Доллары мистера Гордонса - Мэрфи Уоррен - Страница 25

— Чудо, чудо! — продолжал грохотать компьютер. Тембр его голоса начал меняться — с баритона перешел на тенор, с тенора на сопрано, с сопрано на фальцет... Темп все убыстрялся, отдельные звуки начали терять четкость, слова становились неразборчивыми.

Слово «чудо» повторялось снова и снова, потом машина начала сбиваться:

— Чу-до-чу-до-ччу-ддо! Чу-до-чу! До-чу-до-чу!

Тут компьютер разразился резким, неприятным смехом кастрата, переросшим в визг. Римо выругался и сорвал провода с головы партнерши. Металлический вопль компьютера оборвался, сменившись нежными стонами и лепетом доктора Ванессы Карлтон:

— ...до-чу-до!А-а-а-а!О-о-о!

Она содрогнулась и так счастливо застонала, что Римо захотелось расцеловать ее. Вместе с чертовым компьютером. Высвободившись из ее объятий, он отошел от стола.

— О, Римо, — твердила она, — такое наслаждение! Чудо! Это может даже заменить алкоголь. Такое наслаждение!..

Отвернувшись, чтобы привести в порядок одежду, Римо поднял глаза и увидел в дверях мистера Смирнофф. Он стоял, молча уставившись на доктора Карлтон, которая лежала на столе, томно бормоча:

— Это было чудно, я так счастлива, мне так хорошо...

Поправив одежду, Римо снова повернулся к ней:

— Ну, хорошо, так где мистер Гордонс держит оборудование для печатания фальшивых денег?

Вопрос вызвал у нее смех.

— Я ничего не знаю ни о каких фальшивых деньгах, — сказала она.

Смех ее, однако, звучал неестественно. Римо решил до поры до времени отложить обсуждение этого вопроса.

— Посоветуй, как с ним можно совладать? В чем его слабое место?

— Запомни, Римо: его интеллектуальные способности можно сравнить с разумом пятилетнего ребенка. Он вспыльчив и непоследователен. — Она села и начала приводить себя в порядок. — В этом его слабость. Ты бы с ним запросто разделался, если бы эти кретины в Вашингтоне не передали ему программу творческого интеллекта.

Он кивнул и собрался уходить.

— Римо! — окликнула его Ванесса.

Он оглянулся.

— А как он выглядит?

— Кто? Гордонс?

Она кивнула.

Римо описал ей мистера Гордонса: рост чуть больше шести футов, светлые волосы, губы тонкие, глаза голубые. Он еще не закончил, когда она рассмеялась.

— Мне было интересно, чей облик он примет.

— Ну?

— Он взял за образец фотографию на моем столе. Гордонс скопировал облик моего отца.

Глава 7

— Мне это не нравится, — сказал задумчиво Римо, глядя в окно «Боинга747», уносящего их на восток Штатов — в Нью-Йорк.

— Что именно? — спросил Чиун, безмятежно развалившись в крайнем от прохода кресле, придерживая висящую на шее свинцовую штуковину. Внимательно следи за этим крылом, — быстро добавил он.

— Смитти опять вызывает нас в Нью-Йорк. Наверное, что-то очень важное.

— Почему ты так думаешь? Потому что нас вызывает император Смит? А что важного, собственно, это может означать? Может быть, он просто снова сходит с ума? Если помнишь, он и раньше, бывало, терял рассудок. Например, когда он был в месте, называемом Цинцинатти, а ты пытался разыскать его в месте, которое называется Питтсбург. — Ну, ладно, ладно? — сказал Римо. — Лучше не будем об этом. Во всяком случае я рад, что ты снова согласился работать на него.

— А разве в этом кто-нибудь сомневался? Мы должны атаковать. Он нам за это заплатит. А мы что, откажемся от его золота? В этом случае мы будем такими же безумцами, как и он, такими же, каким он был, когда находился в том месте, которое называется Цинцинатти, а мы в это время пытались...

Римо постарался отключиться от монолога Чиуна и снова уставился в окно.

Несколько часов спустя они встретились со Смитом и убедились, что он в здравом уме. Он ждал их в подвальном помещении крупнейшего нью-йоркского банка. Лицо его вытянулось, а выражение было еще более кислым, чем обычно.

