Суд волков - Мессадье Жеральд - Страница 12

– Но что делает моя сестричка в этих местах? Да еще верхом, словно мужчина! Паламед, позвольте представить вам мою сестру, баронессу де Бовуа. Жанна, познакомься с моим превосходным другом и хозяином, бароном Паламедом д'Окье.

Всадник поклонился и окинул Жанну долгим взором.

– Мне кажется, вы охотитесь на королевских землях, – заметил Гонтар любезным тоном.

– Возможно, мы и в самом деле слегка уклонились в сторону, – ответил д'Окье. – Но, согласитесь, эти королевские земли превратились в угодья для волков, и не будет большой беды, если кто-то вырвет у них ту дичь, что еще осталась.

– Мы только что убили нескольких, – сказал Гонтар. – Быть может, вскоре их станет меньше, потому что отныне эти земли принадлежат баронессе де Бовуа, которую я имею честь сопровождать.

Паламед д'Окье и Дени одновременно повернулись к Жанне.

– Эгюранд теперь ваш? – спросил д'Окье, вытянув шею.

– И Бузон тоже, – ответила Жанна.

– Значит, мы соседи, – заключил д'Окье. – Простите нас за то, что мы невольно вторглись в ваши владения.

– Ничего страшного, – сказала Жанна, столь же встревоженная этой встречей, как прежде нападением волков. – Желаю здравствовать, господа.

Она пришпорила лошадь и пустила ее рысью под ошеломленным взором так называемого графа д'Аржанси. Гонтар со своими людьми немедленно последовал за ней.

Капитан молча ехал рядом с ней до следующей фермы. Несомненно, он был удивлен ее неприязненным отношением к брату: она не обменялась с ним ни единым словом.

Ферма – если, конечно, она заслуживала такого названия – была брошена несколько лет назад. Она именовалась Ла-Шантре, и Гонтар сказал, что здесь выращивали овец с тонкой и очень дорогой шерстью. Мельница на холме потеряла три из четырех своих лопастей. От этого места веяло запустением. Одно хорошо: здесь брала начало река Эндр – в виде ручейка, вившегося меж камней. Значит, с водой все в порядке.

Жанна осмотрела службы. Крыши обвалились, все вокруг заросло травой, в углах скелетики мышей и крыс. Прямо у Жанны над головой захлопали крылья, и она перепугалась. Это улетел потревоженный ею огромный филин. В овчарне могла поместиться сотня овец, в хлеву – десятка два коров. Везде под ногами хрустела серая гнилая солома. Здесь жило когда-то не меньше пятнадцати человек. Безумие власти, о котором так сокрушался Карл VII, и черная смерть сообща истребили все и рассеяли по стране уцелевших землепашцев, скотников, пастухов. В отдельной постройке большой каменный резервуар был усеян медвежьим пометом и зарос буйной травой.

– Должно быть, это давильня для винограда, – сказал Матьяс, взяв в руки заржавленный железный пест.

Она подумала, что крошечная ферма ее родителей, конечно, находится в таком же состоянии. Как-нибудь она съездит посмотреть. Но прежде, в самое ближайшее время, обещала она себе, привезет сюда сына Франсуа, чтобы тот познакомился с деревней.

– Мы уже два дня толком не ели, – сказала она.

– Постоялых дворов нет до самого Лиможа, – сказал Гонтар. – Я покажу вам третье хозяйство, и мы вернемся в Ла-Шатр, где вы найдете приличное жилье и ужин. Завтра поедем смотреть остальные. А я тем временем прикажу вывесить объявления об аренде.

Она вдруг поняла, что ни разу еще не слышала здесь колокольного звона. И определила по солнцу, что время – около полудня.

– В этом краю нет церквей?

– Нет, – со смехом ответил Гонтар. – Туда ходили бы одни волки!

Третья ферма, Ла-Гландьер, была меньше других и находилась в столь же плачевном состоянии. Но зато там была часовня, хоть и полуразрушенная. В ней могло поместиться около пятидесяти человек. Колоколенка без колокола служила насестом для грачей. Несомненно, именно здесь деревенский кюре служил мессы по случаю больших праздников.

– На сегодня хватит, – сказала Жанна. – Я вот думаю: интересно, остались ли еще во Франции возделанные земли?

– Не печальтесь, я думаю, просто это самый обездоленный край нашего королевства, – сказал Гонтар.

Хорошенький же подарок преподнес им Карл VII!

