Потрошитель мозгов - Мэрфи Уоррен - Страница 14

Ну, родился не в полном смысле слова. Что ж, прекрасно. Может, это было непорочное зачатие? Нет, это не так. Хотя помещение, где он появился на свет, было тщательно очищено от пыли и всяческих микробов. Он был одним из целого поколения космических продуктов. Машиной, созданной для работы в открытом космосе.

Мистер Гордонс оказался андроидом. Он был лучшим из всех, созданных в космической лаборатории. Его изобретательница была блестящим ученым, хотя ей и не удалось создать поистине творческую машину, которая умела бы сама принимать решения в нестандартной ситуации. Но она сделала все, что могла. Создала мистера Гордонса — машину, способную выжить в любых условиях. Он не обладал творческим потенциалом, зато умел найти выход из любой ситуации — лишь бы выжить. Он мог изменять внешность, функции. Ради того, чтобы выжить, был способен на все.

У его изобретательницы тоже были проблемы со спиртным, и она называла все свои космические изобретения в честь любимых алкогольных напитков.

Отсюда и имя «мистер Гордонс». Иногда он, правда, называл себя мистер Ригал, но это непринципиально. В какой-то момент выяснилось, что если он останется в лаборатории, где его изобрели, то погибнет. И тогда он ушел.

Единственную угрозу для него представляли два человеческих существа, которые сотрут его с лица земли, если он сам не сумеет их уничтожить.

Для этого мистеру Гордонсу и требовалось умение творить. Понял ли его доктор Колдуэлл?

— Что вы хотели сказать своей фразой «тоже проблемы со спиртным»?

— Вы алкоголик.

— Что вы знаете о жизни? Вы всего лишь машина. Эй, не утомляйте меня.

Вам нужен какой-нибудь агент из Голливуда, но только не я.

И тут произошло нечто странное. Доктор Колдуэлл обнаружил, что оказался в холодильнике один на один с мозгами. Стало холодно, но он не имел ничего против. У него была с собой бутылочка, к тому же страшно хотелось спать.

Просто невозможно, как его вдруг поклонило в сон.

Глава 6

Римо медленно вытягивал вперед руки, продвигая их все дальше и дальше.

Одновременно он все шире раздвигал ноги, все глубже н глубже заполнял легкие воздухом и наконец, в момент наивысшего напряжения, остановился, застыл, словно яркий луч света в царстве тьмы. Ему казалось, будто он поднимается над матом, на котором только что лежал лицом вниз, над комнатой в мотеле города Бурвелла в штате Небраска. Он был один на один с истинным светом, светом жизни, — один.

Если бы в этот момент в окно номера заглянул какой-нибудь случайный прохожий, то увидел бы лежащего на мате мужчину с раскинутыми в стороны руками н ногами, причем вытянутыми дальше, чем это может сделать обычный человек. Еще он увидел бы, что мужчина лежит совершенно неподвижно. И прошел бы мимо, так и не узнав, свидетелем какого уникального упражнения он стал.

Потому что Римо лежал так почти полчаса, и пульс его замедлился до минимума — такой бывает только у трупа. Даже кровь его текла медленнее, а сердце находилось на грани остановки.

Свет завладел им целиком, он весь превратился в свет, а затем начал потихоньку выпускать его из себя. Очень-очень медленно. Сначала из пальцев рук, затем из пальцев ног, потом из всех органов его тела свет начал постепенно возвращаться во вселенную, покидая его плечи, голову, сердце. Быстрым движением Римо встал на ноги — дыхание его полностью восстановилось.

Чиун сидел у телевизора. Чтобы он не пропускал любимых сериалов, КЮРЕ снабдила его специальной записывающей видеосистемой, так что теперь он мог смотреть свои «мыльные оперы» по шесть часов кряду, хотя и жаловался потом на царившие в них насилие и безнравственность. Сейчас он просматривал записи передач, которые пропустил из-за поездки в Фолкрофт. Чиун сел к телевизору на рассвете, чтобы в одиннадцать перейти к просмотру текущих серий.

