Наследница Дестроера - Мэрфи Уоррен - Страница 3

— Зачем ты это сделал, Чиун?! — сердито набросился он на старика. — Я почти ее поймал.

— О, какое разочарование! О, какая неудача! — насмешливо пропел Мастер Синанджу. — Может, мне лучше уйти, чтобы ты мог покончить с собой, не вынеся позора?

— Прекрати! — оборвал Римо и опустился на матрас.

Мастер Синанджу подошел к окну. Потом он вернулся к Римо, отвесил ему глубокий поклон и протянул руку.

— Что все это значит? — кисло отреагировал Римо.

— Вот предмет твоего вожделения, несчастный! — ласково произнес Чиун. На его сморщенной ладони недвижно лежала муха.

— Черт с ней, — досадливо произнес Римо. — Она мне больше не нужна. Она сдохла.

— Отнюдь, — возразил Чиун. — Она только оглушена. Я мух не убиваю.

— Ага, кроме как за деньги.

— Причем с предоплатой, — с улыбкой согласился Чиун. — Так ты отказываешься от моего скромного дара?

— Отказываюсь.

— А минуту назад ты так хотел поймать это несчастное насекомое!

— Я хотел сделать это сам! — раздраженно сказал Римо.

— Да пожалуйста! — воскликнул Чиун и подбросил муху вверх. Она расправила крылышки и несколько неуверенно описала круг. — Сколько душе твоей угодно.

— Ладно! — Римо ожил. — Только сиди тихо, пока я с ней не расправлюсь.

— Пока ты с нею расправляешься, как ты это называешь, позволь мне с тобой поговорить, сын мой.

— О чем же? — сквозь зубы процедил Римо. Он снова принял позу лотоса и окаменел, словно изваяние.

— Я потратил бесчисленные годы моей жизни на обучение белого человека чудесному искусству Синанджу, и что же? Я вхожу к нему в комнату и застаю его за совершенно бессмысленным занятием!

— Это не бессмысленное занятие. Это проверка мастерства — поймать муху палочками для еды. Самое главное — при этом ее не покалечить, понимаешь?

— Расскажи, расскажи! — произнес Чиун с деланным американским акцентом.

— Идею я почерпнул из фильма, который взял напрокат.

— Что еще за фильм? — с неподдельным интересом спросил Мастер Синанджу.

— Да вот этот.

Римо едва заметным движением тронул лежащий на полу пульт управления. В углу комнаты включился телевизор. Римо нажал еще одну кнопку — и заработал видеомагнитофон. Мастер Синанджу с нахмуренным лицом стал смотреть кино. Это была какая-то сцена из середины фильма: потный подросток полировал машину.

— Это Смит мне посоветовал, — признался Римо. — Он говорит: этот фильм ему напоминает нашу с тобой историю.

— Как это? — не понял Чиун.

— Там про итальянского мальчишку из Ньюарка, который знакомится со стариком-японцем, и тот обучает его каратэ.

Чиун сплюнул себе под ноги.

— Каратэ украдено у нас. Это не Синанджу!

— Я и не говорю. Но обрати внимание на совпадения: я тоже из Ньюарка.

— Это заслуга твоей матери, кто бы она ни была.

— Потом, Римо — итальянское имя. Я вполне мог бы быть итальянцем, как этот пацан в картине.

— А фамилия твоя — Уильямс. Совсем не итальянская!

— Да, но Римо — итальянское имя. Я понятия не имею, кто были мои родители, но тот факт, что меня назвали итальянским именем, что-нибудь да значит!

— Он значит только, что твои родители не сумели подобрать тебе достойного имени!

Римо нахмурил брови.

— Я бы просил тебя не говорить в таком тоне о моих родителях, — сказал он. — Может быть, они были хорошими людьми. Откуда мы знаем?

— Иногда лучше не знать — меньше разочарований!

— Я могу рассказывать дальше? Так вот, этот парень перебирается в Калифорнию и знакомится там со старым японцем — вроде тебя.

— Покажи мне этого старого японца! — попросил Чиун.

Римо убедился, что муха опять уселась на окно, и позволил себе шевельнуться. Он поднял с пола пульт и промотал пленку до того места, где появляется знаменитый актер восточных кровей.

— Видишь? — спросил он. — Вот он. Я же тебе говорю: он даже внешне на тебя похож.

