Ключ от проклятой комнаты - Князева Анна - Страница 11

– Ки-и-ися…

Лере потребовалось значительное усилие, чтобы оторвать от себя Еву.

– Ки-и-ися, ки-и-ися, ки-и-ися-я-я… – старуха остановилась и направила на них свет фонаря.

– Ой… – тихо сказала Ева.

– Наркоманите?! – спросила бабка.

– Глупости, – ответила Лера. – А вы здесь зачем?

– Кисю свою ищу.

– Кошку? У нее нет имени?

– Это и есть имя: Кися.

Старуха поводила фонариком по углам.

– И здесь ее нет, – вздохнула она. – Как вещи сносить стали, я про нее забыла…

– Значит, вы жили тут? – спросила Лера. – В этой квартире?

– Соседнюю комнату занимала.

– Когда расселили дом?

– Две недели назад, – вздохнула старуха. – А я все не могу привыкнуть. К старости на свалку попала.

– На свалку? – спросила Ева.

– Это я так, от обиды. Окна мои теперь на свалку выходят. Опять же Киси лишилась. Ки-и-ися-я-я-я…

– А в какой комнате жил Реутов? – спросила Лера.

– Васька? – Старуха махнула рукой: – У кухни, дальше по коридору. Да и не жил он здесь. Как денежки завелись, за город съехал. В собственном дому проживал. Тут мамаша его обитала, а он – только прописан.

– А-а-а… – протянула Ева.

– Куда уехала его мать? – спросила Лера.

– Мамашу полгода как схоронили…

– А в этой комнате кто жил?

– Закорюзненный такой мужичонка. Форменный забулдыга. Зубы наполовину кончились.

– Где он сейчас?

– Спился.

– Что значит спился?

– А то и значит, что помер.

– Понятно, – сказала Лера. – Все умерли. Вы – последняя из могикан.

Старуха развернулась и подалась к выходу:

– Меня обидеть легко… Я женщина беззащитная… – запричитала она. – Последняя в жизни радость, кисенька, потерялась…

– Простите! – Лера выскочила в коридор вслед за старухой.

– Ладно уж, – легко согласилась та. – Несчастное тут место…

– Вы про комнату или про всю квартиру?

– Про комнату.

– Почему же она несчастная, откуда вы взяли?

– Сколько лет пустая стояла, только мыши из-под двери шмыгали. Потом Иваныч, пьяница, поселился. Вскорости и он от водки сгорел. Говорят, все началось, когда в комнате женщина удавилась…

– Удавилась? – не поняла Лера.

– Повесилась… Муж-нефтяник из Тюмени вернулся, а жена на люстре болтается, – старуха перекрестилась. – Я въехала сюда года через два, всех подробностей не знаю. Слышала только, что убоялась она мужа. Соседи по квартире – хуже врагов. Спросить не у кого.

– Когда, говорите, это случилось?

– Лет тридцать тому назад.

Лера перевернула сорванный клок обоев:

– Посветите, пожалуйста.

Старуха направила фонарь.

– Газета «Известия»… Апрель тысяча девятьсот восемьдесят второго года, – вслух прочитала Ева. – Как раз то время…

Лера спросила:

– В квартире оставался кто-нибудь из старожилов?

– Старик Федоров. Валерий Кузьмич.

– Где он теперь?

– Не знаю, переезжал после меня, – пробормотала старуха. – Поздно, а мне еще Кисю мою искать.

– Господи! Мне же в Останкино! – Ева кинулась к выходу.

– Подожди, – крикнула ей Лера. – Я тебя довезу.

Глава 11

Без почтения

– Итак, напоминаю, тема сегодняшней передачи – служебный роман! – Телеведущая произнесла эти слова громко, почти выкрикнула, будто подчеркивая их особенное, интригующее значение.

Одна из телекамер отъехала от нее, другая, напротив, приблизилась. Теперь на большом экране темнели вспотевшие подмышки ведущей.

Ева сидела на трибуне среди гостей, всем своим телом ощущая, какое непрочное и хлипкое под ней сиденье. На память приходили документальные кадры обрушения футбольных трибун. Рядом сидели другие зрители, и по тому, как осторожно они хлопали, было ясно: проблема устойчивости трибуны волнует не только ее.

На съемочной площадке стояли четыре дивана, где расположились участники шоу. В центре – телеведущая, раскинув руки, предъявляла миру свои подмышки.

