Дырчатая луна (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 8

На девочку Лесь не смотрел. Вернее, глянет искоса, увидит, что с ней все в порядке — плещется у скалы, — и опять отдастся теплой полудреме...

Девочкин кашель и крик ударили в него колючей пружиной. И сам он как распрямившаяся пружина — ж-жих! — метнулся с камня к воде.

— Нога... — не то всхлипнула, не то булькнула девчонка, и опять ее скрыло по макушку.

Лесь нырнул, увидел в зеленой мути девчонкины ноги, камни и все понял вмиг. Съежился, пятками уперся в один камень и с надрывом потянул на себя другой, прижавший ступню бестолковой купальщицы. Камень сперва упрямился и поддался только сверхотчаянному усилию. Нога девочки дернулась вверх.

Лесь вынырнул, выволок девочку на берег. Она кашляла, плакала и мотала головой. Лесь наполовину подвел, наполовину подтащил ее к своему каменному лежаку, положил вниз животом. Девочка закашлялась пуще прежнего. Лесь треснул ее ладонью между лопаток. Девочка крякнула, изо рта у нее полилось. Она часто задышала. Щекой легла на камень. Потом испуганно дернулась.

— Пойду оденусь...

— Лежи ты... — озабоченно сказал Лесь. — Тебе теперь надо отдышаться и прогреться насквозь, чтобы не случилось никакой лихорадки. А то всякое бывает после такого...

Девочка опять обессиленно упала головой. И заплакала снова — уже без кашля, негромко и, кажется, с облегчением.

— Да ладно тебе, — пробормотал Лесь. Он лежал теперь в метре от девочки. — Все уже прошло... Зачем ты на камни-то вставала? Надо плавать, а не по дну топтаться...

Девочка призналась между всхлипами:

— Я плохо плаваю...

— Учиться надо, — буркнул Лесь.

— Я училась... кха, ой... но, наверно, я неспособная.

— Ты говорила, что в бассейне училась. А бассейн и море — это разные обстоятельства.

— Не только в бассейне... Мы раньше в Чернореченском районе жили, там такой песчаный пляжик за Катерной пристанью, все ребята там плавать учатся.

Лесь поморщился:

— Чернореченск... Это же в конце Большой бухты. Там не вода, а сплошной керосин.

— Вот уж нет! — Девочка сердито мотнула головой. — Там прекрасное место! И кроме того, там ГРЭС в бухту сбрасывает горячую воду, можно купаться круглый год.

— В отработанной воде!

— Она чистая! Там даже зимнюю купальню построили...

— Круглый год купаешься, а плаваешь еле-еле. — Лесь нарочно подзуживал девчонку. Потому что после случившегося у нее мог быть второй нервный приступ — новый испуг и слезы. Надо отвлечь. Лесь жил у моря и знал, как поступают в подобных случаях.

Но девочка не завелась. Сникла и сказала шепотом:

— Конечно, я сама виновата, что нахлебалась... и что ты тащил меня... в таком виде.

Лесь хмыкнул:

— Все из-за купальника переживаешь, что ли? Ты отстала от современной моды. На Карташевском пляже, например, нынче все вообще голые купаются. И ребята, и большие дядьки и тетки...

— Моя мама говорит, что это безобразие. Когда родители с детьми, то можно, а если чужие люди, то это просто ужас.

Лесь рассудительно уточнил:

— Но мы же не как на Карташевке. И к тому же мы с тобой теперь уж никак не чужие...

Девочка приподнялась на локтях:

— Почему?

— Посуди сама, — веско сказал Лесь. — Я же тебя от погибели спас. Значит, ты благодаря мне второй раз на свет родилась. Выходит, я тебе... — он слегка дурашливо посмеялся, — второй мама и папа. — И повернулся к девочке. Они встретились глазами. Девчонкины светло-карие глаза были большими от прихлынувшего испуга.

— Значит... я правда чуть не утонула?

— Ну, посуди сама, — опять сказал Лесь. — Ногу ты вытащить не могла. Один раз хлебнула воды, второй... А потом бы — волна посильнее, а ты уже и стоять не можешь. Тут бы и все... Если бы меня не было.

Девочка уперлась подбородком в гладкий камень, прижала к ушам ладони.

— Ой, мамочка...

Лесь опять встревожился за нее.

— Да хватит уже! Все ведь прошло.

— Ага... — послушно сказала девочка. Но вдруг вспомнила: — А если бы тебя тут не было, я бы и не полезла купаться.

