Мужской гарем - Милевская Людмила Ивановна - Страница 9

Она сорвалась и испугалась, вдруг и племянник взорвется, накричит или, хуже, вылетит из машины. Пожалела уже, что опять не сдержалась, однако Евгений не стал психовать. Он пристально посмотрел на Далилу и спокойно сказал:

— Хватит собачиться. Прикинь сама, как мне быть? Я же мужчина. Среди ночи девчонка является, помощи просит, ревет. По-твоему, я должен был ей сказать: «Иди ты отсюда. Я тетку свою не хочу расстраивать». Она помощи просит, пойми. Я что, не мужик?

— Да мужик ты, мужик, — тяжело вздохнула Далила. — В том-то и беда, что настоящий мужик. Ты мне вот что скажи, только честно: правда, ей веришь?

— Э-хе-хе! Вопросик ты задаешь.

Евгений задумался. Далила терпеливо ждала. Наконец он сказал:

— Если честно, точно не знаю. Про любовь я, конечно, загнул. Ну, для того, чтобы ты меньше бухтела. Чтобы прониклась сочувствием, пожалела и ее, и меня.

— Понимаю. Не разбираешься в женской ты психологии. Ну, да бог с ней, с этой серьезной темой. На досуге как-нибудь объясню, а что по существу можешь сказать?

— По существу? Да девчонка вроде бы неплохая. Пантов в ней, конечно, достаточно, но меня-то не проведешь. Знаешь, что в ней привлекает, в этой Вете?

— Что?

— Не избалованная она. Нет, Ветка рисуется, конечно. Все, как обычно у девчат ее возраста.

— Ей сколько, кстати?

— Я не спрашивал, но на вид лет двадцать. Может, чуть больше. Она скромная. Даже стеснительная. А ты не хочешь на нее посмотреть? — вдруг спросил Евгений и, не дожидаясь ответа, начал тетушку убеждать:

— Правда, поговори с ней. Сама мне и объяснишь, какая она, эта Вета. Ты быстрей разберешься, ты же специалист.

Далила испуганно потрясла головой:

— Нет-нет, видеть ее не хочу.

— Жаль, — мгновенно смирился Евгений. — А мне вот сердце подсказывает, что вляпалась Ветка. Не похожа она на убийцу. Короче, сам разобраться хочу. А до тех пор, пока не пойму, кто она, выгонять (и не проси) не стану. Если убийца, Ментам не сдам, но рукой помашу. Ну а если и в самом деле ее подставляют…

Он виновато взглянул на тетушку и попросил:

— Ну, прости. Знаю, ты расстраиваешься…

— Расстраиваюсь — не то слово, — Обреченно вздохнула Далила.

— — Но как по-другому? Скажи. Она пожала плечами:

— Не знаю.

— В том-то и дело. Не знает никто. В одном ты права, девицы приходят и уходят, иной раз и сотнями, а мужик должен точно знать, что он не сволочь, а человек.

— Про сволочь я ничего не говорила, — уточнила Далила.

Евгений развел руками:

— Ну прости. Значит, я сказал.

Она задумалась: «Что делать? В чем-то он прав. Мужчине трудно женщине отказать, если та просит о помощи. В любом случае, нет надежды его образумить».

— Вот что, — сказала Далила. — Давай договоримся так. Ты дашь мне время подумать, а потом мы вместе выход найдем. Обещаешь?

— Что значит — время дашь? — насторожился Евгений. — Конкретней скажи.

— То и значит: пока я буду думать, ты ничего не станешь предпринимать.

Идея Далилы ему не понравилась, но спорить Евгений не стал. Только спросил:

— И долго ты будешь думать?

— Дня два, не больше.

— Ну, это еще куда ни шло.

— Но поклянись, что эти дни ты проведешь в квартире, — попросила она.

— Ладно, не будем никуда выходить, — рассмеялся Евгений и серьезно добавил:

— Раз тетка просит сама.

Далила выдала ему подзатыльник, но слегка успокоилась.

«Если Джеймс Бонд пообещал, значит, выполнит, не обманет», — подумала она, поворачивая ключ в замке зажигания.

— Ты продуктов домой купи, — сердито сказала Далила, лихо посылая автомобиль на обгон. — Чувствую, раз попала девица к тебе, значит, сам бог ее к смертной казни приговорил.

— Почему это?

— Потому что голодом ты свою Вету заморишь. Деньги хоть есть у тебя?

