Возвращенный рай - Мильтон Джон - Страница 6

Эфирных, кои чужды прочих благ,

Богатства и стяжания презрев,

И власть, и силу — Божеской опричь.

Ты — зрелый деньми, слишком зрелый: сын

Филиппа Македонского бысть млад,

Когда престолом Кира завладел,

И Азией; и юным Карфаген

Осилил Сципион; и млад Помпей,

Бив Митридата, заслужил триумф.

Но в зрелости, аще доспеет ум,

Не сякнет жажда славы, но растет.

Великий Цезарь, кем гордится мир,

Чем доле жил, тем боле вожделел

Ко славе, и скорбел, сколь долго жил

Бесславно... Впрочем, Ты не опоздал."

Спаситель же спокойно рек в ответ:

"— Ты побуждал Меня искать богатств

Престола ради, а престола — чтобы

Восславиться — но побуждал вотще.

Что слава, коль не суета молвы,

Не льстивая хвала народных толп?

А что народ, аще не жвачный скот,

Не смерды, что достойному хулы

Возносят гласом велиим хвалу?

Хвалу поют, не ведая, чему,

Не ведая, кому — другим вослед;

И сладко ли от сброда чтимым быть,

Молвою стать, осесть на языке

У черни, чья хула — уже хвала?

Хула — удел приверженцев добра.

А меж разумных, либо мудрецов

Не взвидишь славы — ибо круг их мал.

Но истинно восславишься, коль Бог,

Низзрив на Землю, праведнику рад

И весть о нем дарует в Небесах

Всем ангелам, и рукоплещет лик

Небесный; так восславлен бысть Иов

На Небесах и таче на Земле,

Когда — припоминай себе во стыд! -

Всевышний рек: "— Ты Моего раба

Иова зрил?" Дотоле ж был Иов

Безвестен меж людьми, что воздают

Почет глупцам и славу подлецам.

И ложно мыслят, будто воевать

Похвально вдаль и вширь, и выи гнуть

Народам — крыть убитыми поля,

Зорить за градом град. Каков герой! -

Избить, разграбить, сжечь, поработить,

В полон увесть иноплеменный люд,

Свободы много более достойный,

Чем одолевший враг, что по себе

Руины токмо всюду оставлял,

Ничтожа труд веков, — и се, надмен

Гордыней, возглашает: аз есмь бог,

Есмь избавитель, благодетель! Храм

Даруйте мне, восставьте мне алтарь!

Отец ему — Юпитер, либо Марс,

Покуда им заслуженная смерть

Не вскроет всяк порок, и всяку мразь,

Придя во сраме, иль от рук убийц.

А коль во славе кроется добро,

Ее куда почтеннее стяжать

Ни зол, ни разоренья не чиня:

В деяньях мирных, праведных трудах,

Во кротости, в умеренности. Вновь

Напомню, как с терпением святым

Твои гоненья перенес Иов

И славен стал в лета, покрыты мглой.

Сократ (а кто прославленней, чем он?),

Учивший правде, смерти обречен

По кривде бысть — и се, теперь живет

Известен паче многих ратоборцев.

Но деять славы ради, для нее

Страдать? От карфагенян Сципион

Италию разграбленную спас -

Прославлен подвиг, а не человек,

Искомой не отмеченный молвой.

И Мне ли славы суетной искать?

Взыскую Мя пославшего Отца

Восславить, возвестить, отколе есмь."

Лукавый же в ответ пробормотал:

"— Не мни пустою славу — сим Ты чужд

Великому Отцу, что ради славы

Творил, и токмо: всяческая тварь

Ему подвластна; скудны в Небесах

Казались гимны ангелов — земной

Он алчет славы, а хорош иль плох

Ее рекущий, мудр, иль не весьма -

Едино. Ведь не приношенья жертв,

Но славы жаждет — славу же рекут

Ему всеместно: эллин, иудей

И варвар — исключений семо несть;

И даже нам, врагам, рещи велит."

И ревностно Спаситель рек в ответ:

"— По праву! Ибо Словом даровал

Всем тварям бытие — не славы ради,

Но токмо благости, чтоб сообщать

Добро и благо всяческой душе

Свободно; и по праву ждет взамен

Хвалы и благодарности, сиречь

Простейшей, вящей, лучшей из наград -

Творца возможно ль отдарить иным?

