Оранжевый портрет с крапинками (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 107

— Подержи…

Одной рукой она стала светить фонариком снизу себе на лицо, а другой выдернула из-за пояса футболку и подолом принялась стирать со щек слезы. И…

— Смотрите! «Эр» в зеркале!

Сперва никто ничего не понял. Но Ника повторила:

— Смотрите в зеркало! В нем отражается «Эр» в круге!

В самом деле, буква Я в слове «Вася», отразившись в

зеркале, превратилась в букву R. Причем располагалась эта буква в круглой вмятине (таких вмятин на стене было достаточно).

— Силы небесные… — пробормотал дядюшка Юферс, тоже заглянувший в зеркальце. — Лангустыч… Кажется, наконец то самое…

— Да не верьте вы! — досадливо воскликнул Максим. — Это опять Васины шуточки! Увидите очередную фигу!

— Как знать, как знать… — возразил дядюшка Юферс. Ведь на сей раз надпись весьма старинная. Смотрите, слово «был» с твердым знаком, и ять в слове «здесь». Так писали сто лет назад…

И правда, приглядевшись, все заметили старинную орфографию в набившей оскомину надписи:

Здђсь былъ Вася

Владик первый сообразил, что надо не рассуждать, а действовать.

— Дядюшка Юферс, дайте ваш топорик! — И он выхватил у старого боцмана из-за пояса топорик, который тот предусмотрительно прихватил в поход. — Макарони, иди сюда! Нагнись!.. — Он подтащил слабо упирающегося Макарони к стенке, заставил пригнуться, вскочил ему на плечи. Ударил обушком по букве Я раз, другой.

Посыпались крошки.

— Это не камень, а штукатурка! — крикнул Владик. — Совсем мягкая.

— Вася, когда заделывал стенку, прихлопывал глину ведром. Отсюда и круглые вмятины, — скептически заметил Максим.

Владик продолжал колотить. Куски штукатурки падали на затылок и спину Макарони, но он терпел, только фыркал и мотал головой. Остальные наблюдали за Владиком с растущим нетерпением.

Наконец топорик после удара ушел в пустоту, образовалась дыра. Владик ухватился за ее край, потянул, отвалил крупный пласт штукатурки. Тот ухнул вниз, Макарони взвыл. Но и он, вывернув шею, с нетерпеливым любопытством смотрел: что же дальше?

Владик, выгибаясь назад, тянул из открывшейся ниши какую-то тяжесть.

— Охохито, дядя Юферс, помогите… Я не удержу…

В свете фонариков стал виден обмотанный не то кожей, не то бумагой и обвязанный лохматой веревкой сверток. Когда он перевалился через край ниши, старый боцман и Охохито подхватили его (дядюшка крякнул). Опустили на пол. Владик спрыгнул с Макарони, тот выпрямился, постанывая и держась за поясницу.

Все смотрели на сверток. Неужели и правда клад? Даже Ника на время забыла о грустных мыслях.

Охохито вынул складной нож, щелкнул раскрывшимся лезвием. Нагнулся, собираясь перерезать веревки.

— Подождите… — быстрым шепотом выговорил Макарони. — Это так не делается.

— А как? — Охохито оглянулся.

— Неужели вы не понимаете? Если это сокровище капитана Румба, здесь может быть и бриллиантовая пуговица Джугги Ройбера. Пиратского адмирала. А на ней — проклятие…

— Макарони, ты уморишь кого угодно своими страхами, — сказал Охохито и нагнулся опять.

— Нет-нет, подождите, — вмешался дядюшка Юферс. — Макарони в чем-то прав. Морские истории говорят, что с пиратскими кладами надо обращаться осторожно…

— Но капитан Румб не был пиратом! — вмешался Владик.

— Но Джугги Ройбер по прозвищу Красный Жук — был…

Охохито опять выпрямился. Оглядел остальных. С сомнением.

— Лангустыч, сказал бы ты на всякий случай какое-ни-будь заклинание, — предложил дядюшка Юферс. — Вы, гномы, в таких делах больше нас, людей, понимаете…

— Это самое… Я попробую… — Гоша возвел глаза к протолку, сцепил ладони и завертел большими пальцами. — Это… вот… старинное заклятие корабельных гномов…

Анкер-банкер, бом-брам-рей,

Ахтер-махтер, три узла.

