Маленький Бобеш - Плева Йозеф - Страница 16

«В жизни не видел таких негодных детей!» — подумал Бобеш, но смолчал, решив, что они тут все свои и в случае чего живо отколотят.

Он принялся носить глину, дерн, камни. Ребята затеяли строить высокую плотину. Они хотели запрудить пруд и насажать туда маленьких рыбок, а после, когда рыбки станут побольше, выловить их.

— А как вы будете их ловить? — поинтересовался Бобеш.

— Тащить за усы из воды.

— За усы? Так ведь у рыбов нет усов!

Все рассмеялись.

— И откуда ты только взялся, такой олух? — сказал ему старший мальчишка.

Бобеш приуныл от их насмешек. Он вовсе над ними не смеялся.

Вскоре пришла еще одна девочка, повыше Бобеша, с ребенком на руках. Ребенок был в грязной, рваной рубашонке и сосал тряпицу, завязанную узелком. Бобеш знал, что это самодельная соска — хлебный мякиш завязывают в тряпочку и дают ребенку сосать.

— Вы дождетесь, идолята! — сказала девчонка. — Вам еще за это влетит, почему дома не сидите! Где у вас гуси? Тебе, Тонда, велено было дрова складывать. А ты, Гонза, иди картошку чистить. Мать вас ищет. Я вот ей скажу, что вы тут играете, она вам шеи-то накостыляет!

— Попробуй только, пожалуйся, обезьяна! — огрызнулся старший. — Я те тогда все космы выдеру — и не возрадуешься!

Ребенок на руках у девчонки раскричался; она затрясла его; соска выпала у него изо рта прямо в грязь. Девчонка подняла соску, вытерла о грязный передник и стала совать ее в рот младенцу. Но тот отворачивался от соски, выплевывал ее и орал пуще прежнего.

— Вот возьму и утоплю тебя, горластый! — И девчонка шлепнула малыша.

«Хорошо, что я уродился не у них дома! Рос бы с эдакими детьми — уж мне бы доставалось!» — подумал Бобеш, пожалев маленького.

Ребенок вскоре утихомирился. Девчонка посадила его на мокрую траву, а сама убежала к остальным строить плотину.

Он начал подбирать с земли камешки и совать их в рот. Опасаясь, как бы с маленьким не случилось беды, Бобеш подошел и отнял у него камешки. Ребенок опять раскричался. Тут подлетела девчонка, треснула Бобеша по затылку. У него прямо в глазах потемнело.

— Не трожь его, паршивец! Что он тебе сделал?

Бобеш заплакал и сказал сквозь слезы:

— За что ты меня бьешь? Ведь ребеночек камешки ел, а я хотел у него отобрать.

— А тебе какое дело? — упрямо сказала девчонка. — За собой лучше гляди, а нашего ребенка не трожь!

Видя, что Бобеш плачет, все ребятишки запели:

Они скакали вокруг Бобеша. Один мальчишка залепил ему комком грязи по носу. Бобеш заплакал еще горше — он просто не знал, куда деваться. Вдруг он вскрикнул. Один из озорников набрал в шапку воды и вылил ему за шиворот, приговаривая:

— Я тебя крещу, я тебя крещу!

И сам при этом дико гоготал. Потом все разом стихло. Бобеш не успел опомниться, как очутился один, а ребята разбежались.

— Паршивцы, дармоеды! Ишь, разбаловались! Вот я вас! — прогремел чей-то голос.

У Бобеша от страха затряслись поджилки. Огромный, бородатый оборванный мужик гнался за детьми по плотине, размахивая ремнем.

Бобеш вскочил и тоже понесся во всю прыть. Он так и решил, что бородач вынырнул из-под земли и, должно быть, это вовсе не человек. Нагнав ребят, мужик принялся стегать их ремнем, одного повалил на землю; большой девчонке тоже досталось. Потом он поднял малыша, которого уронила девчонка. Вообразив, что теперь мужик погонится за ним и примется бить его, Бобеш припустился вниз с плотины. Оглянувшись, он увидел, как остальные ребятишки тоже бегут под плотину. Бобеш улепетывал со всех ног, но, на его беду, земля после дождя была скользкой. Он поскользнулся и шлепнулся прямо в грязь, растянувшись во всю длину. Вид у него был — страшно сказать: руки все в грязи, грязь набилась в нос, рот, залепила глаза. Вдруг он почувствовал, что кто-то схватил его и поднял вверх; он даже крикнуть не успел от ужаса. Это и был тот самый мужик.