А кто не благодарен, тот, гляди,

Хулой отплатит, ругань изрыгнет.

Лихая плата, мерзостная мзда

За все добро, за излиянье благ!

И человеку ль жаждать славы, коль

Он славе чужд, а сопричастен лишь

Бесславию, бесчестию, стыду?

Сполна дары Господни обретя,

Солгал, во преслушанье закоснел

И, высших благ лишась, присвоить мнит

Господне право славою сиять.

Но Бог толико благ и милосерд,

Что жаждущих восславить не себя,

Но Господа, Он сам возносит выспрь,

Во славу, во блаженство, в горний свет."

Так молвил Сын Господень, и опять

Смутился Враг, греховную вину

Свою припомнил — ибо встарь, взалкав

Безмерной славы, свергся в бездну бездн.

И все ж сыскал он тут коварный ход:

"— О славе, — рек он, — мы отринем спор;

Искать ли, презирать ли — Сам решай.

Но Ты царить рожден, Тебе сужден

Престол Давида, Твоего отца

По Материнским праотцам, а право

Твое — в деснице мощной: эта ль пясть

Вернет без боя взятое в бою?

Да, вся Обетованная Земля,

Стяжанье римлян, стонет под ярмом

Тиверия; наместники порой

Кощунствуют; порою Храм сквернят,

Порой Закон вседерзостно — верней,

Всемерзостно: кольми был Антиох

Разнуздан! Токмо царства не вернуть,

Аще в пустыню скрыться без борьбы.

Не тако Маккавей: исшел он впрямь

В пустыню — токмо бысть вооружен;

И над владыкой мощным брал он верх

Столь часто, что стяжал своей семье -

Жрецам! — венец, появ престол Давидов, -

А прежь того довлел им град Модин.

Не царствовать спеши — исполнить долг

Святой, поскольку Твой священный пыл

И долг — совместны: случай им даруй.

Но таче случай в них самих сокрыт:

Восставить отчий дом, освободить

Израиль от языческих оков;

Сим наивяще оправдаешь Ты

Пророков, предвещавших Твой приход

И царство бесконечное; воссядь

На трон! — и тем счастливей, чем скорей."

Спаситель же ему ответил так:

"— Все деять наилучше в должный час,

И время всякой вещи, рек Завет.

И если Мне Господь предначертал

Царить всевечно, то когда взойти

На царствие, Господь означит тож,

Понеже весть лета и времена.

И мог определить Он, что сперва

Вкушу от низкой доли, злой судьбы,

От горестей, напастей, от скорбей,

Насмешек, издевательств и насилий,

Страданий и лишений: да узрит

Господь, насколько Я неколебим

И терпелив; возмогший пострадать -

Возможет деять; наилучший царь -

Былой слуга усердный; справедлив

Искус великий, иже предпослал

Всевышний воцаренью Моему.

Но ты Меня стремишься водворить

На царство нескончаемое, хоть

В Моем восстанье — пагуба твоя,

В Моем величье — твой конечный крах?"

Рек Искуситель, внутренне смятен:

"— О, будь что будет! Если несть надежд

На Небеса вернуться — что ж терять?

Где нет надежды — исчезает страх.

И чаянье горчайших мук больней,

Чем ощущенье сих горчайших мук.

Последних мук я чаю: се приют,

Се гавань, се желанный мне покой,

Се благо, се конечная мета.

Моя вина — моя вина; мой грех -

Мой грех; они в себе осуждены:

Взойдешь на царство, или не взойдешь -

Казнят их; но к Тебе ль не воззову,

О Миротворец, коль обрящешь власть?

Сей кроткий взор и милосердый лик

Неумолимых молний не метнут

И, остудить пытаясь Отчий гнев

(А гнев Отца палит, что адский огнь),

Желанен будешь, как в июльский жар

Желанна тень бегущих облаков.

И, коль спешу к немыслимому злу,

Почто же медлишь во преддверьи благ

Неслыханных? Ведь лучшего царя

Не сыщется, чтоб осчастливить мир!

Иль временишь, в раздумья погружен -

Мета опасна, хоть и высока?

Не диво: человеческих пускай

Ты превзошел вершины совершенств,