Остров - Мерль Робер - Страница 7

Парселу хватило полчаса, чтобы составить список. Его поразило ничтожное количество добровольцев. По всей видимости матросы предпочитали рискнуть свести знакомство с веревкой. чем жить вдали от родины без надежды увидеть ее вновь. «Как странно, — думал Парсел, — все эти люди бедняки, голытьба. Ничто не привязывает их к старому миру. У большинства нет ни жены, ни детей: по бедности они даже жениться не смогли. И что дала им Англия, кроме беспросветной нищеты? Но эта нищета своя, привычная и знакомая. Вот в чем дело. Пугает их неведомое…»

Когда Парсел вошел в капитанскую каюту, он чуть было не задохнулся от жары. А Мэсон сидел перед столом, где была расстелена географическая карта, застегнутый на все пуговицы, в галстуке, потягивая из стакана ром, и хоть бы капелька пота выступила у него на лбу.

— Сколько? — живо спросил он.

— С вами девять, капитан.

— Этого-то я и боялся! — озабоченно проговорил Мэсон. -

У нас не хватит людей, чтобы управлять судном.

— Попытаемся взять с собой таитян…

— Боюсь, что мы вынуждены будем это сделать, — ответил Мэсон, — Мы?.. Мистер Парсел, — вдруг спросил он, подняв от карты глаза, — вы тоже записались?

— Да, капитан.

Мэсон поднял брови, но промолчал. Он взял из рук Парсела список, быстро проглядел его, покачал головой и стал медленно читать вслух, останавливаясь на каждом имени, кроме своего и Парсела.

— «Ричард Хеслей Мэсон — кап., Адам Бритон Парсел — лейт., Маклеод

— матрос, Хант — то же, Смэдж — то же, Уайт-то же, Джонсон — то же, Бэкер — то же, Джонс — то же».

Окончив чтение, он поднял голову и посмотрел на лейтенанта.

— Ну, что вы скажете о записавшихся?

— Здесь самые лучшие и самые худшие из состава экипажа

— Верно, — утвердительно кивнул Мэсон своей квадратной головой.

И даже не подумав о том, что его замечание звучит крайне невежливо по отношению к Парселу, он задумчиво протянул:

— Жаль, что я не могу один вести «Блоссом». Не угодно ли стаканчик рома, мистер Парсел? Ах да, я совсем забыл… — добавил он обиженно, будто тот факт, что лейтенант не пьет, оскорблял его лично. — Хоть бы знать, что побудило этих людей за писаться!.. Что касается Маклеода — это яснее ясного. Он убил Симона. А Хант убил Босуэлла. У этих двух выбора нет. Но Уайт-то почему?

— Ходят слухи, что он в свое время зарезал человека. Вот он и боится, что, если будет расследование, всплывет и эта история.

— Да, — протянул Мэсон, — весьма вероятно, что и Смэдж человек с прошлым. Но вот Джонс, Бэкер, Джонсон? Готов поклясться, что у этих троих совесть белее снега.

— Джонс пойдет за Бэкером на край света, — пояснил Парсел. — А Бэкер тоже в какой-то мере виновен: он отказался выполнить приказ Барта. — И, помолчав, добавил: — Следовательно, остается только выяснить, по каким причинам действовал Джонсон.

Мэсон не предложил Парселу сесть, и тот с самого начала разговора стоял у стола. Парселу стало как-то не по себе, и это отразилось на его открытом зарумянившемся лице. В подчеркнутом стремлении «капитана» соблюдать дистанцию Парсел видел лишь бессмысленную комедию, и ему стало неловко за Мэсона.

— Да, — произнес Мэсон, снова взглядывая на Парсела, остается выяснить, по каким причинам действовал Джонсон. И добавил: — А также и вы, мистер Парсел.

Так как Парсел молчал, Мэсон заговорил снова:

— Вам-то ведь нечего опасаться суда.

— Смею вас заверить, — произнес Парсел, слабо улыбнувшись, — что у меня нет прошлого.

— Я в этом и не сомневался, — невозмутимо подтверди Мэсон. Он ждал ответа важно, как судья. В качестве капитана «Блоссома» он имел право знать, по каким мотивам его первый помощник решил последовать за ним.

Так вот, — начал Парсел, — возможно, вы и не знаете, но я попросил у Барта разрешения прочесть над телом Джимми молитву. Барт приказал Босуэллу заковать меня в кандалы. Выходит, что и я тоже мятежник.

