Пять рассерженных жён - Милевская Людмила Ивановна - Страница 17

Я глянула на часы и испугалась: два часа ночи! Как быстро летит время!

— Девочки, — крикнула я, подкравшись к спальной, но не решаясь открывать дверь, — вы бы потише, а то соседей разбудите.

Девочки меня не слышали. Им было не до того.

Пользуясь этим, я приоткрыла дверь и заглянула-таки. Тамарка теснила Зинаиду в угол, но на её руке висела Полина. Татьяна же намертво схватилась с Изабеллой, но силы были равны и бой шёл с переменным успехом.

— Порядок, — обрадовалась я и, решив не дожидаться исхода сражения, отправилась в кухню.

Там я подогрела чайник и, попивая кофеёк, закурила сигарету из Зинкиной пачки.

Бой продолжался довольно долго, я судила по хаотичным крикам, доносившимся из спальной. Потом эти крики становились все тише и тише, а потом и вовсе заглохли. Я прислушалась — тишина.

Полная тишина. Ни звука.

«Черт возьми! — подумала я. — Не поубивали же они там друг друга!»

Я уже хотела отправиться на разведку, но в это время раздался крик Тамарки.

— Вы что, придурки, оставили её там одну?! — закричала Тамарка. — Она же в милицию позвонит!

Я и глазом моргнуть не успела, как вся ватага была уже на кухне. Не помню как мне заломили руки, помню лишь, что оказалась я в туалете.

— Посиди, подумай на досуге, — ядовито посоветовала мне Татьяна.

«Спелись, мерзавки!» — подумала я и во всю глотку закричала:

— Спасите! Помогите!

Истошные крики я сопровождала энергичными ударами по двери туалета. Я молотила и руками и ногами, в тайной надежде, что дверь соскочит с петель. Дверь тряслась, но с петель не соскакивала.

— Она нам всех соседей сейчас на ноги поднимет, — заволновалась Тамарка. — Пойдите, вставьте ей кляп! — приказала она.

И эти дурочки принялись открывать дверь, я же схватилась за ручку, пытаясь препятствовать им в их вероломных намерениях. С той страстью, с которой я только что хотела выйти из туалета, теперь я тянула ручку на себя, но их было больше, и дверь открылась. На меня набросились и воткнули в рот кляп. И связали бельевой верёвкой руки, чтобы я этот кляп ненароком не вытащила.

Связали, должна заметить, весьма неумело, и, как только закрылась за обидчицами дверь, я эту верёвку очень быстро развязала, предварительно ослабив её с помощью разнообразных движений.

Тут же я воткнула в ручку швабру, к моему счастью оказавшуюся в туалете, заклинив дверь таким образом, что открыть её уже не представлялось возможным даже с помощью всей банды, которая свирепствовала в квартире моего покойного Фрысика.

— Ну что, съели! — во все горло гаркнула я, радуясь, что провела своих врагов.

— Она вытащила кляп! — ужаснулась Тамарка. — Как вы его вставили, идиотки?!

— Нормально вставили, — оправдывалась подлая Полина.

Это она беспощадно пихала мне в рот этот кляп, пока Изабелла и Зинаида вязали меня верёвкой.

— Так идите и вставьте ещё! — приказала Тамарка, и дверь лихорадочно затряслась.

— Черта с два вы теперь откроете! — страшно радуясь, сообщила я, давая себе клятвы ни за что Тамарке не прощать её приказа вставить в меня кляп.

— Она заклинила дверь изнутри, — догадалась Татьяна.

А предательница Тамарка постановила:

— Будем ломать!

— Ааааа! — истошно завопила я, демонстрируя своё искусство.

— Заткнись по-хорошему, — попросила Тамарка.

— Пока вы сломаете дверь, — заявила я, — сюда сбегутся все соседи. В принципе, пусть сбегутся, я не против, хоть посмотрят на труп моего Фрысика, пока вы ещё не закатали его в ковёр.

— Вот же, — воскликнула Татьяна и грязно на меня выругалась.

— Сама такая! — огрызнулась я.

— А-ааа! Девочки! — чему-то испугалась Тамарка, впрочем, я тут же и узнала — чему. — У неё же может быть с собой мобильный.

— Не было у неё мобильного, — компетентно заявила Зинаида, которая вила вокруг меня верёвку.

— А ты в карманах её леопарда смотрела? — строго спросила Тамарка.

