Фанера над Парижем - Милевская Людмила Ивановна - Страница 25

— Что значит — фотография? — рассердилась я. — О каком секрете тогда идет речь? Человек этот известен. Его и по телевизору показывают порой.

— Софья Адамовна, не волнуйтесь, я сам не люблю знать лишние тайны. Не надо фотографии. Ее легко заменить вещью, в которой сохранилась энергетика похищенного.

— Что за вещь?

— Что-либо из очень личного: нестиранное нижнее белье, расческа, кольцо с его руки.

Я испугалась: «Неужели придется тащить к Коровину грязное нижнее белье Турянского?»

— Софья Адамовна, — заметив мое замешательство, воскликнул Коровин. — Неужели и с этим проблемы?

— Еще какие. Откуда расческа у лысого человека?

— А кольцо? Хотя бы обручальное кольцо у него есть?

— Есть, с ним его и похитили. Кольцо могу вам дать после того, как беднягу найду.

— Зачем оно мне тогда? — пожал плечами Коровин. — Остается белье. Только не говорите мне, что белье уже все постирали.

— Не волнуйтесь, я скажу вам другое: хоть убейте меня, не повезу к вам грязное мужское белье. Тогда уж лучше фотография.

За черной ширмой, из-за которой во время сеанса появлялся Равиль, раздался шорох.

— Послушайте, — вскочила я, — вы уверены, что нас никто не подслушивает?

— Кому мы нужны, — задумчиво отмахнулся Коровин и тут же возрадовался. — Софья Адамовна, туфли! Ношеные туфли у него есть?

— Наверняка.

— Они мне подойдут! Завтра принесите, только не отдавайте при всех. Останетесь после сеанса и, когда все разойдутся, мы уединимся…

Коровин вскочил со стула и устремился ко мне. Я опомниться не успела, как оказалась в его объятиях.

— Кхе! Кхе! — вдруг раздалось у нас за спиной. Я и Коровин обернулись — у ширмы стоял стильно одетый Равиль.

— Так значит, Софья Адамовна, говорите, клаустрофобия? — делая значительное лицо и слегка от меня отстраняясь, будто бы продолжил разговор Коровин. — Значит, говорите, серьезная болезнь?

— Да, я так говорю, — громко ответила я и тут же прошипела:

— А вы говорите, что нас никто не слышал, а за ширмой все это время находился Равиль.

— Он снимал грим и переодевался, — шепнул мне Коровин. — Ему не до нас, ему на все плевать, его только деньги интересуют.

Равиль по-прежнему стоял у ширмы, наблюдал за тем, как мы шепчемся, и загадочно молчал.

— Ты куда-то собрался? — холодно поинтересовался Коровин.

— Да, я приглашен на ужин, — с нежной улыбкой глядя на меня, ответил Равиль.

— Так иди, — посоветовал Коровин. Равиль же, не отрывая от меня своих ласковых глаз, спокойно сказал:

— Софья Адамовна, судя по всему, вы остались без машины.

Я подошла к окну и глянула на площадку. Равиль был прав. Все гости разъехались, на площадке не было ни одного автомобиля.

— Я позабочусь об этом, — нервно ответил Коровин.

Равиль усмехнулся, осторожно тронул меня за локоть и, увлекая к двери, шепнул в самое ухо:

— Люблю не только деньги, но и красивых женщин, а потому приглашаю вас на ужин.

— Не возражаю, — шепнула я, радостно убегая от остолбеневшего Коровина.

Однако тот, видимо, сдаваться не привык.

— Софья Адамовна! Куда же вы? — сердито крикнул он мне вслед.

Пришлось вернуться для объяснений. Равиль (какая умница!) не бросил меня, а остался в дверях, всем своим видом демонстрируя нетерпеливое ожидание.

— Софья Адамовна, что это значит? — строго вопросил Коровин, испепеляя взглядом Равиля.

— Это значит, что теперь задерживаться у вас неприлично, — безрадостно сообщила я, кивая на свидетеля.

Мол, как замужняя женщина не могу допустить падения в присутствии посторонних, мол, странно слышать от вас такие вопросы — сами должны понимать.

Коровин понял и расстроился. Ах, как расстроился Коровин.

«Что он вбил себе в голову? Даже страшно становится», — подумала я, посылая хвалы господу за так удачно подвернувшегося Равиля.

— Завтра, Альфред Гавриилович, все завтра, когда приеду с башмаками похищенного, — ободряя его, шепнула я.

