Винни-Пух и Все-Все-Все - Милн Алан Александр - Страница 32

– Вот и всё! – сказал Пух.

Сова неодобрительно кашлянула и сказала, что если Пух уверен, что это действительно всё, то они могут посвятить свои умственные способности Проблеме Поисков Выхода.

– Ибо, – сказала Сова, – мы не можем выйти посредством того, что обычно было наружной дверью на неё что-то упало.

– А как же ещё можно тогда выйти? – тревожно спросил Пятачок.

– Это и есть та Проблема, Пятачок, решению которой я просила Пуха посвятить свои Умственные Способности.

Пух уселся на пол (который когда-то был стеной), и уставился на потолок (который некогда был другой стеной – стеной с наружной дверью, которая некогда была наружной дверью), и постарался посвятить им свои Умственные Способности.

– Сова, ты можешь взлететь к почтовому ящику с Пятачком на спине? – спросил он.

– Нет, – поспешно сказал Пятачок, – она не может, не может!

Сова стала объяснять, что такое Необходимая или Соответствующая Спинная Мускулатура. Она уже объясняла это когда-то Пуху и Кристоферу Робину и с тех пор ожидала удобного случая, чтобы повторить объяснения, потому что это такая штука, которую вы спокойно можете объяснять два раза, не опасаясь, что кто-нибудь поймёт, о чём вы говорите.

– Потому что, понимаешь Сова, если бы мы могли посадить Пятачка в почтовый ящик, он мог бы протиснуться сквозь щель, в которую приходят письма, и слезть с дерева и побежать за подмогой, – пояснил Пух.

Пятачок немедленно заявил, что он за последнее время стал ГОРАЗДО БОЛЬШЕ и вряд ли сможет пролезть в щель, как бы он ни старался.

Сова сказала, что за последнее время щель для писем стала ГОРАЗДО БОЛЬШЕ специально на тот случай, если придут большие письма, так что Пятачок, вероятно, сможет.

Пятачок сказал:

– Но ты говорила, что необходимая, как её там называют, не выдержит.

Сова сказала:

– Не выдержит, об этом нечего и думать.

А Пятачок сказал:

– Тогда лучше подумаем о чем-нибудь другом, – и первым подал пример.

А Пух вспомнил тот день, когда он спас Пятачка от потопа и все им так восхищались; и так как это выпадало ему не часто, он подумал, как хорошо было бы, если бы это сейчас повторилось, и – как обычно, неожиданно – ему пришла в голову мысль.

– Сова, – сказал Пух, – я что-то придумал.

– Сообразительный и Изобретательный Медведь! – сказала Сова.

Пух приосанился, услышав, что его называют Поразительным и Забредательным Медведем, и скромно сказал, что да, эта мысль случайно забрела к нему в голову.

И он изложил свою мысль.

– Надо привязать верёвку к Пятачку и взлететь к почтовому ящику, держа другой конец верёвки в клюве; потом надо просунуть бечёвку сквозь проволоку и опустить её на пол, а ещё потом мы с тобой потянем изо всех сил за этот конец, а Пятачок потихоньку подымется вверх на том конце – и дело в шляпе!

– И Пятачок в ящике, – сказала Сова. – Если, конечно, верёвка не оборвётся.

– А если она оборвётся? – спросил Пятачок с неподдельным интересом.

– Тогда мы возьмём другую верёвку, – утешил его Пух.

Пятачка это не очень обрадовало, потому что хотя рваться будут разные верёвки, падать будет всё тот же самый Пятачок; но, увы, ничего другого никто не мог придумать…

И вот, мысленно попрощавшись со счастливым временем, проведённым в Лесу, с тем временем, когда его никто не подтягивал к потолкам на верёвках, Пятачок храбро кивнул Пуху и сказал, что это Очень Умный Ппп-ппп-ппп, Умный Ппп-ппп-план.

– Она не порвётся, – шепнул ободряюще Пух, – потому что ведь ты Маленькое Существо, а я буду стоять внизу, а если ты нас всех спасёшь – это будет Великий Подвиг, о котором долго не забудут, и, может быть, я тогда сочиню про это Песню, и все будут говорить: «Пятачок совершил такой Великий Подвиг, что Пуху пришлось сочинить Хвалебную Песню!»

