Оранжевый портрет с крапинками (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 76

— Мы? Нет… Не знаю. Что нам делить?

— Вот и я думаю. Держитесь дружнее. Родственники все-таки…

— Ага… Папа, можешь дать мне на минутку твой мобильник?

— Это зачем?

— Маме позвоню…

— Она звонила совсем недавно. Передает привет. У нее все в порядке…

— Ну… я все равно позвоню. Можно? Два слова…

Капитан Ставридкин внимательно посмотрел на сына.

Достал из ящика телефон, протянул Владику.

— Только недолго…

— Ладно!

Владик обрадованно выскочил наверх.

Устроившись опять рядом с Андрюшкой, понажимал кнопки.

— Мама?.. Это я… Ничего не случилось, просто так.

Да, все хорошо. И с Максимом… в порядке. Конечно, скоро спать. Андрюшка привет передает… Ладно, мамочка, спокойной ночи…

Владик поулыбался в темноте. Сказал Андрюшке:

— Тебе привет…

Потом он пошел разыскивать Максима.

Максим сидел вместе с Охохито и Паганелем. Охохито рассуждал:

— Попади мне такая пуговица, я ее, конечно, тут же продал бы за валюту. И не стал бы тратить баксы на ерунду, а так пополнил бы свою коллекцию, что все музеи выли бы от зависти, как портовые катера на штормовой зыби… Есть у меня на примете у одного антиквара мушкет времен Людовика Четырнадцатого. Это, значит, той поры, когда знаменитые мушкетеры…

— Максим… — окликнул Владик.

— Чего? — Максим без удовольствия приблизился.

— Хочешь позвонить домой? Вот… — Владик протянул мобильник.

— Зачем? — сказал Максим.

Владик удивился. Он-то думал обрадовать троюродного брата. И тогда они, может быть, перестали бы дуться друг на друга.

— Ну… тебе разве не хочется поговорить с родителями?

— Я надеюсь, у них все благополучно. Если что случится, сообщат. А мелкая информация меня не интересует.

— Как хочешь… — Владик отодвинулся, будто получил щелчок по носу.

Он отнес телефон отцу.

— Спасибо. От мамы привет…

— Скажи дядюшке Юферсу, чтобы позаботился об ужине. Через полчаса.

— Есть, господин капитан! — повеселевший Владик опять выскочил на палубу.

Дядюшка Юферс, осторожно трогая струны, сидел теперь один. Хотя нет, не один.

— Гоша здесь? — шепотом спросил Владик.

— Я… это самое… здесь. Никто не видит, а я морем дышу, открытым. Как это… в давние годы… Ты ведь понимаешь. У тебя это… тоже морская душа.

Владик опять пригорюнился.

— Не знаю, какая у меня душа. Только моряком я не буду…

— Это почему же? — заворчал дядюшка Юферс. — Из-за очков, что ли? Это все поправимо. В наше время наука со зрением чудеса делает…

— Да не в зрении дело… — вздохнул Владик. — В моем хлипком характере. — Дядюшку и Гошу он не стеснялся, и хотелось облегчить душу.

— У тебя это… чудесный характер! И… это самое… сердце…

— Чего там чудесного. Я долго плавать не смогу. Вот сегодня утром только отошли, а к вечеру я уже заскучал… — Он вздохнул снова и признался окончательно: —…По маме…

— Сядь-ка поближе, дружок… — Дядюшка Юферс сгреб Владика и придвинул к своему боку. — Я тебе открою один секрет… — Он надавил кнопку плеера, и зазвучала колыбельная: «В тропиках душно, не спится в каюте…» Но зазвучала тихо, почти неразличимо. Будто издалека.

— Какой секрет? — прошептал Владик.

— Такой, значит… Самые лучшие моряки получаются из тех, кто скучает по маме… По маме — значит, и по дому. По дому — значит, и по родным берегам, по друзьям-товарищам. Без такой печали, мальчик, нельзя. Ведь именно она заставляет моряка возвращаться домой. А если моряк не старается вернуться, он и не моряк вовсе, а так… пустая душа, без роду без племени… Понял?

— Ага… кажется, понял, дядюшка Юферс… Ой! Папа… капитан велел сказать: пора ужинать.

— Это мы всегда пожалуйста… — бодро поднялся старый боцман и по совместительству кок.