Заметив презрительный взгляд Чиуна, Римо поспешил уточнить:

— Ну, немножко, конечно. Глаза похожи.

— Его глаза похожи на глаза японца, — фыркнул Чиун. — Если бы у меня были такие глаза, я бы выдрал их своими руками и раздавил каблуком.

Римо вздохнул.

— Ладно. В общем, он учит этого парня каратэ, и тот потом выигрывает в крупных соревнованиях.

— И чем же это похоже на нас? Мы в игры не играем, мы — ассасины! Я обучил тебя искусству Синанджу, от которого произошли все другие боевые искусства — причем путем бессовестного воровства! Я сделал из тебя ассасина. Я превратил твое тело в самый тонкий инструмент, какой только можно себе представить. Конечно, я сделал бы то же самое и с твоим разумом, но ты — белый, а мне не вечно жить на этом свете!

— Спасибо большое, — вставил Римо.

— Не за что. Сейчас я только рад, что решил не заниматься твоей головой, в которой происходит явная неразбериха. К примеру: я прошу тебя объяснить мне твое странное поведение, а ты рассказываешь мне убогий сюжет какого-то фильма. А я все еще жду вразумительного ответа!

— Я как раз к этому подошел.

— Мне уже за восемьдесят, так что поторопись!

— Этот японец, в частности, научил мальчишку ловить муху палочками для еды. В каратэ это будто бы считается признаком большого мастерства. Так вот, сам японец этому так и не научился за всю свою жизнь, а у парня получается всего через несколько уроков.

— Ему причитается конфетка.

— Вот я и подумал, почему бы не попробовать? — сказал Римо.

— Так я и знал, — грустно изрек Мастер Синанджу.

— Что ты знал?

— Что ты деградируешь.

— Вовсе нет!

— Отрицание — первый признак деградации, — серьезным тоном произнес Чиун. — Я тебе сейчас объясню.

— Только шепотом, — сказал Римо, снова подняв вверх палочки для еды, как антенну. — Вот она, опять летит.

— Каратэ из Дома Синанджу похитили корейцы. Разумеется, ленивые южане. Они скопировали движения, короткие пинки и рубящие удары рук. Это было вроде того, как дети играют во взрослых. Но в силу своей бездарности они смогли достичь лишь довольно посредственного уровня, хотя за образец взяли само совершенство. Они научились драться, разбивать доски ребром ладони, а поскольку они сами понимают, что все это не более чем посредственность, то придумали носить разноцветные пояса — чтобы одни думали, что менее посредственны, чем другие. В действительности до Синанджу им всем далеко! И они понимали это с самого начала.

— Эта история мне известна, — отозвался Римо, продолжая следить за мухой.

— Тогда ты должен знать, что ловля мухи с помощью палочек для еды восходит к самым первым дням каратэ.

— Этого я не знал.

— Еще бы! Знай ты это, вряд ли стал бы меня позорить, пытаясь воспроизвести движения посредственных каратистов.

— А мне кажется, это неплохое испытание на ловкость. Мне просто хочется проверить, получится у меня или нет. А что ты имеешь против?

— Каратисты пытались перенять искусство Синанджу и в другом плане, — продолжал Чиун, а упрямая муха опять зависла над тарелкой. — Они тоже пробовали пойти на службу к императорам и королям в качестве телохранителей. И многие из них убедились, что разбивать ладонью палку — совсем не то, что ломать кости. Из-за своего недомыслия каратисты едва не вымерли.

— Тшш! — прошипел Римо.

Муха вдруг резко изменила направление полета и двинулась прямо на Римо. Тот выбросил вперед руку. Палочки сомкнулись, но щелчка не последовало.

Римо пригляделся: между палочками была зажата муха, отчаянно перебирающая лапками.

— Ну вот! — заулыбался Римо.

— Можешь продолжать, — мягко сказал Чиун.

— Продолжать — что?

— Ну, как же? В твоем фильме наверняка описан и следующий этап.

— Вырезали, должно быть.

— Тогда я тебе помогу, — обрадовался Чиун и придвинулся к Римо. — Поднеси муху к лицу и внимательно следи за нею, чтобы не улетела.

Римо исполнил. Муха жужжала в каких-то нескольких дюймах от его скуластого лица.

— Готов? — спросил Чиун.