Четверо детей и чудище - Уилсон Жаклин - Страница 23

Мы стали ковыряться в песке, повернувшись спиной к папе и Элис.

– Это и есть знаменитая игра в обезьянку? – спросила Элис.

– Помочь вам копать? – предложил папа.

– Да не надо, пап. Вроде и дурацкая игра, но Моди она очень нравится – да, пуся? – Я посмотрела на нее.

– Бизьянка где? – спросила Моди.

– Здесь! – зашипел Робби, неожиданно откопав знакомую лапку.

Моди радостно взвизгнула.

– Что случилось? Почему Моди кричит? – насторожилась Элис.

– Расскажи папульке. – Папа поднялся, собираясь подойти к нам.

– Уважаемый псаммиад, вы меня слышите? У нас ЧП! Можно сейчас половину желания загадать? Чтобы папа с Элис никогда не замечали волшебства, вообще-вообще! Прошу, скорей, а то папа вас увидит, – затараторила я.

Лапа дернулась. Песок, зашевелился, вздыбился, и показался псаммиад, круглый, как мяч.

– Это еще что? – сказал папа, но его голос быстро стих.

Псаммиад выскочил из песка, но папа даже глазом не моргнул. Он потер глаза.

– На секунду мне показалось, что из песка какая-то ужасная мохнатая тварь лезет, – пробормотал папа. – Наверное, обман зрения.

– «Ужасная мохнатая тварь!» – оскорбленно повторил псаммиад. Он шумно возмущался – но папа его не слышал.

– Ну, играйте, ребята, – сказал папа и вернулся к Элис.

– Бизьянка! – сказала Моди, радостно протянув к псаммиаду руки.

– Она чистая? Сухая? – беспокойно спросил псаммиад.

– Практически. – Я наспех вытерла Моди своей футболкой.

– Значит, теперь мама с Дэйвом тебя не видят и не слышат? – обрадовалась Шлёпа. – Зашибись!

– Вот еще! Я хоть и самое миролюбивое из волшебных существ, но могу разозлиться, если ко мне не проявляют должного уважения, а если нападают – кусаюсь так, что мало не покажется, – псаммиад обнажил острые зубы.

– Милый псаммиад, Шлёпа не хотела вас оскорбить, – сказала я, сердито зыркнув на нее. – Она не хотела, чтобы вы зашиблись, это просто слово такое, она имела в виду: вы замечательно поработали. Вы и правда так вовремя мое желание исполнили!

– Да, осуществить желание из положения вверх ногами, головой в песчаном ложе – в самом деле весьма непросто. Но мне это удалось, – довольно сказал псаммиад. – На этом все?

– Нет-нет! Мы хотели еще одно желание! – взмолилась Шлёпа.

– Чтобы папа с Элис ничего не замечали – это только половина желания была. Немножко нагло, конечно, но мы надеялись на вторую половину тоже. Если вы будете так добры и любезны, – добавила я.

– Бизьянка очень добрая. – Моди обхватила псаммиада ручонками и энергично обняла.

Чудище нервно поежилось, зашевелило глазами-стебельками и опасливо похлопало Моди по спине.

– Добрая, добрая-предобрая обезьянка – в смысле псаммиад, можно нам, пожалуйста, опять стать богатыми и знаменитыми? Пожалуйста! – попросила Шлёпа.

– Нет, – отрезал псаммиад.

– Но я же сказала «пожалуйста» – два раза, я очень вежливо попросила, – заныла Шлёпа.

– Спорный вопрос, – сказал псаммиад. – Но исполнить это желание не в моей власти, даже если б я и захотел.

– Но почему? В прошлый же раз получилось!

– Именно. Нельзя дважды просить одно и то же. Это утомляет и меня, и вас, – сказал псаммиад.

– Значит, я больше никогда не смогу лазить по деревьям? – скорбно спросил Робби.

– Ты мог бы научиться чему-нибудь другому, – сказал псаммиад. – Впрочем, сегодня все равно не твоя очередь желать. – Он бочком прошаркал ко мне. – Скажешь вторую половину своего желания, Розалинда?

– Ой, да, спасибо! – Я сделала глубокий вдох. – Хочу, чтобы мы встретились с теми ребятами из книжки – с Антеей, Джейн, Робертом и Сирилом.

– Прекрасно, – сказал псаммиад и начал раздуваться.

– Хочешь, чтобы мы в книжку попали? – спросила Шлёпа. – Они же ненастоящие, эти дети. Ничего не выйдет.

– Псаммиад тоже из книжки, а он настоящий. Может, и выйдет, – сказала я.

Псаммиад тем временем становился все круглее.

