Вольный стрелок - Миленина Ольга - Страница 18

Объяснять ему, что написанная им статья никому не нужна, и что «Молодежь Москвы» — это не его поганая «Сенсация», хоть и имеющая своего читателя, но в журналистских кругах презираемая, и что писать ему вообще не стоит, — это было лишним. Будь у меня нужда, я бы просто взяла изложенную им фактуру, переписала бы ее нормальным языком и использовала бы как часть своего материала — но только в случае самой крайней нужды.

В принципе газеты друг у друга материалы дерут внаг-лую, но доказать это невозможно. Даже если ты получил эксклюзивную информацию из надежного источника, а через два дня видишь свою статью в другой газете и под другим именем и в немного другом виде. Но я никогда этим не занималась, я себя слишком уважаю — тем более что безоговорочно верить в правдивость «Сенсации» может только дура, каковой я не являюсь.

— Понимаете, Володя, — дело в том, что ваша статья частично пересекается с моим расследованием… — начала было, но потом поняла, что говорить с ним по телефону — пустой номер, да и не скажет он мне ничего, потому что не обязан. — Но вообще у меня есть к вам предложение — я вас приглашаю в ресторан, а вы мне расскажете то, что мне надо. Идет?

— Не, в кабак я и сам пригласить могу, — гордо произнес гнусавый голос, тут же засомневавшись. — Хотя если платишь… Только чтоб хороший кабак. Тут около нас один есть, пивной — вот на него согласен.

Когда ровно через час пассажирскую дверь «гольфа» — по договоренности припаркованного у обшарпанного общежития, один из этажей которого арендовала «Сенсация», — потянул на себя какой-то хмырь, я немного опешила. А когда он сел внутрь, дохнув на меня перегаром и продемонстрировав убогость одежонки — поношенные светлые джинсы, щедро заляпанные внизу грязью, незнакомые со щеткой бесформенные ботинки и старое потертое полупальто, — стало понятно, что хотя он и урод, по крайней мере меня не разорит. Потому что по нему видно, что такое хороший кабак в его представлении.

К счастью, я не ошиблась. Заведение, у которого я припарковалась, поплутав минут десять по переулкам, с улицы выглядело убогим — и было чуть-чуть получше внутри. Цены, конечно, могли быть пониже — но в конце концов я сама сделала предложение. И сидела и слушала, что мой собеседник вчера отмечал день рождения жены и вот перебрал немного, — а потом смотрела, с какой жадностью он выпивает первый бокал пива и как голодно рыщет глазами по меню. Зато сейчас, опустошив второй бокал и приступив к еде, он-готов был начать говорить о том, что мне интересно, — и за это можно было ему кое-что простить. Хотя, увы, простить ему все — начиная от факта его существования кончая манерой есть — я не могла.

— Как вы поняли, Володя, я прочитала вашу статью, — начала сама, потому что он слишком увлекся едой — похоже, заработки не позволяли ему питаться регулярно. — Очень интересно и классно написано. Правда, я нерегулярно читаю вашу газету — но не сомневаюсь, что вы давно уже в штате…

— Да не — с февраля. — Он оторвался от тарелки, забыв, что стоило бы вытереть рот, и шлепал сейчас жирно блестящими губами. — Я в газетке одной работал новой, про криминал она — тираж двадцать тысяч, зарплата копейки. А потом с зав-отделом «Сенсации» познакомился — на презентации одной. Принес ему почитать, что пишу, понравилось — вот и взяли, как только место освободилось.

Пока четыреста положили — а Леха говорит, что напишу пару сенсаций вроде сегодняшней, может, поднимут…

— За такое — конечно, поднимут. — К счастью, он не заметил адресованной ему иронии. — Суперматериал — читатель сразу проглотит.

— Ну! — Этот кивнул с таким видом, словно каждый день выслушивал комплименты от профессионалов, проработавших в журналистике с десяток лет, — хотя я не сомневалась, что он никогда не слышал мою фамилию и убежден, что я такая же тупая дилетантка, как и он. Даже еще тупее — раз пригласила его в ресторан и пытаюсь что-то выведать. — Главный визжал и плакал. Если бы еще можно было сказать, откуда я это взял, — вообще бы цены ей не было. Да не получилось — парень, который мне рассказал, условие поставил, чтоб про него ни слова. И этого еще не назвали — ну про кого статья. Главный застремался.

