Чудесный замок - Мид-Смит Элизабет Томазина - Страница 54

Многое в этом письме причинило боль Примроз. Год назад она разорвала бы его, и ничто не заставило бы ее свернуть с намеченного пути. Но эти двенадцать месяцев принесли новый и печальный опыт. Она была расстроена и подавлена тем, что Джесмин пришлось взять у Поппи деньги, заработанные тяжелым трудом. Еще большую печаль вызывали долги мисс Эгертон, а теперь – и Артуру Ноэлю. У Примроз была нелегкая работа, которая неплохо оплачивалась, тем не менее она оказалась должна нескольким людям и не было надежды в скором времени с ними расплатиться. Жизнь подбрасывала Примроз такие трудности… Горячие слезы подступили к ее глазам.

Неужели нужно жить в долгах и продолжать тяжелую борьбу за самостоятельность? Нет-нет, она не может, не может больше… Но ее гордость, которая росла по мере того, как росло сопротивление; ее страстное желание быть свободной и независимой, не быть никому обязанной – с этим не так-то просто справиться! Лучше жить в бедности и работать чтицей, чем брать деньги у других! Эта мысль захватывала ее все сильнее и сильнее, так, что она готова была тут же сесть и ответить мисс Эгертон отказом. Но тут раздался простодушный голос Дэйзи:

– Примроз, милая, за всеми волнениями я совсем забыла, что мне надо послать пятнадцать шиллингов нашей доброй Поппи, и как можно скорее. Она одолжила мне их на билет до Розбери, а я чуть не забыла. Пожалуйста, Примроз, если можно, дай мне пятнадцать шиллингов для Поппи.

– Значит, и ты в долгу, Дэйзи, – вздохнула Примроз. – Что же мне делать? Прости, конечно, я должна радоваться, что ты поправляешься, но мне так тяжело на сердце. Я почти сдалась. Да, Дэйзи, Поппи получит свои деньги. Я напишу мисс Эгертон завтра.

Несколько слезинок выкатилось из прекрасных карих глаз, но она постаралась скрыть их от Дэйзи.

Глава LII

Я ЛЮБЛЮ МИССИС ЭЛСУОРСИ

На следующий день, к удивлению Примроз и Дэйзи, пришел Ноэль. Дэйзи с восторгом встретила своего Принца, но отказалась говорить с ним о суде над Давом.

– Я хочу забыть его, – сказала она. – Вы говорите, он теперь в темнице. Я не хочу думать об этом. Как только я задумываюсь, мне становится так жалко его.

– Давай поговорим о чем-нибудь более приятном, – согласился Ноэль. – Когда ты собираешься возвратиться в свой Чудесный замок, маленькая принцесса?

Дэйзи беспокойно взглянула на Примроз. Старшая сестра сидела, склонив голову над шитьем, и луч солнца играл в ее золотистых волосах. Она не подняла глаз и никак не ответила на взгляд младшей сестры.

– Мы хотели возвратиться к мисс Эгертон осенью, но вчера вечером… Можно сказать, Примроз?

Примроз отложила шитье и посмотрела на Ноэля.

– Дело вот в чем, – сказала она. – Дэйзи не знала, какая у нее гордая и упрямая сестра. Мы строили планы на осень, намеревались продолжать бороться, надеяться и ждать более светлых дней, – но вчера я получила письмо от мисс Эгертон, и кое-что в этом письме причинило мне боль. Дэйзи увидела, что я расстроена, и я рассказала ей, чего хочет от нас мисс Эгертон. Я думала, Дэйзи будет возражать, но она сказала только: «Давай будем решительными, Примроз. Наш Чудесный замок станет еще чудеснее, если мы заработаем его». – А потом прибавила: «Я тоже начну зарабатывать деньги, чтобы отдать одному доброму человеку то, что он дал мне».

Ноэль пожал худую ладошку Дэйзи. Примроз посмотрела на них и замолчала. После минутной паузы она вдруг сказала:

– Мне не нравится их план. Он никогда мне не понравится. Миссис Элсуорси – сама доброта, но она нам не родственница. Она годами жила рядом и ни разу не пригласила к себе нашу маму. Нет-нет, я не осуждаю ее. Естественно, что она не считала леди женщину, живущую в скромном маленьком коттедже. Но, вы видите, что мы – леди, и не можем не чувствовать себя уязвленными. Я, возможно, приму этот план – ради Джесмин и Дэйзи, но он никогда не будет мне по душе.

С этими словами Примроз вышла из комнаты.

– Она долго плакала вчера вечером, – прошептала Дэйзи. – Ей неприятно брать деньги у миссис Элсуорси. Я – другое дело, я ведь поехала к ней, чтобы попросить денег. Я люблю миссис Элсуорси, и Джесмин ее любит.

