Стальной кошмар - Мэрфи Уоррен - Страница 28

— Он в Балтиморе, в пентхаусе в Лафайетт-билдинг. Охраняет Металлурга по имени Феррис ДОрр. Долго объяснять, но для Америки важно, чтобы этот Д’Орр и его титановый распылитель не попали в руки врагам.

— Титановый распылитель? — переспросил Римо и туг же поднял руки. — Забудьте, что я спросил. Не хочу ничего знать. Хочу только найти Чиуна и поговорить с ним.

— Римо, а вы были счастливы в Синанджу? Римо немного помолчал.

— Да, в некотором роде. Скажу так: не был несчастлив. Я обживался — ведь требуется время, чтобы привыкнуть к тамошней жизни.

— Женились?

— Нет. Это еще одна моя головная боль. Чиун пытается оттянуть свадьбу.

— Римо, брак — это удивительная вещь. Очень советую.

— Как поживает миссис Смит?

— Хорошо. Чувствует себя одинокой. Вот уже неделя, как я не был дома. Если этот убийца все же меня найдет, то пусть уж лучше в “Фолкрофте”, а не дома, где может пострадать и моя жена.

— Похоже, Смитти, вы тоже причиняете ей страдания.

— Это так, Римо. У меня такое чувство, будто целый кусок моей жизни сначала поставили на место, а потом вдруг вырвали с корнем, и это как раз в тот момент, когда рана начала заживать.

— Да. Я испытываю те же чувства по отношению к Ма Ли. Странно, как это бывает. Да, а что мне делать с охраной?

— А они живы?

— Конечно. Я просто усыпил их, но скоро они придут в себя.

— Пусть это будет нашим внутренним делом — я не имею права подключать полицию.

— Как скажете, Смитти. Увидимся.

В рекламном буклете говорилось, что полет из нью-йоркского аэропорта Ла-Гардиа до Балтимора, штат Мэриленд, занимает всего пятьдесят пять минут. Так оно и было, если не считать тридцатиминутной задержки с посадкой, двухчасового сидения в салоне на взлетной полосе с выключенными в целях экономии топлива кондиционерами, как будто специально для того, чтобы усилить беспокойство пассажиров, и сорокаминутного барражирования в небе над Балтимором перед приземлением.

Когда Римо оказался в центре города, уже давно рассвело, но ему еще повезло: остальные пассажиры сшивались в аэропорту дополнительные пять часов, ожидая прибытия багажа, который по ошибке был отправлен в Атланту. Слава Богу, у Римо не было багажа.

Такси доставило Римо прямо к Лафайетт-билдинг, и Римо попытался расплатиться с шофером.

— Что это вы мне даете? — возмутился шофер.

— Послушайте, у меня нет с собой американских денег, так что не создавайте мне лишних трудностей!

— Это вы создаете мне лишние трудности! На счетчике двадцать три восемьдесят семь, так что платите!

— Это настоящая золотая монета, она стоит более четырехсот долларов!

Таксист взял монету и взвесил ее в руке.

— Весит, как настоящая, — задумчиво произнес он.

— Она настоящая, — устало подтвердил Римо, успевший уже пожалеть о том, что не попросил у Смита денег на карманные расходы. Он добрался из Сеула до США, имея пригоршню золотых монет по унции каждая, которые он захватил из сокровищницы Дома Синанджу. Ему приходилось платить втридорога за каждую услугу, но, хотя он платил золотом, обеспечивающим стоимость бумажных денег в любой стране мира, у него были сплошные неприятности. Люди хотели получить наличные, чеки или кредитные карточки, но только не золото. Только не ту единственную вещь, которая и имеет истинную ценность!

— Если это настоящее золото, то зачем же вы переплачиваете мне целых триста пятьдесят долларов? — поинтересовался таксист.

— Я бы очень хотел получить сдачу, — сладким голосом проговорил Римо и улыбнулся.

— Не-е, так не пойдет, — протянул таксист, который начал подозревать, что золото настоящее, особенно после того, как попробовал монету на зуб и увидел на ней следы зубов. — Или давайте наличные, или никакой сдачи!

— Тогда берите монету, и по рукам! — согласился Римо и потер пальцем ручку дверцы со стороны водителя. Из замочной скважины показался дымок. Когда таксист попытается открыть дверь, то поймет, что не в состоянии этого сделать. И еще он поймет, что дверь необходимо заменить, но ее невозможно снять, не разобрав по частям всю машину.

