Рота террора - Мэрфи Уоррен - Страница 16

Джоан встала с кровати, Сильный удар в висок отбросил Родни к стулу, вместе с которым он перевернулся и оказался на полу. Родни схватился за голову.

– Ну, погоди, – завопил Родни. – Я всем расскажу, что ты дала мне нож и велела напасть на тех двоих!

– Ты соврал мне, сопляк! – кричала Джоан, лупя его по согнутой ноге, которой он пытался защитить свое прыщавое лицо.

– Я не вру. Честное слово! Они извинились.

– Ты никогда и не видел их. Врун! Врун!

– Не бей меня! – кричал Родни, – У меня тонкие кости.

– Не бить? Да я душу из тебя вытрясу, сукин сын. Если скажешь кому-нибудь, я вытрясу из тебя твою поганую душонку!

Родни обещал ей молчать. Человек, который пытался напасть на Дестроера и Мастера Синанджу, обещал, что никому ничего не скажет.

– Только не бей меня!

Глава десятая

Джоан Хэкер была испугана. Она брела по улице к футбольному полю, как ребенок, которого против воли укладывают спать.

Прежде всего, она ни в чем не виновата.

Родни был единственным худым, по-настоящему худым парнем из всех, кого она знала. Она не ожидала, что он вернется с этой дурацкой историей. Откуда ей было знать? Она сделала все, что было в ее силах.

Немец тоже сделал все, что от него требовалось. Все говорили о том, что на беднягу Пфейфера напал какой-то диковинный зверь, отхватил у него палец и размозжил голову. Об этом говорили повсюду, а ведь она не сказала никому ни слова. Она сделала все в точности, как ей велели. Ее невозможно заподозрить в отсутствии должного рвения.

Джоан Хэкер остановилась перед бетонным зданием стадиона. Как шумно было здесь во время футбольных матчей и как тихо было сейчас! Стадион казался ей таким… таким внушительным.

Она выполнила приказ, но теперь из-за этого вонючего Родни Пинтуистла ей не позволят участвовать в революционной борьбе. Это несправедливо! Ведь она сделала все правильно.

Джоан опустила руку в карман ветровки, осторожно открыла металлическую коробочку и взяла щепотку порошка. Высыпала его на ладонь и поднесла к левой ноздре. Глубоко втянула в себя воздух. Жжение в носу свидетельствовало о том, что в порошке попался кристаллик кокаина. Из глаз брызнули слезы. Через несколько минут неприятное ощущение прошло, сменившись новым приливом решимости и смелости. Джоан Хэкер прошла под пустынной темной аркой Пэттоновского Мемориального поля. Никто не посмеет ее угнетать, даже если она имеет дело с «третьим миром». Впрочем, человек, к которому она шла, не принадлежал к «третьему миру». Когда она поинтересовалась, не вьетнамец ли он, он сказал что-то очень неприятное.

Джоан вышла на освещенное солнцем футбольное поле, беговая дорожка поскрипывала у нее под мотами. Она посмотрела на боковые трибуны. Там его не было. Он стоял с противоположной стороны, чуть правее пятидесятиярдовой дорожки. «Не слишком удачное место для конспиративной встречи», – подумала Джоан. Лучше было бы встретиться в лесу у канала. Где угодно, только не здесь. Совершив подобную оплошность, он не имел права винить ее за историю с Родни.

– Привет. У меня… не совсем хорошие новости, – сказала Джоан, поравнявшись с человеком, стоявшим посереди футбольного поля.

Он был чуть ниже ее, с гладкой желтой кожей и карими глазами. В своем черном деловом костюме, бедой рубашке и черном галстуке он напоминал японца, продавца компьютеров, но Джоан знала, что его не стоит называть японцем, потому что в прошлый раз, когда она эта сделала, он очень разозлился. Человек кивнул ей.

– Я старалась, честное слово. Я не виновата.

Лицо азиата оставалось каменным.

– Поверь, я не виновата. Я поступила с худым, как ты велел. Толстяк тоже действовал правильно. Дай я тебе расскажу. Он совершил покушение на этих двух реакционеров. Они отправились в то самое место, про которое я им рассказала. Где проходила тренировка.