— Выходит, я виноват, — буркнул Лесь. И понял, что в самом деле виноват.

— Нет, что ты! — испугалась она. — Это я... сама... — И вздрогнула.

— Ладно, грейся... И не бойся, я на тебя не гляжу, раз ты такая... сверхсмущательная.

Девочка отозвалась тихонько и доверчиво:

— Я и не боюсь... тебя. Только если кто другой увидит... Вдруг знакомые? Могут маме нажаловаться, что купалась без спросу.

— Я же тебе объяснил: никто сюда не придет!

— А если посмотрят сверху, со скал?

— И наверху никого нет. Потому что... здесь начало Безлюдных Пространств.

— Каких... пространств?

— Ладно уж, объясню, — вздохнул Лесь. — Слушай... Нам кажется, что вокруг нас одно пространство, а на самом деле их много. Есть то, в котором мы живем, а есть соседние, только про них мало кто знает... Ты когда-нибудь смотрела в граненое стекло?

— Не...

— Через него видно, как одно пространство расслаивается на несколько... Вот смотри...

Лесь привстал, дотянулся до одежды, из кармана вытащил крошечный стеклянный кубик — он заискрился на солнце. Лесь уселся на камне, опершись правой рукой, — щуплый, изогнувшийся, похожий на бронзовую статуэтку. На груди висел дырявый камешек с продернутым шнурком. Левую ладонь с кубиком Лесь протянул девочке.

— Посмотри сквозь него.

Девочка приподнялась, поднесла кубик к глазу.

...Пространство расцвело радужными пятнами, раскололось, увеличилось, вместо одной скалы, у которой Гайка чуть не утонула, стало несколько. И горизонтов — раз, два, три, четыре... Разноцветные... Может, и Носов теперь не один? Однако глянуть на Носова Гайка не решилась. Посмотрела еще на скалу и протянула кубик хозяину. Сказала с сожалением:

— Это ведь только кажется.

— Это не  т о л ь к о  к а ж е т с я. Здесь и по правде хватает чудес...

— Каких?

— Всяких. Например, со временем... ты помнишь, когда сюда за мной пролезла... пришла? Я знаю — точно в двенадцать...

— Да! Я смотрела на часы!

— А сколько времени, по-твоему, уже прошло?

— Не знаю... Ой! Наверно, давно домой пора. Мама сегодня дома и уже с ума сходит из-за меня!

— Не сходит, не бойся... — Лесь прыгнул с камня, принес девочке ее часики. — Видишь, все еще двенадцать. Секундная стрелка бежит, а другие стоят...

— Испортились...

— Нет! Просто время здесь замирает! Купайся и загорай хоть целую вечность. Ну, такой подарок для нас в этом месте!

— Честно-честно? — ее глаза опять стали большущими.

Лесь немного обиделся. Не всерьез, а для порядка.

— Думаешь, шучу с тобой? И когда вытаскивал — шутил, и сейчас, да?

— Ну, не сердись. Просто трудно это... понять сразу.

— А ты не сразу, — посмеялся Лесь. — Понимай постепенно, спешить-то некуда. Пока мы здесь — все время будет полдень. Я это давно открыл.

— Чудеса какие, — выдохнула девочка.

Она сказала «чудеса какие», но большого удивления не было. Гайкой овладела легкость и беззаботность. Раз время не движется и раз эта бухта волшебная (или почти волшебная), значит, и она, Гайка, — не совсем Гайка. Все вроде бы как в сказке или во сне. И можно ни о чем не тревожиться. И этот коричневый белоголовый мальчишка — вроде бы уже не Носов из четвертого «Б», а маленький волшебник. Этакий Питер Пэн...

Гайка опять прилегла на камень, закрыла глаза. Услышала, что Лесь тоже лег, а потом весело спросил:

— Тебя как зовут? А то даже не знаю имя родственницы...

— Галя... Галька... А когда маленькая была, букву «эл» не выговаривала, получалось «Гайка». Все так и стали звать.

— Ясно. А меня — Лесь.

— Какое хорошее имя! Не то что мое!

— А чем тебе твое не нравится? — удивился Лесь.

— Маме сперва не нравилось. Говорила, что «гайка» — железная, тяжелая, а про меня она мечтала, что стану балериной или музыкантшей. Но потом привыкла.

— А ты станешь балериной? Или музыкантшей? — с неожиданным интересом спросил Лесь.