Почем фунт лиха - Милевская Людмила Ивановна - Страница 14

Я, как птица крыльями, помахала свертками, крепко обхваченными обеими руками.

— Какой велосипедик, идиотка, — не очень вежливо откликнулся голос. — Хотя возьми, раз он тебе дорог.

Я понимала, что не от доброты душевной преступник проявил уступчивость. Просто ему удобней, когда руки мои заняты.

— Выйдем из подъезда и без глупостей, слышишь?

— Слышу, слышу!

— Пройдем двор и тихо, как рыбка, сядешь в автомобиль за углом, — жестко приказал преступник.

«Автомобиль! Как я была права! Хоть не живи на свете с такой интуицией».

— Я не один. Будешь на мушке. Не хочешь пулю в затылок, советую не дурить, — угрожающе закончил он и для убедительности еще сильней ткнул в меня тем твердым и холодным, что держал у моей спины.

Думаю, не ошибусь, предположив, что это пистолет.

— Поняла? — уже мягче осведомился он. Я от души заверила, что совсем не хочу получить пулю в затылок, и, кажется, он мне поверил. С тем же пылом я заверила, что в жизни своей не дурила и не совершала глупостей, к чему, пожалуй, он отнесся с некоторым сомнением.

— Пошли, — скомандовал преступник, довольно терпеливо выслушав меня.

Я повернулась и лицом к лицу оказалась с тем молодым человеком, который так упрямо трудился над моим шпингалетом всю ночь.

«Да, спасу нет от моей интуиции», — снова подумала я.

Должна сказать, что, несмотря на очень плохое освещение, а может, и благодаря ему, на этот раз молодой человек показался значительно старше. Он был уже не так свеж. Черты лица заострились и погрубели. Впрочем, бессонная ночь, так плохо отразившаяся на мне, могла отрицательно сказаться и на нем.

Выразительно скользнув взглядом по моему лицу, злодей демонстративно положил в карман пистолет (я не ошиблась, это был именно пистолет) и, не вынимая из кармана руки, сделал решительный шаг в сторону. Пропуская меня вперед, теперь уже он приставил дуло к моему правому боку.

Было ясно, что именно так он собирается проследовать со мной через двор, а потом по улице к автомобилю. Спрятанный в его кармане пистолет не увидит никто, и даже встреть я на пути своего дядюшку, вряд ли тот заподозрит, что мне грозит опасность. Кроме удивления и любопытства (с кем же это я чуть ли не в обнимку иду), мой вояж с молодым человеком не вызовет у дядюшки никаких других чувств.

С прискорбием сообразив, что теперь уже меня не может спасти никто, я сделала шаг к выходу… Но чудеса на свете все же случаются. Я сделала шаг к выходу… и в этот момент дверь распахнулась. На пороге выросли амбалы. Их было двое, и своими пуленепробиваемыми лбами они заслуженно могли гордиться. Я мгновенно смекнула, что «малыши» из охраны нашего дорогого банкира явились шерстить подъезд. С диким воплем: «Спасите!» — я тут же рухнула на пол, а злоумышленник перед лицом охраны остался стоять как вкопанный.

Немая сцена длилась секунды. Чтобы ускорить процесс, я решила не ограничиваться криком «спасите», а сделать еще одно важное заявление:

— У него оружие, — без всяких угрызений совести «заложила» я своего похитителя, после чего лбы молниеносно скрутили его и потащили на улицу. Я не стала дожидаться развязки, а с неожиданной для себя прытью преодолела лестничные пролеты и, побив все рекорды, легко справилась с замком дядюшки, что было еще фантастичней, чем столь своевременное появление охраны банкира.

Впрочем, теперь, пребывая в полной безопасности, я досадовала. Появление охраны уже не казалось мне своевременным, поскольку на смену панике пришло любопытство. Оно мучило меня, не давая покоя.

«Как же так, я была в нескольких шагах от разгадки, а эти лбы пришли и все нарушили. Если они сдадут моего преступника ментам, то как же узнаю, что ему от меня понадобилось? — затосковала я. — И полная неизвестность, чем весь эпизод закончится».

Надо сказать, что цепь неприятностей, вероятно, повредила мои мозги, потому что из квартиры дядюшки легко просматривался и двор, и ворота, и улица. Вспомнив об этом, я выбежала на кухню и жадно припала к окну.