– Они шли от тропинки или же по направлению к ней? – спросил азиат тонким холодным голосом.

– От тропинки, потому что Грюнвальд или Пфейфер, или как там его еще вышел спустя какое-то время после них.

– Хорошо. Значит, они видели камень.

Джоан Хэкер улыбнулась.

– Так я сделала все правильно?

– По-настоящему революционно, – сказал азиат и улыбнулся.

Джоан не почувствовала в этой улыбке одобрения, скорее – презрение. Но разве поймешь этих представителей «третьего мира»?

– Ну а после этого я завербовала худого, самого худого студента в колледже. Он обещал мне припугнуть тех двоих. Это чистая правда. Клянусь.

Азиат кивнул.

– Но потом он вернулся без единой царапинки и начал нести какую-то чушь. Он сказал, что они извинились.

– Ты все сделала правильно, – сказал азиат.

– Да? – изумленно спросила Джоан. – По-моему, он и близко к ним не подходил. Я была готова его убить. С какой стати они стали бы извиняться?

– А почему бы и нет, дитя мое? Тайфун вырывает с корнем деревья и дробит валуны, но не причиняет вреда траве.

– Это высказывание Мао?

– Нет, это сказал не китаец. Ты хорошо поработала. Впереди еще много работы. Ты должна помогать мне и дальше, потому что ты великая революционная героиня. Ты пойдешь со мной. Да, вот что. Если этот американец или старик найдут тебя, ты должна сказать им, что следующими будут мертвые животные.

– Следующими будут мертвые животные, – повторила Джоан Хэкер, кивнув. – Я не понимаю, что это значит.

– Это революционный язык, – сказал азиат. – Хороший революционер не задает вопросов, а стремится помочь делу революции.

– Но почему бы нам не прикончить их? – спросила Джоан.

– Потому что написано: пока бушует тайфун, все должно затаиться.

Вид у Джоан был озадаченный.

– Я понимаю, что не должна задавать вопросы, но что все это значит? Про тайфун?

– Ты хорошо поработала, поэтому я скажу тебе. Тайфун, который пришел сейчас, очень опасен на любой аллее, в любой комнате или в здании. Вот почему в этот солнечный день мы с тобой находимся посереди футбольного поля. Тайфун не посылает телеграмм, не пишет писем, не звонит по телефону. Он подает знак. Знак, что тайфун пришел. Это может быть кусок выщербленного камня. Это могут быть два человека – толстый и худой. Но все тут вовсе ни при чем. Их нужно было принести в жертву, вот и все.

– А мертвые животные? – спросила Джоан.

– Это секрет, – сказал азиат с высокомерной улыбкой. – Это революционная тайна.

– И я посвящена в эту тайну. Вместе с настоящим революционером, а не с какими-то болтунами. Я действительно участвую в революции.

– Ты действительно участвуешь в революции, – сказал азиат. Губы его снова тронула улыбка.

Глава одиннадцатая

Харолд Смит сидел перед дисплеем компьютера в санатории Фолкрофт, расположенном на обширной территории на берегу залива Лонг Айленд. Здешние сотрудники считали, что это исследовательский центр. Все, кроме одного. Этот единственный сотрудник – доктор Смит – мог, нажав на клавишу компьютера, получить информацию о всех типах преступности, как внутренней, так и международной, которые могли угрожать безопасности США. С помощью телефонных звонков он мог мобилизовать сотни агентов для сбора информации для КЮРЕ, организации, о существовании которой они не подозревали.

Сейчас, сидя перед дисплеем, Смит не знал, на какую кнопку нажать и кому позвонить. Он был встревожен. Все ли у него в порядке? Вчера он запустил пепельницей в секретаршу. Звоня ему, Римо каждый раз интересовался, все ли у него в порядке. Сегодня Римо допрашивал его, зачем ему понадобилось посылать в Пэттон других агентов.

– Черт побери, неужели вы не могли подождать, Смитти? Что с вами?

Да, он не мог ждать. Человечество было готово сделать очередной важный шаг к миру, подписав антитеррористический пакт, и теперь любой новый террористический акт представлял угрозу для этого мира. Доктор Смит не мог этого допустить.

– Предоставьте решать мне, – сказал он. – Что же до моего самочувствия, то оно превосходно.