То, что найдено в дыре,

Не должно чинить нам зла…

— Вроде годится… Тьфу-тьфу-тьфу… — пробормотал Макарони. — Только осторожнее все-таки…

Охохито третий раз нагнулся над свертком и неторопливо, учитывая торжественность момента, перерезал веревки. Вспорол кожу (или плотную бумагу), отвернул лоскуты…

Собравшиеся увидели пухлый портфель из потертой кожи с двумя медными замками-пряжками.

Охохито надавил на замке зажим. Замок раскрылся. Надавил второй — то же самое. Охохито с натугой укрепил портфель в стоячем положении. И наконец откинул тяжелую кожаную крышку.

В глазах зарябило от тусклого желтого блеска…

С полминуты все смотрели молча. Никто на решался запустить руку в сокровище.

— Золотые монеты… Клянусь Жориным дедушкой, здесь целый капитал, — сказал наконец Охохито.

— Ну вот, а ты горевала, — шепотом обратился к Нике Максим. — Теперь можно будет связаться с пиратами и выкупить твоего папу. Раз уж всякие охранные службы ничего не могут…

— Это же не мое золото, а дяди-Гошино, — с горьким вздохом отозвалась Ника.

— Это самое… что ты такое говоришь, девочка? Это общее сокровище. Мне-то много ли надо? Только это… маленький парусник, чтобы крыша над головой. У моря…

Никто не успел ни возразить, ни согласиться. Каменное помещение наполнил неприятный мерцающий свет, выступили под потолком плафоны. И стали ясно видны по углам и у стен атрибуты пиратского бытия: ржавое оружие, рассохшиеся бочонки, всякий мусор и нарисованные повсюду буквы D… И вместе со светом заполнил пространство хриплый и злой голос, вылетающий из невидимых динамиков:

— Откуда там люди, черт возьми! Кто такие, как узнали пароль?.. Да возьмите трубку телефона, идиоты!

Дядюшка Юферс, опередив остальных, бросился к телефону, схватил трубку.

— Кто такие?! — снова прогремел голос.

— Мы… видите ли… Это получилось случайно, — растерянно залепетал дядюшка.

Охохито отстранил его, взял трубку, сказал в микрофон:

— А вы, любезный сеньор, кто такой?

— Дерзкая сухопутная скотина! Влезли без спросу в мои владения и смеете задавать вопросы! Вы скоро узнаете Драгенногера, негодяи!!

Ника выхватила трубку у Охохито.

— Вы Драгенногер? У вас в плену мой папа! Отдайте его, пожалуйста! Мы заплатим!

— Ха! Чем это ты заплатишь, дохлая сухопутная мышь?..

— У нас есть золото!

— А! Вот вы кто! Ваше золото в шкатулке на «Кречете», я заберу его и так! А вам лучше оставаться там, где вы есть! Ха-ха!.. — И дальше Драгенногер обращался уже не к тем, кто был у телефона, а к кому-то другому. Это было понятно, поскольку изменилось звучание: — На центральном пульте!.. Вы что, спите, бездельники? Приготовить к ликвидации бункер под шифром «Вася»! И все прилегающие к ним помещения! Все равно они нам больше не нужны!.. Объявите пятиминутную готовность! Пусть мыши, которые завелись там, решат, что у них есть шанс, и немного побегают… Ха!..

Свет померк. Несколько секунд царила растерянность. Наконец Охохито произнес:

— Без лишней паники, сеньоры. У нас пять минут. Если хотим увидеть родных и близких, надо спешить… Не забудьте портфель…

Портфель с сокровищем легко ухватил под мышку маленький, но могучий Гоша. При этом не забыл застегнуть его.

На яхте капитан и старпом нервничали уже вовсю.

— Черт меня дернул отпустить их! — сокрушался отец Владика, то и дело глядя на часы. — Что с ними могло там стрястись? Где застряли? Охохито опытный человек, с головой…

— Данилыч, давай я возьму ракетницу и поплыву… Когда что-то узнаю, дам сигнал…

— Подождем еще пять минут…

У нашедших клад разведчиков тоже было пять минут. За это время они успели взлететь по скобам шахты, промчаться через каменные бункеры, залы и коридоры, которые на пути вперед казались им очень длинными. Они помогали друг другу, подталкивали на лестницах и подъемах, подхватывали, когда кто-то падал. И теперь было ясно, что это не разношерстная компания, а настоящий экипаж парусника, успевший сдружиться за время плавания. Не было ни паники, ни жалобных вскриков, ни слез. Слышалось только частое дыхание…