Я увидела, как лбы, осмотрев, конечно, до третьего этажа подъезд, проследовали обратно к воротам, а у подъезда остались стоять еще двое, не жиже тех. Бросившись в комнату, выходящую на Гданьскую, я увидела банкира, покидающего свой «Мерседес». Он был в сопровождении еще двух лбов, те же, которые шерстили подъезд, стояли у ворот и крутили башками во все стороны, в любой момент готовые ко всему.

Это было не так интересно. Как мучительно сложно пробирается несчастный банкир в свою собственную квартиру, я наблюдала (с болью в сердце) не раз и не два.

По-настоящему заинтересовал меня микроавтобус, стоящий за «Мерседесом» банкира.

Точнее, не сам микроавтобус, таскающий за банкиром охрану, — микроавтобус я тоже знала, как облупленный, — заинтересовали меня события, разворачивающиеся около него. Мой неудавшийся похититель стоял рядом с этим микроавтобусом и абсолютно миролюбиво трепался с тремя охранниками.

Я мучилась от невозможности определить тему беседы, но не удивилась бы, узнав, что они попросту травят анекдоты, — так веселы и безмятежны были их лица.

Это открытие поразило меня. Что же это за общество, где я живу?! Неужели здесь есть управа только на честных людей, а воры и подонки легко находят общий язык и вовсе не собираются друг друга ловить?

Конечно, в данный момент я не могу отнести к ворам и подонкам охрану банкира, но кто знает, может, они, как и сам банкир, еще хуже, потому что пекутся лишь о самих себе, и все, что им не угрожает, лично им — безразлично.

Тем временем телохранители и мой похититель, наговорившись, пожали друг другу руки и разошлись, а я осталась у окна грызть от бессилия свою губу. Теперь уже я не жалела о том, что похититель остался на свободе, напротив, я уверовала в то, что не лишится он своей свободы никогда, чего, при сложившихся обстоятельствах, нельзя сказать обо мне.

Глава 7

До прихода родственничков я мучительно размышляла, чего хотел от меня тот наглец. Время от времени телефон звонил, как оглашенный, но по его настойчивости я заподозрила, что это Алиса, и решила трубку не снимать. К приходу Нины Аркадьевны я была как раз в том нервном состоянии, какого она обычно добивалась от меня своими бесконечными соображениями.

— Ты еще жива? — с ходу поинтересовалась Нина Аркадьевна.

— Вам не надоело задавать этот вопрос? — рассердилась я.

— Кому «вам»?

— Абсолютно всем. Складывается впечатление, что мои близкие томятся в нетерпении по поводу моей кончины.

Нина Аркадьевна надулась.

— Не говори глупостей, — буркнула она и мрачнее тучи проследовала на кухню.

Я с легким чувством вины устремилась за ней.

— Сегодня вечером еду в Москву, — чтобы поднять ее настроение, сообщила я. — Так что, если хочешь передать подарочек Клавдии, заранее собери.

Моя кузина Клавдия — старшая дочь Нины Аркадьевны и Вячеслава Анатольевича — в семнадцать лет покинула Ленинград и стала москвичкой. Она единственная из Волошиновых искренне дружна со мной. Если мы не видимся больше недели, уже скучаем и звоним друг другу. Нелли тоже любит Клавдию, хоть и ревнует меня к ней.

— Я уже давно приготовила Клавочке посылку, — с видом превосходства ответила Нина Аркадьевна, давая понять, что такая хозяйственная женщина, какой является она, все предусматривает заранее, а не ждет глупых советов от ветреных особ. — Кстати, как дача?

— Сдала, — коротко ответила я, желая избежать подробностей.

— Кому сдала?

— Соседу.

— Как сдала? — спросила Нина Аркадьевна тоном, обещающим долгий допрос.

— Выгодно, — бросила я на бегу, срываясь на звонок в дверь.

Приход дядюшки спас меня от многих неприятностей. Я с огромной признательностью чмокнула его в щеку и тут же сообщила о своем скором отъезде. Дядюшка пожурил меня, что мало погостила, но в целом остался доволен.

Помыв руки, он отправился на кухню, где ему предстояло подвергнуться кулинарным пыткам, в коих Нина Аркадьевна была выдающейся мастерицей. Казалось бы, чего проще приготовить яичницу: разбить несколько яиц в сковородку с кипящим маслом и присыпать их солью. Даже обезьяне такое по силам. Однако Нина Аркадьевна не обезьяна. Она, я имею в виду Нину Аркадьевну, обладает исключительными способностями испортить даже это простейшее блюдо, что само по себе достойно уважения.