– Могла б тогда поинтересней книгу выбрать, – буркнула Шлёпа. – Чтоб там были вампиры, и чудовища, и пришельцы.

– Зато в этой тоже есть мальчик Роберт! – сказал Робби. – Он хороший, Роз?

– Он там великаном становится, а в другой книжке про этих ребят Роберт носит под курткой волшебного феникса. Он тебе точно понравится, – пообещала я. А псаммиад все раздувался и раздувался. – Ой, вы поосторожнее! Не лопните! – встревожилась я.

Но тут псаммиад так резко выдохнул, что аж перекувырнулся, и вдруг – ой-ёй! – мы тоже полетели вверх тормашками, болтая ногами в воздухе, а вокруг стало темно. Я закричала, попыталась дотянуться до Робби и Моди – уж Шлёпа-то сумеет сама о себе позаботиться. И тут мы снова очутились на ярком солнце, и перед нами была яма с песком – только другая. Куда больше нашей, и там и сям – груды бурого гравия. По краю карьера росли фиолетовые и желтые цветы, а в стенах виднелись маленькие норки береговых ласточек.

– Ого! Да это же карьер из книжки! – сказала я.

Я резко обернулась – на меня глазели четверо как будто знакомых ребят. Высокий парень в твидовом пиджаке, мальчик поменьше в матросском костюмчике и две девчонки в мягких шляпках и передниках.

– Это Антея, и Джейн, и Роберт, и Сирил! Это правда они! – воскликнула я. – Только я хотела, чтобы они в наше время перенеслись, мы ведь обещали папе не уходить из песка.

– Такие чудны?е! – хихикнула Шлёпа.

Она крепко держала Моди, а я вцепилась в рукав Робсовой футболки – мы все были живы-здоровы, и то хорошо.

– Хотелось бы заметить, что чудны?е как раз вы, – сказал Сирил. Он оглядел Шлёпу с головы до ног: – Очень необычный мальчик. – Он перевел взгляд на меня: – А ты еще страннее – почему у тебя волосы длинные?

– Да мы не мальчики! – сказала я.

– А я мальчик! – выступил Робби.

– Откуда вы знаете, как нас зовут? – спросила Антея.

– Ну… я про вас в книжке читала, – замялась я.

– В книжке! – пискнула Антея. – Мы что же это, знамениты?

– Уж точно не знаменитее меня. И не богаче. Я на арене «О2» пела, – сказала Шлёпа, выпятив подбородок.

Ребята озадаченно хлопали глазами.

– Это такой очень большой… вроде как мюзик-холл, – объяснила я.

– Ух ты, я всегда мечтал в мюзик-холле побывать, но папа нам не разрешает, – понурился Роберт.

– Ты Роберт? Я тоже, – обрадовался Робби. Он с интересом разглядывал тезкину матроску. – У тебя там золотой феникс, да?

– Какой еще феникс? Нет, нету – но мне бы страсть как хотелось, – сказал Роберт.

– Феникс только в следующей книжке появится. – Я дернула Робби за рукав. – Интересно, в какую главу «Пяти детей и чудища» мы попали?

– Так их же четверо – детей, – удивилась Шлёпа.

– Наш маленький братишка дома спит, – сказала Антея. Она наклонилась к Моди и улыбнулась ей: – Здравствуй! Моему братику столько же, сколько тебе. Как тебя зовут?

– Моди, – сказала Моди.

– Может, вы с Ягненком поиграете? – Антея посмотрела на меня. – Мы его так зовем, потому что…

– …первое слово у него было «бэ-э»! – подхватила я.

– Вот чудеса! – сказала Антея. Она покосилась на карьер. – Это, несомненно, волшебство – стало быть, без псаммиада не обошлось, верно?

– Замолчи, Пантера! – одернул ее Сирил. – Не рассказывай им!

– Да знаем мы про псаммиада. Чур он наш, это я его нашла, – сказала Шлёпа.

– Может, вы про него и знаете, но это, совершенно определенно, наш псаммиад. Мы все каникулы каждый день ходим на карьер, а вас здесь видим первый раз, – насторожился Роберт.

– Мы не здешние. Мы из далекого будущего, – сказала я. – Через сто с лишним лет псаммиад живет в песчаной яме в Оксшоттском лесу, и я пожелала с вами встретиться, потому что читала про вас.

– В этой книге все-все про нас есть? – удивился Роберт. – И про то, как я стал великаном и напугал мальчишку-булочника?

– Ух ты, я бы очень хотел стать великаном и всех пугать! – с завистью сказал Робс. – Может, в следующий раз это и загадаю!