— Отвратительно, — произнес он, когда Варна Халтингтон обратилась с непристойным предложением к доктору Брюсу Эндрюсу, хотя и знала, что он женат на Алисе Фримантл, ее собственной племяннице, которую когда-то изнасиловал бывший глава Универсальной Реалистической Церкви Дамиен Плестер и которая теперь находилась в сомнениях относительно того, стоит ли ей делать аборт. Насколько помнил Римо, она обдумывала этот вопрос с прошлого марта, и сейчас у нее уже должен был бы родиться нормальный, доношенный четырнадцатимесячный младенец весом от сорока до пятидесяти фунтов.

— Какая испорченность нравов, какое вырождение! Отвратительно! — принялся возмущаться Чиун, когда началась реклама.

— Тогда почему бы тебе не перестать это смотреть?

— Потому что когда-то давно ты обещал убрать всю эту грязь из моих дневных сериалов, и я поверил тебе. Вот с тех пор я и жду, хотя и без особой надежды на успех, что ты исполнишь свое обещание.

— Постой, да я никогда... — но Римо тут же оборвал себя. У него было всего сорок четыре секунды, чтобы поговорить с Чиуном, и он предпочитал обсудить проблему распада организации, ловушку, в которой оказался Смит, и перспективы выхода из создавшегося положения. — А почему мы приехали в Бурвелл в Небраске? — спросил он.

— Мы должны напасть на эту машину.

— Но как же мы сделаем это, находясь в Бурвелле? Он что, здесь?

— Конечно, нет. Потому-то мы и приехали сюда.

— А не кажется ли тебе, что нам следовало бы отправиться туда, где находится он?

— А где он? — поинтересовался Чиун.

— Не знаю.

— Тогда как же мы можем отправиться туда?

На экране снова появилась Ванда Халтингтон, продолжавшая добиваться от доктора Эндрюса близости, а заодно и отчета о душевном состоянии его жены Алисы — Ванду интересовало, собирается ли она все-таки делать аборт.

Некоторое время они бурно обсуждали этот вопрос, а затем Ванда положила руки на плечи доктору Эндрюсу, что означало переход к половому акту и конец эпизода.

— Так как же мы все-таки отыщем его? — спросил Римо.

— Разве тебя не было со мной в больнице? Разве ты сам не слышал все собственными ушами?

— Конечно, я все слышал. Он обругал нас, а мы в ответ обругали его.

— Тебе даны все ориентиры, а ты так ничего и не видишь! — заметил Чиун. — Это он спешит, а не мы, поэтому он должен напасть на нас первым.

— Но он таким образом получает инициативу!

— Вовсе нет.

— Но почему?

— Потому что он не знает, где мы находимся.

— Ну и что?

— Значит, он должен нас найти.

— Не думаю, что ему это удастся.

— Именно так. Поэтому он должен сделать что-то чтобы нас привлечь. И тем самым он обнаружит собственное место нахождение.

— А мы снова попадемся к нему в ловушку, — сказал Римо и принялся ждать, когда кончится новый эпизод.

На этот раз непристойное предложение исходило от Катрин и было обращено к доктору Дрейку Марлену, женатому, насколько ей было известно, на Нэнси Уитком, которую никто не изнасиловал, но которая тем не менее размышляла, стоит ли ей сделать аборт, поскольку состояла в интимной связи с собственным психоаналитиком. Дождавшись рекламы, Римо спросил:

— Так почему временной фактор важнее для него, а не для нас? Я хочу сказать, что металл и транзисторы долговечнее плоти.

— Если бы ты внимательно слушал, что я говорил в больнице, то понял бы, что я вложил ему в голову одну мысль, которую он легко воспринял, потому что она верна.

— Я не уловил тогда никакой мысли.

— Человек долговечнее любого творения собственных рук.

— Но ведь это не так. Взять хотя бы надгробия.

— Ну, и что надгробия? Где могилы скифов или кельтских племен? Все они давно стерты с лица земли, а персы продолжают существовать, и ирландцы процветают.

— А пирамиды?

— Они постепенно разрушаются, а египтяне живут. А вспомни Стену плача в Израиле! Это все, что осталось от величайшего храма. Но посмотри, как себя чувствуют новые жители этой страны! Нет, человек постоянно обновляется, а вещи умирают. И робот это понял. Он знал, что Дом Синанджу переходит от мастера к мастеру и останется по-прежнему полон жизни и сил, когда все шестеренки мистера Гордонса заржавеют. Поэтому именно он должен попытаться уничтожить нас, а не наоборот.