстве? Только читал да видел в кино чужую сказку. А теперь она наша.

Ты великолепно танцуешь. Не ожидал, что так будет подвластно мне твоё тело. Ты слушался меня во всём, полностью доверив себя. Спасибо.

Зачем я решил тебя напоить? Тебе многого и не надо. Ты ускользал от меня, довёл до белого каленья. Я уже кипел, желая поймать тебя и подмять под себя. Я ж тебя хотел с того самого танго. Нет никакого терпежу. Прекрати прыгать, тебе говорю. Хвать! Вот так, не уйдешь теперь. Блин, он ещё и поёт. А голосок такой чистый. Хорошо, пой, насколько тебя хватит.

Ха! Так жарко и тесно. Как давно я этого хотел! Кажется, что целая вечность прошла с нашего танца. Ну, что же, продолжим. Ведь секс – это танец, а танец – это секс. Нет, я не буду тебе помогать. Ты сейчас так возбуждён, я чувствую, как ты подбираешься к вершине. Давай, малыш. Ещё немного. Ты удивлён? Маленький мой, мы созданы друг для друга. Мне с тобой не просто хорошо. Мне с тобой уютно. Жизнь полна. Удивительно до краёв.

Я и, правда, никогда не болел. Поэтому не верил до последнего, что заболел. Состояние – будто пьяный. Даже хуже. В голове гудит, перед глазами всё плывёт, уши заложены, ноги ватные и двигаются еле-еле. Вижу всё как в замедленной съемке. Еле соображаю, что надо сделать, чтобы машина ехала. Тело выполняет двигательные функции на автомате. Что было потом, я ничего не помнил. Удивился Юрке, который по-деловому слушал врача, а затем вталкивал мне таблетки в горло. Я и не подозревал, что у него есть такая сторона натуры. Ухаживал он за мной самоотверженно и держался молодцом. Не согнулся, не сдался. Вёл дела компании. Вытянул. И меня, и всю работу. Быть ему начальником.

А потом… Фотка. Какой-то юнец целовал моего Юрку. Пока я смотрел на фотографию, ярость разлилась по телу. Значит, всё это было обманом. Решил выиграть пари и использовал меня и мои чувства к нему. Мразь. Убью. Задушу собственными руками. Пригрел змеёныша на груди.

Вон! Чтоб не видел и не слышал. С глаз долой, из сердца вон. Ненавижу бл*дство и предательство. Позволил себя окрутить, выставить идиотом. Не могу. Руки чешутся врезать по морде.

- Что это? – Ну, давай же, ври, изворачивайся.

- Миша, я тебе всё объясню.

Что ты мне объяснишь? Эта сволочь тебя целует. Не хочу ничего слышать, ни тихого голоса, ни жалких оправданий.

- Скажи мне, было пари?

Сейчас будет орать, что это неправда.

- Было. Но это было до того… - Какая разница, когда это было? Ты сам подписал себе приговор. Сейчас сожму пальцы покрепче и прощай, Юрий.

Я верил тебе. Верил! Сейчас ты втоптал мою веру в грязь.

Хорошо же ты всё просчитал, даже учёбу в Германии получил. Я буду тебе платить, задницей своей заработал. Может, ещё поработаешь напоследок? Я хочу эту тварь даже сейчас. Ладно, живи.