– Это верно, Глазастик. Легко принять доброту и покровительство от тех, кого мы любим. Мне искренне жаль Примроз. Хорошо бы, она отнеслась к этому проще.

В это время вошла Ханна с чашкой бульона для Дэйзи.

– Вы так много для нее сделали, сэр, – сказала она, глядя своими близорукими глазами на молодого человека. – Не знаю, что бы с ней было, если бы вы не пришли в тот день и не поговорили с ней. Она сразу поверила вам и рассказала об этом мерзком человеке из Лондона.

– Не надо, Ханна, он ведь теперь в темнице. Бедный, бедный мистер Дав. Я не должна думать о нем плохо.

Дэйзи задрожала и прибавила, побледнев:

– Я обещала никому не говорить про липкие леденцы.

– Он был плохим человеком, Дэйзи, и полностью заслужил свое наказание, – сказал Ноэль почти строгим голосом, желая пресечь излишнюю чувствительность девочки. – Подумай о тех страданиях, которые он причинил тебе и твоим сестрам, и радуйся, что он не может больше делать зла.

– Выпейте бульон, мисси, – сказала Ханна. – Мистер Ноэль, пожалуйста, подержите ее чашку. Боже мой, что… что это?!

– О чем вы? Что вас испугало, Ханна?

Но Ханна, побледнев, посмотрела на него весьма странно и выбежала из комнаты.

– Никогда не знал, что ваша няня такая нервная, – сказал Ноэль Дэйзи.

– Нервная? Это Ханна-то? – Дэйзи весело засмеялась. – Она всегда повторяет, что у нее во всем теле нет ни одного нерва. Иногда она даже немного сердится на меня за мою нервозность.

Ноэль посидел еще немного у сестер, а затем вернулся в Розбери, откуда уехал в Лондон. Приехав в город, он отправился прямо к миссис Элсуорси. Хозяйка Шортландса ждала его с нетерпением и забросала множеством вопросов.

– Как она приняла это, Артур? – спросила она. – Я все время обдумываю и дополняю свои планы. Теперь я считаю, что для девочек надо пригласить в Шортландс гувернантку. Совершенно очевидно, что их нельзя разделять. К тому же Примроз скоро будет восемнадцать, ей уже поздно идти в школу. Да, гувернантка – это то, что нужно. А ранней весной я перевезу их в Лондон и найму лучших учителей.

– Примроз очень переживает, – ответил Ноэль. – Она, возможно, и согласится, чтобы вы оплатили их учебу, но я абсолютно уверен, что она и сама не поедет, и сестер не пустит жить в Шортландсе, в праздности и роскоши. Сочувствую, миссис Элсуорси, но я знаю, что она на это не пойдет.

– Вовсе вы не сочувствуете, Артур, – отвечала добрая леди. – В глубине души вы согласны с этой вздорной гордячкой Примроз. Вам больше хочется, чтобы девочки жили на своем чердаке, где им может встретиться еще один ужасный мистер Дав или очередной мошенник-издатель, чем в безопасности и довольстве в Шортландсе. Да, вы все сговорились, чтобы лишить меня великой радости. Почему вы все такие упрямые?

Ноэль улыбнулся.

– И вы, и Примроз мною недовольны, – сказал он. – Я убежден, что она никогда не согласится жить у вас, а вот помощь в образовании примет.

Глава LIII

ТЕЛЕГРАФНЫЕ ПРОВОДА

Дэйзи была совершенно права, когда утверждала, что Ханна – человек без нервов. Старая няня насмехалась над нервами и не верила в них. Когда ей говорили, что человеческое тело наполнено нервами, как электрическая батарея – электричеством, что нервы, как электрические провода, обвивают скелет, она глядела на говорящего во все глаза в полной уверенности, что он слегка ненормальный.

Однако когда тем летним полднем Ханна выскочила из своей гостиной, пальцы ее так дрожали, что не могли удержать чашку с блюдцем.

– Боже, боже, – бормотала она, – можно подумать, что во мне электрический ток побежал по проводочкам, которые мисс Примроз называет нервной системой. Меня как током ударило от головы до пят. Я прежде и не рассмотрела его как следует, мне ведь ни до кого не было дела, пока моя милая мисс Дэйзи хворала. А теперь даю руку на отсечение – похожи, как две капли воды. Но как же это? Нет, этого не может быть! Но не будь я Ханна Мартин, если я не выясню, откуда он и кто такой на самом деле. Что же я так дрожу? И почему не решаюсь войти обратно в комнату? Наверно, ток побежал по моим проводам… Теперь ни за что не буду подшучивать над бедняжкой мисс Дэйзи, когда она говорит, что нервная.