Утраченное звено - Мэрфи Уоррен - Страница 11

Президент понял, что сейчас раздастся короткий щелчок — Смит повесит трубку, — поэтому он поспешно сказал:

— Одну минуту.

На другом конце трубки воцарилось молчание, потом снова послышался голос Смита:

— Да, сэр.

— Скажите, вам нравится ваша работа? — поинтересовался президент.

— Нравится ли мне работа? — переспросил Смит.

— Да. Так как? Вам нравится то, что вы делаете?

Снова наступило короткое молчание, потом Смит сказал:

— Я никогда об этом не задумывался, сэр. Я не знаю.

На этот раз президенту не удалось ничего сказать, прежде чем телефон отключился.

Римо позвонил Смиту из автомата возле Центрального парка в Нью-Йорке. Чиун остался в машине, припаркованной в неположенном месте на Пятой авеню.

— Ливийцы ничего не знают, — доложил Римо.

— Президент получил записку от Бобби Джека, — сообщил Смит.

— Что в ней?

— Его захватила организация под названием ПЛОТС. Похоже на сионистов.

— ПЛОТС? — переспросил Римо. — Вы шутите.

— Нет. Именно ПЛОТС.

— Кто они такие?

— Не знаю. В нашем досье таких нет. Сейчас пытаюсь выяснить, что бы это могло быть.

— Вы полагаете, что эта самая ПЛОТС имеет отношение к звезде Давида и свастике, обнаруженным на месте преступления? — поинтересовался Римо.

Он почувствовал, как на том конце провода Смит пожал плечами, словно хотел сказать: «Кто знает?»

— По крайней мере, одна вещь прояснилась, — произнес шеф вслух. — Президент не имеет никакого отношения к похищению Биллингса, иначе он не стал бы к нам обращаться, а попытался бы держать нас в неведении.

— Хорошо, — сказал Римо, — но есть еще одна загадка. Кто эта мисс Лестер из Государственного департамента. Она постоянно переходит мне дорогу.

— Подождите у телефона, — попросил Смит.

Римо положил трубку на плечо: он знал, что Смит включил компьютер на столе и загрузил имя Лестер. Он обвел взглядом Центральный парк. Когда-то это был чудесный лесной массив в городской черте, но теперь там более-менее безопасно появляться только с двенадцати до трех дня, и то лишь в сопровождении вооруженной охраны.

В трубке послышался голос Смита.

— У вас есть описание ее внешности?

— Высокая, под шесть футов. Блондинка, волосы заплетены в косички. Фиолетовые глаза.

— Подождите.

Римо посмотрел на машину, стоявшую у тротуара: глаза Чиуна были закрыты, он отдыхал.

— Получен отрицательный ответ, — сказал наконец Смит. — В Госдепартаменте нет никого, соответствующего данному описанию. В нашем списке агентов, находящихся на службе у США, такого имени не обнаружено, по описанию тоже никто не подходит.

— Отлично, — произнес Римо.

— Чего ж хорошего?

— Пока это наша единственная зацепка.

— Слабая, надо сказать, зацепка, — заметил Смит. — Похоже, она тоже его ищет.

— Ерунда, — голос Римо звучал беззаботно. — Все это детали. Главное, она знает, что он пропал. Ей откуда-то об этом известно, и для нас это уже кое-что. Дайте мне знать, как только удастся что-нибудь выяснить относительно ПЛОТС. ПЛОТС... Ха!

Глава шестая

Когда Римо вошел в свой номер с видом на Центральный парк, Чиун как раз выключал телевизор. Он повернулся к Римо — его лицо горело возбуждением.

— Теперь я знаю, что делать, — сообщил он.

— Отлично, — бросил Римо и плюхнулся на диван, повернувшись к Чиуну: тот не стал бы говорить, если бы не видел глаз собеседника.

Кореец встал у Римо в ногах и посмотрел ему прямо в лицо.

— И тебя не интересует, что я решил? — Чиун внимательно вглядывайся в Римо, следя за реакцией.

— Конечно-конечно, — ответил Римо. Интересно, что из увиденного по телевизору так возбудило Чиуна?

— Я приму участие в Олимпийских играх. И получу золотую медаль.

— Прекрасная мысль — за исключением того, что пока не придумали никакого вида спорта для наемных убийц.

— Дурачок, я не собираюсь выступать в качестве наемного убийцы.

