Маленький Бобеш - Плева Йозеф - Страница 17

— Думаю, найду.

— Пожалуй, вряд ли найдешь. Лучше повремени минутку.

Кончив перебирать горох, мальчишки стали играть на полу в чурочки и ушки. Чурки были повозками, а отбитые от кружек ручки — коровками; коровки тянули возы. Бобеш расхрабрился и подошел к ребятам поиграть. Он рассказал им, что дома у него есть солдатик, разрисованный кукленок, картинки, две пуговицы; есть и такие же ушки от кружек, а одно даже фарфоровое.

Ребята только посмеивались, слушая про Бобешевы сокровища. Бобешу показалось, что им это и неинтересно. Тогда он спросил, какие у них есть игрушки и вообще во что они играют.

Мальчик, которого звали Тондой, сходил в сени и принес оттуда какую-то вещицу, завернутую в тряпочку.

— Постой, — шепнул он. — Это надо незаметно, чтобы батька не увидел.

Они сели спиной к Безручке, который кстати не обращал на них никакого внимания. В тряпочке оказалась диковинная штука с зубчатыми желтыми металлическими колесиками. Это был механизм от старого будильника.

— Какой чудесный! — изумился Бобеш. — Где это ты достал?

— Купил.

— Купил? Разве такие прекрасные вещи продают?

— Не верь ему, — сказал Франта. — Что купил, это верно, только знаешь как: купил, нашел, насилу ушел, если бы догнали, еще бы дали.

— Как так? — удивился Бобеш этому странному ответу.

— Ну ты и балда, видать! Неужто не знаешь?

Узнав, что Тонда просто-напросто украл эту вещь, Бобеш еще больше поразился.

— Погоди, у меня ты еще не то увидишь, глаза вылупишь!

— Как — вылуплю?

Франта не ответил, только засмеялся. А Тонда сказал:

— Такого дуралея, как ты, Бобеш, я сроду не видел.

Франта и вправду принес просто роскошную вещь. Это был стеклянный шар величиной с гусиное яйцо. Внутри шара были великолепные цветы всевозможных тонов, на цветах блестели капельки вроде росинок, и все было как живое.

— Кто это тебе купил? — спросил изумленный Бобеш.

— Это так же куплено, как те колесики от будильника.

— Значит, тоже краденое? — оторопело прошептал Бобеш, не веря, что можно украсть такую дивную вещь.

Мать не раз говорила ему, что воровать нельзя, что хорошие дети никогда не воруют. «Значит, они нехорошие дети», — подумал Бобеш. Он заколебался, сказать ли им о том, что воровать нельзя, или лучше промолчать. А может быть, Безручка никогда не говорил им этого и они просто не знают?

— Ребята, а ваш отец знает, что вы шар украли? — прошептал Бобеш.

— Здорово живешь! Где же ему знать? И вообще, что ты все какие дурацкие вопросы задаешь? Думаешь, он бы нам позволил?

— А зачем же вы берете? Ведь знаете, что нельзя!

— Вот чудила! Мы и без тебя знаем, что нельзя, да если нас не поймали, почему же не взять? Батька вон в лесу дрова крадет — это ведь тоже не полагается. Главное, чтобы не поймали.

«Насчет этого надо дома спросить», — подумал Бобеш.

— И вообще, — сказал Франта, — какое твое дело? Не ты брал, чего же ты беспокоишься? В том месте, где мы взяли шар, таких еще много.

— Где? — полюбопытствовал Бобеш.

— Знаю я! Тебе только скажи, а ты потом где-нибудь и ляпнешь. Про эти дела кому попало не рассказывают.

— Я никому не скажу, правда.

— Не верю я тебе.

— Ах, — вздохнул Бобеш, — мне бы такой шар! Чего бы только я за него не дал! И разрисованного кукленка, и солдатика… ну все-все! Это же такая чудесная вещь, я ничего лучше не видел. Слушай, Франта, отдай мне шар, а я тебе за него дам солдатика. Знаешь, он совсем как живой! — Про то, что у солдатика нет одной руки, Бобеш умолчал.

— А ну его, твоего солдатика, на что он мне сдался! Батька еще увидит да бросит в печку. Небось шар-то он не бросит.

Франта и Тонда завернули свои сокровища и понесли их прятать. Они боялись, как бы Безручка не увидел; тогда и вещей этих могли лишиться, и порки не миновали бы.

Бобеш не переставал думать о чудесном шаре. Хоть бы узнать, где они есть… Попросил бы отца — уж он бы непременно купил один. Конечно, такой шар очень дорого стоит: ведь это же настоящее чудо.