Коровин смирился и ответил:

— Хорошо, идите с этим волокитой, но будьте с ним осторожны и помните, завтра я вас очень жду.

ГЛАВА 15

Передать не могу, какое облегчение я испытала, избавившись от Коровина. Его так называемый кабинет до жути меня пугал.

— Чудесный вечер, — с искренней радостью воскликнула я, выходя из дома и вдыхая ароматы соснового парка.

— Вечер действительно очень хорош, — согласился Равиль, жестом приглашая меня к стоящему у подъезда новенькому «Вольво».

— Какая прелесть, — сказала я лишь для того, чтобы что-нибудь сказать.

На самом деле «Вольво» не казался мне достойным моего внимания, но Равиль ожил и расплылся в довольной улыбке:

— Вам нравится?

— Цвет недурен. Такую «сирень» вижу впервые.

Равиль и вовсе сомлел:

— Обожаю европейские автомобили, сейчас прокачу вас с ветерком.

«Уже не девочка, — подумала я, усаживаясь на переднее сиденье. — Не помру, если и без ветерка прокачусь».

— Кстати, куда вы ставите эту прелесть? На площадке я не видела вашего авто.

— В гараж, — ответил Равиль и с горьким сарказмом добавил:

— Альфред Гавриилович выделил мне место, как бездомному.

«Отношения у них довольно натянутые», — сделала я заключение и подлила масла в огонь:

— Вижу, у Коровина вы не чувствуете себя в гостях.

Равиль нервно выжал сцепление, направил автомобиль к воротам и удивленно на меня посмотрел.

— Я имею в виду бильярдную, которая полюбилась вам и которой Коровин совсем не пользуется, — пояснила я.

Равиль по неизвестной причине забеспокоился и нервно спросил:

— Это он вам нажаловался?

— Нет, конечно, — солгала я.

— Откуда же вам известно про бильярдную? Вы здесь редкая гостья.

— Меня просветила одна милая дама. Она случайно видела, как в понедельник в эти ворота заезжал ваш сиреневый автомобиль. Бедняжка не знала, что отменен сеанс, и тщетно пыталась попасть в особняк, вы же были так увлечены своим бильярдом, что даже не захотели с ней поговорить.

Услышав это, Равиль и вовсе побледнел.

— Что за дама? — резко спросил он.

— Имени ее я не знаю, но покажу вам при случае, — пообещала я. — А в чем, собственно, дело? Похоже, вас это взволновало?

Равиль мгновенно взял себя в руки, с озорной улыбкой взглянул на меня и игриво пропел:

— Ни в коем случае. В данный момент меня волнуете только вы.

Однако, когда мы выехали из ворот на темную дорогу, Равиль снова нахмурился. Я притворилась, что не замечаю этого, и кокетливо спросила:

— Вы и в самом деле хотите меня… — здесь я сделала длинную паузу и продолжила уже серьезней:

— Пригласить на ужин или сказали это для отвода глаз, чтобы поговорить со мной тет-а-тет?

Брови Равиля удивленно взметнулись — на мой взгляд, слишком демонстративно.

— Поговорить о чем? — напряженно спросил он. Я сделала вид, что смутилась:

— Ну, не знаю. Кое-что из нашего разговора с Коровиным, думаю, вы услышали.

— Только последнюю фразу, — признался Равиль.

— Последнюю фразу? Кстати, как вы относитесь к клаустрофобии? Вы в курсе, что это такое? — Похоже, Равиль обиделся.

— Я образованный человек, — небрежно бросил он.

— Ах, да, извините за глупый вопрос. Ваш французский меня потряс. Как легко вы пишете, и совсем без ошибок.

— Французского я не знаю совсем, — огорошил меня Равиль. — Писал не я, а дух императора. Если исходить из вашей логики, то я потрясающий полиглот, потому что пишу на тридцати двух языках. Если вы не верите в спиритизм, то зачем сюда ходите?

Мне показалось, что в тоне Равиля слишком мало вежливости.

«Мальчик нервничает, — подумала я, — но почему? Что взволновало его? Мой разговор с Коровиным или упоминание бильярдной?»

— Значит, вы не хотели поговорить со мной, а просто пригласили на ужин, — сделала я заключение.

Равиль натужно улыбнулся и ответил:

— И пригласил на ужин, и хотел поговорить. Не будем же мы молчать.