— В чем дело, Смитти? Что произошло? — бодро приветствовал его Римо.

— Вы разузнали, где мистер Гордонс печатает свои фальшивки?

Римо отрицательно покачал головой.

— Тогда у нас серьезные неприятности.

— А когда у нас их не было? Вы не замечали, что при каждой нашей встрече вот уже десять лет оказывается, что у нас неприятности. На нас все время обрушиваются небеса. Но на сей раз неприятность, конечно же, самая неприятная: ведь опасность угрожает Всемогущему доллару!

Теперь наступила очередь Смита помотать головой.

— Нет, не доллару, — сказал он, — а вам.

— Вот видишь, — обратился Чиун к Римо, — оказывается, ничего важного. Это всего лишь ты.

По мнению Римо, это как раз и придавало делу весьма серьезный оборот.

— При чем здесь я? — спросил он.

Смит протянул ему листок желтой бумаги.

— Мы получили вот это, — сказал он.

Римо взял бумагу и, перед тем как прочитать, ощупал ее кончиками пальцев. Она была тонкая, тоньше луковой шелухи, но жесткая и прочная. Такой бумаги раньше ему держать в руках не приходилось. Римо ознакомился с содержанием:

"ТЕМ, КОГО ЭТО МОЖЕТ КАСАТЬСЯ:

«Привет» вполне достаточно. Пожалуйста, имейте в виду, что если мне не будет вручена голова того, кто в высокой степени вероятности является Римо, бумажные деньги в сумме одного миллиарда долларов будут разбросаны над одним из американских городов без предупреждения. Это серьезное обещание. Я предложил бы Вам выпить, но это невозможно по почте. С наилучшими пожеланиями, искренне Ваш, мистер Гордонс".

Записка, казалось, была отпечатана на машинке, но если при машинописи правая граница текста по вертикали получается неровной, то в этой записке эта линия была абсолютно ровной, как будто текст предварительно отлили на линотипе. Римо перевернул листок и заметил бугорки на обороте в тех местах, где на лицевой стороне были отпечатаны знаки препинания.

— Что вы об этом думаете? — спросил Смит.

— Качественно исполнено, — ответил Римо. — Правое поле абсолютно ровное. Посмотри-ка, Чиун! Абсолютно ровное поле. Это машинопись, хотя я никогда в жизни не видел пишущей машинки, на которой можно было бы выравнивать правую границу текста.

— Прекратите, Римо! — рассердился Смит. — Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать, как мастерски Гордонс печатает на машинке.

— Вы просто завидуете ему, Смитти. Бьюсь об заклад: вы не сможете напечатать ни одной страницы с такими ровными полями справа, а вот мистер Гордонс может. Над этим стоит задуматься: вам это тоже должно быть по силам, так как оба вы — роботы.

Смит изумленно поднял брови:

— Роботы?!

— Да! Роботы! Бездушная нежить. Только он более совершенный робот, чем вы, поскольку в состоянии так печатать. А вы умеете только играть со своими компьютерами. У вас, видимо, что-то сломалось, а, Смитти?

— Чиун, — спросил Смит, — это правда? Гордонс — действительно робот?

— Да, — сказал Чиун. — Мы давно знаем об этом.

— "Мы" знаем?! — воскликнул Римо. — Почему это «мы»?

— Поправку принимаю, — сказал Чиун. — Правильно, не «мы», а я.

— Вот это да! — сказал Римо. — Ты, значит, знал? Расскажи ему, что это я узнал и сказал тебе!

— Римо только подтвердил мои давние догадки. Если человек ходит не по-человечески, говорит не по-человечески и поступает не по-человечески, естественно предположить, что это вовсе и не человек.

Заметив, что Смит смотрит на него, ожидая дальнейших разъяснений, Римо пожал плечами:

— Что тут скажешь? Каким-то боком ко всему этому имеет отношение доктор Ванесса Карлтон. Она делает всякие компьютерные штучки для ракет. Гордонс был у нее чем-то вроде компьютера, настроенного на выживание. Когда он случайно услышал ее слова, что лаборатория будет закрыта, потому что правительство прекращает финансирование, он принял человеческий облик и сбежал оттуда. Потому что все, что он знает и умеет, связано с единственным вопросом — как выжить? Ну, а потом наше тупое правительство передумало и снова выделило ассигнования.