— Я пойду домой, — решил вдруг Бобеш.

— Что ж, беги, коли так, да опять не кувырнись, шпингалет, — сказал Безручка. — Дойдешь ли сам до дому-то? Ну-ка, Франта и Тонда, сходите с Бобешем, проводите его немножко, Они возле большого клена живут. Знаете, где?

— Знаем! — в один голос ответили мальчишки.

Они были рады-радехоньки вырваться из дому. Тут и играть было тесно, того и гляди, какое-нибудь дело дадут, в придачу и подзатыльник, а в этом нет ничего приятного.

Безручка был известен в деревне как человек грубоватый, хотя и не злой; детей, в особенности своих, он никогда не баловал.

Франта и Тонда так заторопились, что чуть не вытолкали Бобеша за дверь. Вспомнив, что он не простился, Бобеш вернулся, приотворил дверь и, просунув голову в щелку, крикнул:

— До свиданья!

— Счастливо! — отозвались Безручка и его жена.

На дворе один из мальчишек заметил:

— И что у тебя за барские замашки! Да разве ребята прощаются? Просто смех один! Держал бы ты при себе свое «до свиданья». Сдалось оно нашему батьке! И вообще ты какой-то чудной — не можешь даже до дому один дойти!

Бобеш вздохнул и промолчал. Ну и мальчишки! Сами они, видать, никогда не здороваются и не прощаются. Отца, наверное, совсем не любят. Что ни скажут, все с насмешкой.

Не нравились они Бобешу, и все же он немножко завидовал им. Рядом с этими ребятами Бобеш чувствовал себя сущим младенцем, точно он и рта не умел раскрыть. Ухватки у них были прямо как у взрослых парней. Рассказывая что-нибудь, они кривили губы, поднимали брови. Или Франта, например: заложит одну руку в карман, а другой размахивает в воздухе, как это делают большие, и поминутно подтягивает штаны. Тонда очень ловко плевался сквозь зубы: плевок цыкал и отлетал далеко. Говоря между собой, оба частенько вставляли: «чудила», «голова садовая», «черта лысого»; знали всякие ругательства. В общем, Бобеш пришел к выводу, что Франта и Тонда умеют то, чего примерным детям уметь не полагается. Однако, когда ребята не смотрели на него, он попробовал плюнуть подальше, но заплевал себе весь подбородок и штаны.

Франта и Тонда уже год ходили в школу, хотя были немногим старше Бобеша.

— Ребята, — сказал Бобеш, когда они шли по плотине, — ну прошу вас, скажите, где есть такие шары?

— Никак не можем… Верно, Тонда? Это тайна.

— Тайна — это что?

— Ну, когда никому нельзя говорить.

— Я тебе, Франта, дам за это красивую пуговицу, — улещивал его Бобеш.

— Не нуждаюсь. Пуговица — это ерунда… Верно, Тонда?

— Конечно.

— Так я дам вам пуговицу и фарфоровое ушко.

— Иди ты со своим ушком и с пуговицей! Ты воображаешь, что тайну прямо так и можно говорить? Ты знаешь, что мы побожились?

— Это как?

— Ну и болван ты! Подумать только, не знает даже, что значит божиться!

— Правда не знаю.

— Ну слушай. Положим, я скажу тебе какую-нибудь тайну. Ну хотя бы такую, что вот у Боровины, под старым дубом, зарыт клад. Клад тот преогромный, никто о нем не должен знать. Иначе, если кто узнает, пойдет, выроет клад и унесет, а ты только облизнешься.

— А зачем облизываться?

— Помалкивай лучше, коли бог убил! И эдакому поди открывай тайны!.. Видал, Тонда?

— Ни бельмеса не понимает. Куда такому рассказывать — он все растрезвонит!

Бобешу было очень обидно, что ребята считают его самым что ни на есть глупым. И только потому, что он не знает каких-то особенных слов и не понимает их диковинной речи. Он молчал, усиленно обдумывая, как бы выведать у мальчишек, где они украли стеклянный шар.

— А я вам, ребята, не верю, — лукаво начал он издалека.

— Чему не веришь? — спросил Франта.

— Почему это не веришь? — вставил Тонда.

— Не верю, что вы этот шар украли и что у нас в деревне есть такие шары. Вы, наверное, у отца взяли. Потому и прятали от него — боялись, как бы он вам не сказал: «Ну-ка, положите шар на место, не раскидывайте тут всякое добро!»