Судьбы и сердца - Асадов Эдуард Аркадьевич - Страница 66

Не подбросит к синему зениту,

Не сожмет в объятьях горячо,

Не притащит ежика в газете,

Не набьет за пазуху конфет.

«Твой отец…» Он хоть и есть на свете,

Но считай, что все равно, что нет!

Он придет, но не путем победным.

Нет, не старшим другом, не отцом,

А всего лишь сереньким, судебным,

Жалким «исполнительным листом».

За окошком дальний звон гитары…

Сыплет с неба звездный листопад…

Под луною всюду нынче пары,

И везде о чувствах говорят.

«Я люблю!» — взволнованная фраза.

Сколько тут заманчивых огней!

Все ж прошу, товарищи, не сразу,

Повстречавшись, обращайтесь к ней.

Не ханжа я. И нравоученья

Мне смешны. А тут вот не смешно.

Слишком уж огромное значенье

В этих двух словах заключено.

Мы ль суровы, или жизнь сурова,

Я не знаю. Только ты пропал,

Если вдруг, сказав большое слово,

Чувств больших при том не испытал.

И когда придет к тебе иное

И объявит радостно: — Ты мой! —

Как ломать все то, что ты построил?

Как с другою поступить судьбой?

Все долой? Ведь тут пришло большое!

Но постой! Проверим, поглядим.

Может быть, и это все пустое?

Может быть, и это только дым?!

Кто б ты ни был: женщина ль, мужчина,

Все продумай, прежде чем решать,

Чтоб кому-то у кровати сына

Горьких слез потом не проливать.

Сон смежил мальчишечьи ресницы.

Тихо ночь над крышами плывет…

Спит малыш, а матери не спится,

Мать ему вполголоса поет:

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСНЯ

Бьется в стекла звездная метель

Вместе с тополиною порошею.

Пусть, малыш, летят к тебе в постель

Бабочками сны твои хорошие.

Нам пока тревоги не видны,

Что ж, на то и сетовать не станем.

Спи, мальчишка, голубые сны

Снятся людям только в детстве раннем.

Хорошо о подвигах мечтать,

Мчаться к звездам, плыть по бурным рекам,

Только, прежде чем героем стать,

Стань сначала честным человеком.

Будь таким во всем и до конца,

А преграды — пусть они встречаются!

Знай, что горы, звезды и сердца

Только честным в жизни открываются.

Млечный Путь, мерцая, смотрит вниз,

Дремлет ива с вербою-подружкой…

А вверху торжественно повис

Месяц золоченой погремушкой.

Речка чуть дрожит под ветерком…

Полночь уж сменилась с караула…

Где-то нынче, чмокая рожком,

Гордая любовь твоя уснула…

Встреча ваша, милый, впереди.

С крепкой дружбой, с песней, с соловьями

Только не обидь ее, гляди,

Злыми и ненужными словами,

Скоро день, фанфарами трубя,

Брызнет светом ярко-золотистым.

Пусть же будет счастье у тебя

Вот таким же солнечным и чистым!

Бьется в стекла звездная метель

Вместе с тополиною порошею…

И летят, летят в твою постель

Бабочками сны твои хорошие…

Глава Х НЕГАДАННЫЙ ПРИЕЗД

1

С портфелем и тетрадками под мышкой

Галина быстро шла по переулку.

Она спешила: как-то там сынишка?

Ходил ли с тетей Шурой на прогулку?

Надет ли шарф? Накормлен ли малыш?

Вот так всегда: уходишь на работу,

А в сердце бесконечная забота,

И целый день торопишься, спешишь.

Но скоро, видно, кончится тревога.

И мама рада, и Сережка рад.

Через неделю — первая дорога!

Малыш пойдет к ребятам в детский сад.

Пока же мать, по сторонам не глядя

Спешит, земли не чуя под собой.

В руке — портфель, под мышкою — тетради

И детский синий шар над головой.

В прихожую вошла, заторопилась,

Поспешно пробежала коридор,

Но возле двери вдруг остановилась,

Услышав непривычный разговор.

Мгновенно сердце сжалось и упало,

Охвачено волненьем и тоской,

Два голоса Галина услыхала,

Два голоса: Сережкин и мужской.

Андрей пришел? Ах, нет… Ошибка. Где там?