Сначала-то ничего — а потом позвонил кому-то, ну и снял фамилию мужика того.

Тут мы про режиссера одного написали, что на фестивале к двум девкам приставал, трахнуться предлагал — читала ж сама? — а режиссер давай гнать, что не было такого. А девки-то не местные, фестиваль этот киношный не в Москве был — где их искать-то теперь? Бабу, что написала статью, туда опять послать хотели — а она говорит, что девки сами ее нашли и ей рассказали, — она и не в курсе ни насчет адреса, ни насчет телефона. А этот в суд, режиссер. Вроде отбился кое-как главный — так теперь все ему стремным кажется…

Я сделала удивленные глаза — хотя история меня совсем не удивила. Очень типично для газет такого уровня. Корреспондент придумывает ахинею — лучше чтоб с кем-то известным было связано, — потом это печатают и преподносят как сенсацию. В расчете на то, что в суд никто не пойдет — лень станет, да и долгое и мутное это дело, судиться. И героев для своих скандальных материалов «Сенсация» выбирает соответствующих — тех, кто такие газеты не читает, а если и прочитает, махнет рукой.

Помню, даже моего нового друга Василия Васильевича Хромова они как-то приложили — в бытность его весьма высоким чиновником. Что, мол, был молодой реформатор замечен на какой-то там презентации в компании специально приглашенных фотомоделей, коим мило улыбался и с коими кокетничал с вполне понятыми намерениями. И что, мол, ходят о Василии Васильевиче слухи, что неравнодушен он к женскому полу — и даже якобы бывает в загородном доме приемов одной финансовой структуры, где развлекается с манекенщицами да моделями.

Понятно, что на той презентации Хромов действительно был — и возможно, на самом деле какое-то время стоял рядом с какими-то девицами. А все остальное — вымысел. И при этом повода подавать на газету в суд нет. Не докажешь ведь, что не разговаривал он с этими девицами. Да и неблагодарное это дело — слухи опровергать.

Вот так вот и работает газета «Сенсация» — чье руководство проявляет разумную осторожность, умудряясь не прогневить высокое начальство, не навлечь на себя крупный денежный иск, мордобой, а то и киллера. Но при этом в каждом номере имеется на девяносто процентов надуманный, а то и просто высосанный из пальца скандал — а тот, кто такую газету покупает, верит, что все описанное происходило на самом деле. Хитро все, в общем, продумано и основано на тонком знании психологии — и известного человека, и читателя. Но проколы, бесспорно, бывают.

— Владимир, скажите — это между нами, разумеется, мы ведь можем быть друг с другом откровенны? — Идиотская улыбка прилипла намертво к моему лицу, и кажется, при всем желании я не могла ее стереть. — То, что вы написали, — это правда? Или тот человек, который дал вам информацию, на самом деле ничего не видел — или не уверен, что видел именно то, о чем было написано? Нет, вам я, разумеется, верю — просто все это настолько сенсационно, что даже сложно представить, что такое могло быть на самом деле…

С юмором у господина Перепелкина было плохо — равно как и с самокритичностью. И мои слова он принимал за чистую монету — к счастью для меня, не для себя.

— А ты как думаешь? — Он явно ставил меня с собой на одну ступень — даже чуть ниже. — Понятное дело, что правда. Как написано — так и было. Про слухи, что там упомянуты, точно не скажу — не моя информация, из отдела ребята сказали, что слышали о нем такое. Но вот остальное — чистая правда.

Перепелкин вытянул из кармана джинсов пачку «ЛМ», с аппетитом закуривая. Видно, с утра ему было плохо, мучило его похмелье, и денег на похмеление не было и занять не у кого — наверное, так плохо было, что даже курить не мог. И тут появилась я, на его взгляд, тупая клуша, готовая платить за то, чего не могла узнать сама, — и он поправил здоровье и начинал оживать, даже закурил со вкусом.