— А в качестве кого ты собираешься выступать?

— Да кого угодно, — ответил Чиун.

— Ну, извини, — процедил Римо.

— Извинения принимаются. Я могу выступать в любом виде программы. Сегодня я весь день смотрел телевизор и видел, как все эти люди бегают, прыгают — и так, и с шестом, — поднимают тяжести, занимаются метанием диска и копья... У меня все это получится лучше, чем у них. Итак, еду! И точка.

Римо так и подскочил на диване. Чиун расположился напротив него на полу.

— Но зачем? — вопросил Римо. — Ты знаешь, что можешь это делать, я знаю, что ты можешь, так зачем же тебе куда-то ехать?

— Я хочу, чтобы все знали, на что я способен!

— Помнится, как-то однажды ты сказал мне, что осознание своих достоинств — уже достаточное признание для думающего человека, — заметил Римо.

— Забудь, что я говорил, — возразил Чиун. Он сложил руки на груди, и его пальцы с длинными ногтями исчезли в необъятных рукавах белого шелкового кимоно. — Я еду.

Римо взглянул на него. Он ни минуты не сомневался, что Чиун проглотит с потрохами всех этих олимпийских призеров, но откуда вдруг эта жажда славы?

— А что тебе это даст? — поинтересовался Римо.

— Приглашения сниматься в рекламе, — ответил Чиун. — Ешьте овсянку «Уито», завтрак, который ест Чиун, чемпион. Чиун, чемпион, бегает только в кроссовках «Тайгерпо». Чиун, чемпион, неотразим в рубашках от «Сэнфорда». Я видел это, Римо. Даже те, кто только и умеет, что плавать, и то снимаются в рекламе. Их приглашают на телевидение, и они, сами дураки дураками, получают миллионы за то, что произносят эти слова.

— Но ведь ты не ешь овсянку «Уито» и не носишь кроссовок, тем более кроссовок «Тайгерпо». Рубашки от «Сэнфорда»? Но я никогда не видел, чтобы ты был одет во что-то кроме кимоно!

— Ну, немножко совру. Все так делают. Ты прекрасно знаешь, что никому не удавалось пробиться на Олимпиаде, питаясь овсянкой. От нее дай Бог ноги не протянуть, не то что пробежать забег.

— Но зачем тебе деньги? — не унимался Римо.

— Никогда не знаешь, как все повернется, — парировал Чиун. — Я не молодею. Деньги, заработанные рекламой, обеспечат мне спокойную старость.

— Но в Синанджу у тебя дом, который ломится от золота и драгоценных камней! Зачем же тебе деньги? — упрямо повторил Римо.

— А представь себе, что я заболею и все мои сбережения уйдут на оплату врачей? — доказывал Чиун.

— В жизни не видел тебя больным! — воскликнул Римо.

Чиун поднял вверх указательный палец правой руки и погрозил Римо.

— А-а-а, то-то и оно. Значит, все еще впереди.

Римо снова улегся на диван. Смиту только этого не хватает, чтобы окончательно свихнуться. Чиун — участник Олимпиады. Чиун дает интервью в палатке для прессы после очередной победы, относя свой успех за счет здорового образа жизни, хорошего питания и поддержки, оказанной ему доктором Харолдом В.Смитом, главой секретного агентства КЮРЕ, на которое работает Чиун, помогая расправляться с врагами США.

Римо перевернулся на бок и посмотрел на корейца.

— А кого ты будешь представлять?

— Что ты имеешь в виду?

— Каждый участник соревнований приезжает из какой-то страны. Они представляют что-то или кого-то. Какую-то страну. Ты, например, родом из Северной Кореи. Собираешься ее представлять?

— Нет, — ответил Чиун. — В Северной Корее нет телевидения, значит, нет денег за рекламу. Я буду представлять США.

— А-а, — протянул Римо, снова перевернулся на спину и уставился в потолок.

А Чиун принялся напевать олимпийский гимн, — судя по всему, он услышал его сегодня по телевизору.

— Кажется, надо быть гражданином страны, которую представляешь, — наконец изрек Римо.

— Не думаю, — отозвался Чиун. — Но даже если и надо... я просто совру.

— А-а, — повторил Римо и вновь уставился в потолок.

Чиун опять запел. Римо краем глаза взглянул на него: он тренировался наклонять голову, чтобы легче было надеть золотую медаль.