— Эй, картопля, ты что в грязи валяешься? На кого ты стал похож, тебя родная мать не узнает! Пойдем к нам, хоть обсохнешь немножко!

— Я вас боюсь! — с отчаянием крикнул Бобеш.

— Не бойся, глупый! Чего меня бояться? Я не кусаюсь.

Мужчина утер Бобешу лицо и понес его в низенький домишко под плотиной.

Внутри там было сумрачно, маленькие окошки с выбитыми кое-где стеклами были заклеены промасленной бумагой, пола вовсе не было, вместо него — утоптанная, как на току, земля. В воздухе стоял дым и смрад, кругом было не убрано.

Бобеш прижался к мужчине, словно боясь, как бы тот не спустил его на земляной пол к ребятам, которые после изрядной порки ревели вовсю. Мужчина посадил Бобеша на лавку и цыкнул на детей:

— Ну-ка, займитесь делом, не то еще подбавлю, растрепы! — И он наградил кое-кого из ребят подзатыльниками.

Только теперь Бобеш с ужасом заметил, что у бородатого всего одна рука; пустой левый рукав был заправлен в карман пиджака.

«Вот бы не хотел такого отца!» — подумал Бобеш, продолжая всхлипывать.

— Манча, возьми тряпку, — сказал мужчина, — да малость оботри мальчонку, а куртку посуши на печке.

Манча вытерла Бобешу лицо грязной тряпкой, сняла с него курточку. Потом мужчина и его жена начали расспрашивать Бобеша, как его зовут, где он живет, что делают отец и мать — словом, хотели разузнать у него множество вещей. Бобеш не поспевал отвечать.

— Я твоего дедушку хорошо знаю, — сказал мужчина. — Добрый он человек.

— Наш дедушка хороший, — живо подхватил Бобеш. Теперь однорукий мужчина уже не казался ему неприятным и страшным.

— У вас дома еще дети есть или один ты?

— Один я.

— Ну, тогда вам хорошо, да и тебе тоже. Ты, наверное, не изводишь отца с матерью, как наши идолята, или тоже изводишь?.. А ты, видать, плут, только, пожалуй, набалованный немножко, верно?

Сидя на лавке у печки, Бобеш наблюдал, как двое мальчишек перебирали за столом горох. Когда никто за ними не следил, они проворно набивали горохом рот и ели. Как только мать заметила это, надавала им затрещин.

Бородатого мужчину прозвали в деревне Безручкой. Несмотря на свое увечье, Безручка ловко вязал березовые веники. Делал он и щетки; ему помогал старший сын, которого Бобеш видел впервые, — у плотины его не было. Тот все ухмылялся, глядя на Бобеша, и при этом страшно выпучивал глаза.

Маленький ребенок, который у пруда брал в рот голыши, сидел на земляном полу и играл в чурочки. Двое мальчишек и девочка собирались пасти гусей. Еще недавно эти трое ревели оттого, что им влетело, а теперь опять озоровали. Лица у всех были в грязных полосах, потому что они размазывали слезы грязными кулаками.

— Мама, есть хочется!

— Еще ничего не наработали, а уж опять есть? — прикрикнула на них мать.

— Не осталось ли чего-нибудь? — не унимались те.

— Там вон немного супу, только все не выхлебайте!

— Мама, они всё съедят! — закричали мальчишки, перебиравшие горох.

— Небось не съедят!

— Ну, выберут всю картошку, оставят одну воду.

— Не твоя забота, делом занимайся! О еде-то вы больше всего стараетесь, а как работать — так нет!

Мать достала из духовки суп, налила в миску и дала ребятишкам, которых посылали пасти гусей. Они с жадностью набросились на еду, вылавливали картошку, ссорились из-за нее; один даже ударил другого ложкой по лбу.

— Вот отниму у вас, и ничего не получите больше, пойдете вечером без ужина дрыхнуть! — ругалась мать, видя, что они дерутся за едой.

— Он, маманя, выбирает одну картошку, скотина!

— Ладно, помалкивай, у тебя тоже губа не дура! Смотрите, как бы вам обоим не попало!

Мальчишки и девочка ушли пасти гусей. Бобешу стало скучно, и он запросился домой.

— Погоди, пока куртка просохнет.

— Наши будут искать меня, — сказал Бобеш.

— А ты найдешь дорогу? — спросил Безручка.