В Ла-Шатре жена одного из стражников вызвалась починить Гонтару штаны, а сам он промыл царапины уксусом и наложил целебную мазь. Жанна пригласила его и обоих стражников поужинать на единственном постоялом дворе городка. Им подали наваристый суп с салом и морковью и насадили на вертел трех пулярок.

– Кто такой Паламед д'Окье? – в упор спросила Жанна Гонтара.

– Ваш сосед, – с кривой улыбкой ответил капитан, после того как почти опустошил свой стакан. – Богатый человек, полагаю, даже очень богатый. Он торговец зерном, из Буржа, связан с Рауле Тустеном. Но, как и Тустен, он сколотил состояние не на зерне, а на соли. Говоря "сколотил", я имею в виду, что он продолжает этим заниматься и сейчас. Однако ваш брат ошибается: Паламед Докье – его фамилия пишется без апострофа – не барон.

Гонтар сощурился, словно сказал нечто очень забавное.

– Он живет в здешних краях?

– Он купил замок Ла-Гийон, лежавший в руинах. И заново отстроил его. Он также возродил ближайшую ферму, которая поставляет ему кур, молоко и овощи. Охотится он со сворой и держится заносчиво. Только вот баронство его заканчивается за пределами владения.

Иначе говоря, никто его за сеньора не признавал. Суп был съеден в мгновение ока, и Жанна попросила добавки, поскольку пулярки еще не прожарились.

– Он женат? – спросила она.

– Да, в Бурже, – ответил Гонтар все с той же ухмылкой.

– Только в Бурже?

Тут Гонтар расхохотался, стражники, с любопытством следившие за беседой, тоже засмеялись.

– Мой брат давно гостит в замке Ла-Гийон?

– С весны.

Жанна теперь хорошо знала, что такое Дени: разумеется, не ради дружбы поселился он вместе с богатым торговцем солью. Догадаться было нетрудно: он продолжал свою охоту за чужими состояниями. Она-то надеялась, что навсегда прогнала его от себя, а он оказался так близко от ее земель! Это ее пугало.

Тем не менее аппетит она не потеряла, и вскоре от трех пулярок остались одни кости. Ужин завершился сырами и салатом из лука-порея. Жанна с Гонтаром условились, что встретятся завтра на рассвете и отправятся на фермы; к этому времени на дверях церкви уже будет висеть объявление об аренде. Итье и Матьяс разместились в казарме с двумя другими стражниками, лошадей же отвели подлечить в конюшни при резиденции прево.

За шесть солей ей растопили камин. Когда спальня достаточно прогрелась, она умылась из тазика и легла, размышляя о причудах судьбы, которая вела ее одновременно и к крестьянским корням, и к брату. Она снова подумала о волках – тех, что рыскали по полям и лесам, – потом о Дени, который тоже был волком, но цивилизованным, городским. Тот факт, что сестра владеет столь обширными землями, разожжет его аппетит, в этом сомневаться не приходилось. Какую подлость он измыслит?

И что сейчас делает Жак? Где он? Хранит ли ей верность?

Внезапно она осознала, что он обладал ею всего один раз.

5 Пробуждение

Четыре фермы в Бузоне оказались ничем не лучше двух последних в Эгюранде – с той разницей, что три из них располагались на берегу реки Крёз. Это означало, что вода будет в изобилии. Внимание Жанны привлек замок Ла-Дульсад. Он возвышался на холме и с четырех сторон был окружен рвами с единственным подъемным мостом. Рвы пересохли; невзирая на грозный вид, они служили скорее для того, чтобы отпугивать волков, оленей и кабанов. Жанне понравилась простая архитектура: к главному трехэтажному строению примыкали два двухэтажных крыла, и все было покрыто черепицей. Замок выглядел солидно, но не чванливо. Она вообразила сад на площадке перед входом и Франсуа, бегающего среди цветов. Внутри предстояла большая работа: надо было заменить все полы и половину крыши.

– Он уже давно заброшен, – пояснил Гонтар. – Владелец и его единственный сын погибли в битве при Кастийоне.

Вернувшись в Ла-Шатр, она, как и накануне, села ужинать с капитаном и четырьмя стражниками, как вдруг на постоялый двор вошел мужчина лет тридцати и попросил разрешения переговорить с Гонтаром по поводу аренды. Гонтар страшно удивился: он не ожидал столь быстрого отклика.