— Твое доброе сердце есть у меня! Разве этого мало?! — воскликнул Евгений, целуя тетушку в щеку.

— Отстань! Я за рулем! — отмахнулась она, но довольной улыбки сдержать не смогла.

И тут же мелькнула горькая мысль: «Знал бы он, что я задумала, повременил бы с поцелуями».

Совсем не из благих побуждений отказалась она от встречи с девицей. И время на размышление из чистой хитрости Далила взяла.

Решение у нее было готово мгновенно. Что там думать? В милицию надо звонить. Это Женьке легко заморочить голову, а она-то тертый калач. Несомненно, девица — убийца. И сказочку незатейливую придумала, не очень-то умом напряглась. Содрала сюжет с детектива.

Другое дело, почему убивала? Может, просто хотела поквитаться с любовниками, или они что-то знали о ней, или ей угрожали…

«Да мало ли что! Милиция пускай разбирается. Моя задача — племянника от ненужных проблем оградить», — решила Далила и бросилась звонить в милицию, едва расставшись с Евгением.

Она уже набрала 02, уже сказала «Алле» и вдруг подумала: «А если Женька узнает, что я его фифу сдала? Стукачества он мне никогда не простит. Не наделал бы глупостей».

Подумала и на себя рассердилась: "Что значит «сдала»? Какое «стукачество»?

Если я сама такие эпитеты себе раздаю, то чего ждать от других? Не настучала, а вовремя предупредила. Не сдала, а помогла служителям правопорядка совершить поимку опасной преступницы. Да-да, опасной. И пусть кто-нибудь попробует меня разубедить. Шутка ли сказать, девочка расстреляла своих любовников. Сразу двоих.

Кто следующий?"

Глава 8

Далила, содрогаясь, подумала: «А что, если Женька мой у Веты на очереди?»

Скверно было на сердце. Предстоящий поступок не казался безусловно хорошим. Обречь на неволю пусть и незнакомого человека — тяжелое испытание.

Однако, вспомнив о покойной сестре, о своем родственном долге, о своей тетушке, которая не переживет…

Ох! Далила все же решила: «Прямо сейчас позвоню, пока окончательно не передумала. Пускай приедут, эту дрянь заберут, а уж с племянником мы как-нибудь разберемся».

Она опять набрала 02, подумав, что от соучастия быстро Женьку «отмажет». Во-первых, об убийствах он мог и не знать. Во-вторых, сработают нужные связи.

«А сработают ли?» — усомнилась она и снова утопила кнопку «отбой».

Так и не позвонила в милицию.

Остаток дня провела в сомнениях: все размышляла, как быть. Страшно злилась на Женьку, на девицу его. Несколько раз порывалась звонить своей тетушке…

Нет, не про Женьку хотела ей рассказать (боже упаси старушку от такой информации), просто возникла необходимость подпитаться хорошей энергией. У больной тетушки Мары оптимизм и энергия бьют ключом при любых обстоятельствах, а Далила к концу этого дня почувствовала себя настоящей развалиной. К тому же, тетушка для нее — самый родной человек.

Так получилось, что увлеченные работой родители жили вдали от дома. То мать, то отец, выныривая из командировок, осыпали Далилу подарками, накачивали нравоучениями и исчезали. Родства душ не получалось, до сих пор получужие. А тетушка отдавала себя племяннице без остатка: и в горестях, и в радостях всегда рядом была. И уму-разуму тактично учила, и от нападок родителей оберегала, если от ошибок уберечь не могла.

Проницательную тетушку Далила не решилась тревожить, но, вернувшись домой, вспомнила про подарок. Тетя Мара без всякой причины месяц назад позвонила и торопливо сказала:

— Деточка, приезжай вечерком, шкатулочку забери. Давно хочу тебе ее подарить да все забываю.

Далила даже не стала расспрашивать, что за шкатулочка. По-своему теткин порыв поняла: затосковала старушка и повод для встречи придумала.

Однако, приехав, выяснила, что ошиблась. Тетушка, сунув Далиле шкатулку, тактично начала намекать, что этим вечером занята.

— Тогда зачем меня позвала? — удивилась Далила. — Что за спешка?

— Ой, деточка, — пожаловалась тетушка Мара, — видно, я стала совсем стара. Всякие мелочи теперь меня беспокоят. И драгоценность вроде бы небольшая, а воров все равно боюсь. Семейная все же реликвия. Блокаду пережила. Мама все продала, а фигурки оставила. Правда, за них и не давали ей ничего.