Но чей же это голос? Чей же? Чей?

И вдруг мгновенно нестерпимым светом

Пронзили душу тысячи лучей!

Рванула дверь, и вдруг ослабли ноги.

Как будто кто-то налил в них свинец.

И, тихо покачнувшись на пороге,

Она чуть слышно крикнула: — Отец!

Все закружилось в странной карусели…

Шагнуть хотела — не хватило сил.

Померкло солнце… Окна почернели…

И пол куда-то медленно поплыл…

Упал портфель, рассыпались тетради…

Цветистый шар взлетел под потолок,

И видел сын, как незнакомый дядя

Мать, подхватив, к груди своей привлек.

2

Значит, жив он! Жив и снова дома!

Это все действительность, не сон!

Здесь вот, рядом… Настоящий он!

Как же все до боли в нем знакомо!

Все такой же рослый и плечистый,

Та ж привычка гладить жесткий волос.

Тот же взгляд, внимательный и быстрый,

И все тот же басовитый голос.

Только стал сутулиться сильнее,

И морщин прибавилось у рта.

Стал весь как-то строже и белее,

И все ходит (новая черта).

— Говоришь, надеялись и ждали?

Что ж, как видишь, буря улеглась.

Вновь мы вместе. И долой печали!

Жаль, вот только мать не дождалась…

Слышал… Знаю… Помолчи. Не надо.

Это после… Расскажи-ка вот,

Что за внук здесь у меня растет

И дорос уж даже до детсада?

Он, брат, мне тут все порассказал,

Дал понять, что он в душе пилот. —

Николай Васильевич привстал

И легонько внука ткнул в живот.

Внук смущенно к матери прижался

И сказал: — А я и не боюсь.

— Не боишься? Ну, коли не трус,

Мы друзья. — И дед заулыбался.

От улыбки и веселой фразы,

Оттеснивших хмарь минувших дней,

В комнате Галины как-то сразу

И уютней стало и теплей.

Льется мягкий свет от абажура,

Внук уснул, сказав: — Спокойной ночи! —

На стене колышутся фигуры,

Тихо чайник на столе бормочет…

Галю нынче просто не узнать:

Щеки пышут, голос стал звенящим.

Как ей много надо рассказать

О плохом и светлом, настоящем,

Было все: хорошая любовь

И обида, острая, как жало.

Но хоть вся любовь и не пропала,

Да былому не вернуться вновь.

Что ж, права пословица о том,

Что друзей познаешь лишь в беде,

И они находятся везде,

Там, где мы их даже и не ждем!

У отца завороженный взгляд:

Как в кино, проходят перед ним

Педагоги, шумный класс ребят,

Тетя Шура, Варя и Максим.

— Знаешь, папа, в день, когда Сережа

Должен появиться был на свет,

У меня вдруг холодок по коже —

Вдруг беда, а близких рядом нет?!

Вдруг беда… Но, честное же слово,

Дня того мне в жизни не забыть.

Нам с тобой Максима Рыбакова

Нужно, право, век благодарить.

Так и вышло: в трудную минуту

Не случилось рядом никого.

Только вдруг как ветром почему-то

Занесло мне именно его.

Знаешь, как мы мчались на «Победе»?

В нитку — светофоров огоньки…

Красный свет! А мы несемся… Едем!

В стекла ветер… Позади — свистки…

По когда мы вышли из машины,

Мне вдруг стало худо… Мир качался…

А шофер… — И тут, смеясь, Галина

Показала, как он растерялся.

— Знаешь, он большой такой, забавный,

Топчется, а щеки побурели.

«Можно мне, Галина Николавна,

Вам помочь… Мы вот уже… У цели…»

Я шепчу: «Спасибо… Где же вам…»

Но уж он меня, как нянька, обнял,

Мягко, будто перышко, приподнял

И понес к распахнутым дверям.

А ведь у него, я говорила,

Нет ноги. Ты умный, ну скажи:

Разве тут физическая сила?

Тут не то. Тут красота души.

И вот так всегда, я убедилась:

В трудный час повсюду есть друзья.

Впрочем, я совсем заговорилась,

Только о себе все: я да я!

Главное — ты дома! Ты вернулся!

И отныне вместе мы навек!.. —