– Наш предыдущий герой, московский таксист Александр, высказал свою точку зрения: «С клиентами – не комильфо», – ведущая форсировала голос. – Весьма точное высказывание! Спасибо!

Зрители заулыбались и опасливо похлопали в ладоши. Еве было не до улыбок: сиденья в съемочном павильоне были из неструганых досок, а ее юбка – слишком коротка, чтобы защищать ноги и то, что выше.

– Как видите, возможности флирта у нашего предыдущего гостя весьма ограничены: симпатичные пассажирки, ну и еще хорошенькие диспетчерши. – Ведущая кисленько улыбнулась, таксист Александр механически закивал. – Зато следующие участники шоу имели все шансы завести головокружительный служебный роман! – На лице ведущей появилась лукавая улыбка, она приблизилась к телекамере и доверительно сообщила: – Что, собственно говоря, они и сделали. Встречайте! Сегодня в нашей студии главные герои сериала «Шелковое сердце»: Григорий Лю-ю-ю-юсин и Анастасия Рю-ю-ю-ю-юмина!

Грянула бравурная музыка, и в студию, держась за руки, вошли Люсик и Рюмина.

Ева окаменела.

По тому, как напряженно улыбался ее муж, было ясно, что он возбужден и немного напуган. Рюмина сияла от счастья и ни на минуту не забывала о том, что быть красивой – ее профессия. Стянутая тугим платьем, с длинными, до пояса, волосами и загорелыми ножками, Анастасия Рюмина была воплощением женской привлекательности.

Парочка уселась на свободный диван. К ним подсела ведущая:

– Здравствуйте! Итак, у вас служебный роман?

Люсик и Рюмина переглянулись.

– Совершенно верно, – сказал он. – Мы любим друг друга.

Студия взорвалась аплодисментами, Ева почувствовала, как задрожала трибуна. В этот момент к ней повернулась толстая женщина, сидящая справа:

– Какие милашки! – Ее улыбка сползла с лица, когда она увидела мрачную физиономию Евы.

Телеведущая сдержанно похлопала в ладоши:

– Что ж, поздравляю. Но…

Студия замерла в ожидании, после таких «но» обычно начиналось самое интересное.

– Но… – повторила ведущая. – Если не ошибаюсь, вы оба уже состоите в браке, – она выдержала эффектную паузу. – И отнюдь не друг с другом. Как вы намереваетесь поступить со своими законными супругами?

Толстуха снова повернулась к Еве, на ее одутловатом лице было написано крайнее разочарование.

После минутного обдумывания Люсик ответил:

– Мы сообщили им о предстоящем разводе.

– И я, и Григорий подаем на развод, – подтвердила Рюмина. – По-моему, это единственное разумное решение в такой ситуации.

Телеведущая прошлась по площадке и остановилась как будто в замешательстве.

– И какова была их реакция на предложение развестись? Слезы, истерика, уговоры? – спросила она.

– Ну что вы, – сказал Люсик. – Мы же интеллигентные люди. – В надежде найти поддержку зрителей он обвел взглядом трибуны.

Единственное, о чем мечтала в этот момент Ева, это чтобы он заметил ее. И он заметил: наткнувшись взглядом на искаженное ревностью лицо жены, Люсик отдернул руку от Рюминой. Не обратив на это никакого внимания, та продолжала умничать:

– Что может быть ужасней брака, где нет любви? Знаете, что сказал великий художник Пикассо насчет дверной ручки?

– Вы имеете в виду его высказывание: «Даже если мне некого будет любить, я буду любить дверную ручку»? – уточнила ведущая.

– Именно, – подтвердила Рюмина. – Так вот: ни я, ни Григорий не собираемся оставаться со своими дверными ручками.

Откровенный идиотизм высказывания остался незамеченным. У Евы к тому времени от ярости перекосило лицо.

– Не кажется ли вам, что это не совсем корректно? – Телеведущая коснулась рукой своего уха, будто прислушиваясь к чему-то, стала ощупывать глазами ряды зрителей и, остановившись на Еве, направилась к ней. – Мне только что сообщили: у нас в студии находится жена Григория Люсина!

Зал ахнул, а Люсик протестующе подскочил с дивана. Телеведущая пробиралась к Еве.

– Только что в присутствии многомиллионной аудитории любовница вашего мужа сравнила вас с дверной ручкой… Не хотите ей ответить? – Телеведущая протянула свой микрофон.