Конечно, лучше было бы получить сдачу, думал Римо, поднимаясь в лифте к пентхаусу, но чувство морального удовлетворения не имеет цены. Он решил, что эту мысль надо записать. Это будет первое, что он запишет в летописи Синанджу, как только сядет ее писать.

Римо поднялся на нужный этаж, и когда двери лифта открылись, его глазам предстало странное зрелище: напротив лифта стоял человек, и казалось, что он ожидает гостей. Человек был маленького роста, то есть очень маленького. На нем были темные очки и котелок, легкомысленно сдвинутый набекрень. Котелок был зеленый, как новогодняя елка; такого же цвета был и пиджак. Брюки были канареечно-желтого цвета — как раз в тон рубашке. И пурпурный галстук. Из натурального шелка.

— Извините, но мне нужен д’Артаньян.

— ДОрр, — произнес человек низким голосом.

— Так куда мне идти? — спросил Римо, оглядываясь по сторонам.

Человечек последовал за ним.

— Не д’Артаньян, а ДОрр. Феррис ДОрр. — Голос человечка сорвался на писк. — Честное слово, Римо, ты что, забыл свой родной язык?

Сделав оборот на сто восемьдесят градусов, Римо пригляделся. Человечек просиял, и тут только Римо заметил легкую белую бороду и корейские сандалии, выглядывающие из-под брюк. Приподняв зеленую шляпу, Римо обнаружил под ней лысеющую макушку с тонкими прядями седых волос над ушами.

— Чиун!

Мастер Синанджу снял темные очки и стал вертеться, демонстрируя свой новый американский наряд.

— Фирма “Брукс-бразерс”, — радостно сообщил он. — Лишь самый лучший товар! Ну, как я выгляжу?

— Как лимонный щербет с яблоками, — ответил Римо, не веря своим глазам.

— Должно быть, тебе было нелегко меня разыскать! — с удовлетворением заметил Чиун. — Ты, наверно, объехал всю Азию, прежде чем понял, что меня там нет. Твоя нога оставила след на песке африканских пустынь, прежде чем ты исключил и этот континент из объекта своих усердных поисков. Итак, пройдут годы, и новые Мастера будут рассказывать о том, как Римо Темный оставил свою невесту, сказав ей, что она ему больше не нужна, попрощался с односельчанами и обратился к небесам со словами: “Я должен идти, пусть даже на это уйдет вся жизнь, и искать Мастера, который сделал из меня человека, и должен упасть к его ногам, моля о прощении. Пусть для этого потребуются десятилетия и Чиун Великий плюнет на меня, когда я его отыщу, но я все равно буду счастлив, потому что всем в жизни я обязан ему. — И Мастер Синанджу отступил на шаг, давая Римо место, чтобы пасть ниц.

Римо нахмурился, положив руки на бедра.

— Ты оставил след, по которому могла бы пройти даже свинья. Слепая свинья.

На лице Мастера Синанджу появилось обиженное выражение.

— Так что ж, ты не будешь умолять меня о прощении?

— Я пришел, чтобы увезти тебя назад, в Синанджу.

— Это невозможно, — ответил Чиун. — Я подписал контракт.

— Мы его разорвем, как ты однажды уже сделал.

— Я по-новому полюбил Америку.

— Ты и по-старому-то ее не любил. Помнишь, когда-то это была варварская страна? В ней жили одни лупоглазые белые, от которых пахло говядиной и свиным жиром, а ноги у них были такого размера, что удивительно, как это они вообще могли ходить!

— Я был моложе, когда такое говорил! Намного моложе. Но с тех пор я стал намного мудрее.

— Это с прошлой недели?

— Что за шум? — спросил Феррис ДОрр, высовывая голову из дверей лаборатории.

— Кто это? — сварливо поинтересовался Римо.

— Это Феррис. Не обращай на него внимания. Он всегда становится раздражительным, когда его окружают металлы. Бедняжка, он металлург.

— Он случайно не похититель? — спросил Феррис, глядя на Римо.

— Нет, он мой сын. Я вам о нем рассказывал. Позвольте познакомить вас с Римо. Он весь в публичных домах. И в сортирах.

Феррис оглядел Римо с ног до головы.