Ужинали в рубке за узким столом. Ели из мисок гречневую кашу. Закусывали из банок консервированной фасолью в томате, пили из больших кружек чай с морскими сухарями.

Капитан Ставридкин всех обвел глазами.

— Ну что же, пока идем нормально, даже с опережением… тьфу-тьфу-тьфу, как сказал бы наш осторожный Макарони… — и капитан постучал по столу. Остальные, в том числе и мальчики, тоже дружно постучали.

— А что касается Летучего голландца, то это туристская шхуна «Желтая роза», — продолжал капитан. — У них вырубилось освещение…

— И что, нет у них аварийного?! — взвился Жора. — Нет ни фальшфейеров, ни колокола? Клянусь дедушкой…

— Пусть они клянутся дедушками при разборке в судовой инспекции… А свободным от вахты пора укладываться. Прежде всего юнгам…

— Охохито, смени Макарони. Он и так лишнее время стоит, — спохватился старпом. — Пусть идет ужинать, а твоя вахта до полуночи…

— Иду…

— Дядя Степа, можно я постою на вахте с Охохито? — быстро спросил Максим, глянув на Владика.

— Да, но не полный срок…

— Есть!

— А я помогу на камбузе дядюшке Юферсу, — полувопросительно сказал Владик.

— Ну, помоги, — усмехнулся капитан. — Только не слушай на ночь страшные истории.

— Мы будем слушать матросские песни, — пообещал дядюшка Юферс.

Владик сбегал на нос, отвязал Андрюшку и с ним явился в закуток, громко именуемый камбузом. Дядюшка Юферс и Гоша были уже здесь.

— Давайте я сбегаю ополосну с борта миски, — предложил Владик. — А потом уж пресной водой.

Он дал Гоше Андрюшку, умчался с мисками и вернулся через минуту. За это время дядюшка Юферс и Гоша успели многозначительно переглянуться, переброситься словами:

— Ну, что? Наверно, пора?

— Это самое… пора…

Владик появился со стопкой мокрых мисок, взялся за полотенце, обмакнул его в ведро.

— Владик, ты это самое… надо поговорить…

— Да, — подтвердил дядюшка Юферс. — Весьма важное дело. — И он включил плеер. Песня о сундучке зазвучала приглушенно, словно подчеркивая многозначительность момента.

— Поговорить… только со мной? — нерешительно спросил Владик.

— Это самое… надо бы и Максима…

— Я сейчас!

Максим и Охохито вдвоем держали штурвальное колесо.

— Ты старайся перекладывать плавно. Не забывай, что у яхты инерция. И смотри, чтобы курсовая черта двигалась неторопливо. У картушки тоже инерция… И не забывай одерживать, — учил новичка рулевой.

— Максим, тебя дядя Юферс просит прийти на камбуз, — нейтральным тоном сообщил Владик.

Максим не оглянулся.

— Разве ему мало одного помощника?

— Дело не в помощнике. Он хочет что-то сказать.

— Я на вахте. Мне некогда слушать истории про мертвецов…

— Дело не в историях…

— А в чем?

— Я не знаю, — терпеливо объяснил Владик. — Это же он зовет, а не я. — Владик быстро глянул на Охохито и добавил: — И Гоша…

— Иди, Максим, — сказал Охохито. — Я справлюсь. Если там не долго, придешь снова…

Владик и Максим проникли на камбуз и вопросительно глянули на дядюшку и гнома.

— Присаживайтесь, — сказал дядюшка Юферс.

Они неловко приткнулись друг к другу на одной раскладной скамеечке. Владик смотрел с нетерпеливым ожиданием. Максим сердито трогал на колене наклейку из пластыря.

— Я… это… — засмущался Гоша. — Сказал не это… не совсем правду… Потому что это самое…

— Короче говоря, — перебил его дядюшка Юферс, — Гоша напросился с вами в плавание не ради своей поэзии. Поэмы можно сочинять и на берегу. А сейчас речь идет о сокровище капитана Румба.

Мальчишки одинаково приоткрыли рты.

Песня о черном сундучке звучала обещающе…

4. ШКВАЛ

Свежее солнечное утро вставало над морем и побережьем. Освещало резво бегущий среди синевы и белых гребешков «Кречет». А далеко от этого места, на триах-тырском берегу, оно красило утренними лучами белый старинный город Синетополь, уступами спускающийся к морю.