По молчанию Зинаиды стало ясно, что она не смотрела.

— То-то же! — рявкнула Тамарка. — Эх, растяпы! Теперь она запросто позвонит в милицию!

«А чего это она раскомандовалась тут всеми?» — подумала я и во все горло сообщила:

— Конечно позвоню! И не только в милицию, а и Евгению. Мой Евгений приедете, и мало вам не покажется, когда он увидит, что вы сделали с моим леопардовым костюмом, а ведь я в нем собиралась на собственную свадьбу!

По гробовому молчанию я поняла, что Тамарка впала в задумчивость. Остальные, видимо, ждали когда она из задумчивости выпадет и отдаст очередные приказания. Чем-то она в моё отсутствие их скрутила, а вот чем, ещё та загадка. Во всяком случае, сидя в туалете её не разгадаешь.

Я уже хотела предложить Тамарке заключить мировую, но она взмолилась сама.

— Сонечка, — заскулила она, сделавшись вдруг чрезвычайно нежной, — мы же старые подруги…

— Не старые, а давние, — поправила я и, пользуясь своим преимуществом, добавила, — хотя, если иметь ввиду только тебя, то можно сказать и «старые».

— Ну, не важно, — сказала на все согласная Тамарка, — в любом случае мы подруги.

— Даже не знаю, — заметила я, — после того, как ты готовила на меня покушение, трудно сказать кто мы друг другу теперь.

— Девочки, — пропищала Полина. — Может хватит ругаться? Может пора собраться в кухню и выяснить у кого какие желания?

— Боюсь, за выяснением этих желаний, ты первая и пострадаешь, — прогремела из туалета я.

А Изабелла, которую, кстати, тоже собирались убить, мне сообщила:

— Страшно хочется на тебя посмотреть, выходи. Интересно какой ты стала?

«Что она имеет ввиду?» — подумала я, но вдаваться в детали было некогда, тем более, что в беседу встряла Тамарка.

— Мама, — проникновенным голосом воскликнула она, — выходи, тебя никто не тронет.

А Зинаида логично добавила:

— Все равно ты не будешь там вечно сидеть.

Я пораскинула мозгами и решила, что если взять с Тамарки страшную клятву и заставить её поклясться Господом Богом, котом и, главное, успехами в бизнесе, то безопасность мне обеспечена.

— Хорошо, — сказала я, — выйду, но при условии, что вы все отправитесь на кухню, а Тамарка перед этим поклянётся страшной клятвой, что не будет снова вязать меня и вставлять в меня кляп.

Тут же, не сходя с места суеверная Тамарка поклялась всем тем, чем я ей приказала, и жены отправились в кухню.

С минуту я повременила, а потом осторожно достала из ручки швабру, открыла дверь и выглянула в коридор.

Там никого не было, и с кухни доносились голоса. Медленно, со всяческими предосторожностями я вышла из туалета, продвинулась на несколько шагов и остановилась…

Заминка объяснялась тем, что прямо передо мной вырос угол стены, а следовательно и тёмный поворот в коридор, который ведёт в комнаты и в кухню, и что ждёт меня за этим поворотом — ещё тот вопрос.

На радость свою обнаружила я прислонённую к стене, вполне симпатичную дощечку размером сантиметров пятнадцать на сорок, видимо, приготовленную Фролом Прокофьевичем для дачи: на какие-то хозяйственные нужды. Тут же этой дощечкой я и вооружилась, после чего не страшен мне был никакой тёмный коридор с его опасным поворотом. Смело я шагнула за этот поворот и…

И на меня прыгнул кто-то из жён. Ни секунды не раздумывая, влупила я этой дощечкой и, видимо, попала. Судя по жуткому крику остальных жён, выглядывавших из кухни в дверную щель, очень удачно попала я. Самой мне, к сожалению, не было видно, поскольку глаза привыкли к темноте не в раз, но я положилась на зрение этих извергинь. Они тут же высыпали из кухни, зажёгся свет, и я увидела лежащую на полу Тамарку. Поза была абсолютно неудачной, это говорило о том, что Тамарка не сама выбирала её.

Жены огласили квартиру таким воем, что Фрол Прокофьевич от зависти умер бы второй раз, дай ему такую возможность. Я, не выпуская из рук доски, отскочила подальше и тоже страдала на приличном расстоянии. Что там ни говори, но сказывались многие годы дружбы — Тамарку хотелось бы видеть живой, как это ни противно.