Мэсон широко открыл свои серо-голубые глаза.

— Но я об этом ничего не слышал.

Он взглянул на Парсела. На миг лицо его утратило свое величаво-спокойное выражение, и он с чувством произнес:

— Благодарю вас, мистер Парсел, за Джимми. Вы поступили мужественно. — И добавил: — Значит, вы полагаете, что суд сочтет вас мятежником?

— Уверен в этом. Кроме того, мне поставят в упрек, что я ничего не предпринял после убийств… после смерти Барта.

Мэсон судорожно моргнул. Он заметил оговорку.

— Вы, безусловно, правы, — сухо произнес он, глядя в пол и снова обратился с вопросом к своему помощнику: — А вас ничто не привязывает к Англии?

Нескромность этого вопроса поразила Парсела. Он стоял в нерешительности. Но нет, лучше уж ответить. В вопросе капитана, в сущности, небыло недоброжелательства, к тому же ему предстоит провести с этим человеком всю свою жизнь.

Он проговорил смущенной скороговоркой:

— Отец умер. А матери… — он отвел глаза, — а матери все равно.

Мэсон уставился на карту. Потом сказал с вымученной улыбкой:

— Что ж, мистер Парсел, теперь нам с вами придется плыть одним курсом.

Холодный тон капитана болезненно отозвался в душе Парсела, и он решил промолчать. Мэсон продолжал:

— Если не ошибаюсь, вы уже были на Таити?

— Четыре года тому назад в течение шести месяцев. Меня приютил один таитянский вождь. У него-то я и научился их языку.

— Как? — перебил Мэсон. — Вы умеете говорить по-таиянски? Это мне очень пригодится. И вы говорите бегло?

— Да, капитан.

— Всего за полгода! У вас положительно талант к языкам мистер Парсел, — добавил он и смущенно улыбнулся, как будто предположение, что офицер корабля может быть интеллектуально одарен, уже само по себе оскорбительно.

— Как вы думаете, дадут нам таитяне провизии?

— Все, что мы пожелаем.

— И безвозмездно?

— Да. Зато у нас — начнутся кражи.

— И часто они будут красть?

— Каждый день.

— Но это же скандал! — Мэсон даже побагровел от негодования.

— Вовсе нет, — ответил Парсел. — Они дают в вам все, что них есть, и берут у вас все, что им приглянется: таково в их представлении истинное братство.

Мэсон нетерпеливо хлопнул ладонью по столу.

— А тот таитянский вождь, который вас приютил…

— Его зовут Оту.

— Он пользуется у себя влиянием?

— Огромным. Кроме того, у него еще одно преимущество голубые глаза. Он уверяет, что происходит по прямой линии о капитана Кука, — с улыбкой добавил Парсел.

Мэсон поджал губы с чопорно-ледяным видом, и Парсел вдруг осенило: ведь капитан Кук был капитаном. Значит, бы человеком безупречным…

Мэсон поднялся из-за стола. Он был лишь немного выше Парсела, но такой широкоплечий и плотный, что Парсел всякий раз ощущал себя рядом с ним чуть ли не ребенком.

— Мистер Парсел, — начал Мэсон, и лицо его снова выразило волнение, а голос предательски дрогнул, — поверьте, я чувствую, какая огромная ответственность ложится на мои плечи за судьбу людей, которые из-за меня никогда больше не увидят Великобританию. Однако, — добавил он после минутного раздумья, — если бы вновь произошло то, что произошло вчера, я поступил, бы точно так же.

Он постарался вложить в эту фразу всю силу убеждения, но прозвучала она фальшиво. Парсел молчал, потупив глаза. Он лично не одобрял убийства Барта и знал, что Мэсон, правда по совсем иным причинам, никогда не простит себе этого поступка. Моральной стороны вопроса для Мэсона не существовало. Он рассуждал как истинный моряк. На суше убивать можно, но убив человека на борту, ты становишься зачинщиком мятежа и ставишь судно вне закона.

— С вашего разрешения я подымусь на палубу и прикажу подтянуть фал на грот-марселе, — сказал Парсел. — Паруса недостаточно подняты.

— Я и сам это заметил, — перебил его Мэсон. — При жизни Барта марсовые никогда не осмелились бы…

Наступило молчание. Парсел и Мэсон боялись встретиться взглядом. Первым заговорил Мэсон:

— Значит, по-вашему, теперь будет трудно поддерживать дисциплину?