Тут Пятачок почувствовал себя гораздо лучше, и, когда всё было готово и он начал плавно подниматься к потолку, его охватила такая гордость, что он, конечно, закричал бы: «Вы поглядите на меня», если бы не опасался, что Пух и Сова, залюбовавшись им, выпустят свой конец верёвки.

– Поехали, – весело сказал Пух.

– Подъём совершается по заранее намеченному плану, – ободряюще заметила Сова.

Вскоре подъём был окончен. Пятачок открыл ящик и пролез внутрь, затем, отвязавшись, он начал протискиваться в щель, сквозь которую в добрые старые времена, когда входные двери были входными дверями, входило, бывало, много нежданных писем, которые хозяйка вдруг получала от некоей Савы.

Пятачок протискивал себя и протаскивал себя, и, наконец, совершив последний натиск на щель, он оказался снаружи.

Счастливый и взволнованный, он на минутку задержался у выхода, чтобы пропищать пленникам слова утешения и привета.

– Всё в порядке! – закричал он в щель. – Твоё дерево совсем повалилось, Сова, а на двери лежит большой сук, но Кристофер Робин с моей помощью сможет его отодвинуть, и мы принесём канат для Пуха, я пойду и скажу ему сейчас, а вниз я могу слезть легко, то есть это опасно, но я не боюсь, и мы с Кристофером Робином вернёмся приблизительно через полчаса. Пока, Пух! – И, не ожидая ответа Пуха: «До свидания, Пятачок, спасибо», он исчез.

– Полчаса, – сказала Сова, устраиваясь поудобнее. – Значит, у меня как раз есть время, чтобы закончить повесть, которую я начала рассказывать, – повесть о дяде Роберте, чей портрет ты видишь внизу под собой, милый Винни. Припомним сначала, на чём я остановилась? Ах да! Был как раз такой же бурный день, как ныне, когда мой дядя Роберт… Пух закрыл глаза.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ,

в которой Иа находит Совешник и Сова переезжает

Винни-Пух забрёл в Дремучий Лес и остановился перед домом Совы. Теперь он был совершенно не похож на дом. Теперь он выглядел просто как поваленное дерево; а когда дом начинает так выглядеть-значит, хозяину пришло время попытаться переменить адрес.

Сегодня утром Пух обнаружил у себя под дверью Таинственное Спаслание, которое гласило:

И, пока он раздумывал, что бы это такое могло значить, пришёл Кролик и прочёл ему вслух.

– Я и для остальных приготовил такое письмо, – сказал Кролик. – Растолкую им, о чём речь, и все они тоже будут искать новый адриск, то есть дом для Совы. Извини, очень спешу, всего хорошего!

И он убежал.

Пух не спеша поплёлся за ним. У него было дело посерьёзнее, чем поиски нового дома для Совы; ему нужно было сочинить Хвалебную Песню – Кричалку – про её прежний дом.

Ведь он обещал это Пятачку много-много дней назад, и с тех пор, когда бы они с Пятачком ни встречались, Пятачок, правда, ничего не говорил, но было сразу понятно, о чём он не говорит; и если кто-нибудь упоминал Песни (Кричалки), или Деревья или Верёвки, или Ночные Бури, Пятачок сразу весь розовел, начиная с кончика носа, и поспешно заговаривал о чем-нибудь совсем другом.

«Но это не так-то легко, – сказал Винни-Пух про себя, продолжая глядеть на то, что было некогда Домом Совы. – Ведь Поэзия, Кричалки – это не такие вещи, которые вы находите, когда хотите, это вещи, которые находят на вас; и всё, что вы можете сделать, – это пойти туда, где они могут вас найти».

И Винни-Пух терпеливо ждал…

– Ну, – сказал он после долгого молчания, – я могу, пожалуй, начать: «Вот здесь лежит большущий ствол», потому что ведь он же тут лежит, и посмотрю, что выйдет. Вышло вот что: